Судьба человека. С любовью к жизни - Борис Вячеславович Корчевников Страница 13

Я мог напиться как нормальный артист, но сколько было у меня увечий, извините, это тоже вопрос. Я приходил рано на съемки, и мне накладывали очень много грима, чтобы все эти царапины скрыть.

– Мне кажется, что я не похожа на ненормальную, а нормальная девушка не будет царапать лицо беспричинно. Значит, видимо, отбивалась. Был момент, у меня тогда жил парализованный отец, мама уехала куда-то, Салтыков пришел пьяный. Обычно он это делал поздно ночью, когда мы с Алисой спали, а мне приходилось вставать и открывать ему дверь. В ту ночь он заставил меня сидеть и разговаривать с ним, я предлагала поговорить утром, но ему нужно было прямо сейчас, потом состоялась драка, и мой папа – у него одна рука и нога не двигались – встал и чуть не удушил его.

Когда я выгнала его, он забрал всю технику из дома, все три телевизора, и мы с Алиской ходили мультфильмы смотреть к соседям. Мы не жили вместе три месяца. На протяжении этого времени он звонил мне пьяный, а я всегда говорила, чтобы перезвонил, когда протрезвеет. Но трезвый он мне уже не звонил, у него хорошо все было.

У меня появился жених, Салтыков как-то это почувствовал, захотел вернуться обратно. Люди, у которых он снимал квартиру, поняли, что скоро тот съедет, и обокрали его. Он позвонил мне в 12 ночи со словами: «Приезжай. Меня обокрали». Мой молодой человек спросил у меня: «Ты поедешь? Зачем тебе это надо?» – но я все равно поехала, мы помирились. Я знала, что у него была женщина в тот промежуток времени, он с ней и сейчас живет. Попросила Виктора позвонить и сказать, что он просто проводил с ней время, а дорога ему я. Он так и сделал.

Думаю, что он любил меня, потому что я поставила Салтыкову условие – закодироваться. Он закодировался. Год не пил, и мы жили шикарно. Но потом два года мы жили опять ужасно, было все то же самое. И я снова его выгнала, сказав: «Позвони своей Ире, ей пудри мозги, а мне не надо». Он ей позвонил на свой день рождения – 22 ноября, а 2 декабря она уже забеременела. В 1994 году, 15 октября, я выгнала Салтыкова из дома, а 31 декабря 1995 года я записала первую песню. Не знаю, чем я тогда руководствовалась, наверное, просто нужно было что-то делать. Я вообще не собиралась выходить на эстраду, я просто хотела записать песню и понять, что это.

Когда женщина, к которой ушел Салтыков, была беременна, я ему сказала: «Я тебе никогда больше не позвоню». И сдержала обещание. Позвонила, только когда Алисе было пятнадцать, и попросила поговорить с ней как отец, я думала, что она начала курить. Он отказал.

Говорят, что если женщину не любят, то и к ребенку равнодушны. Нет. Если у человека есть мозги, сердце, душа, то невозможно быть равнодушным к своему ребенку. Я думаю, что Виктор хотел причинить мне боль через Алису. Он понимал, что ничего не может сделать после развода, а смириться с моей популярностью он не мог.

С чего вы взяли, что я не хочу общаться с дочкой? Она врет, нагло врет. Может быть, вам показать телефонные переговоры? Давайте так: я взял паспорт и ушел. Оставил ей квартиры, машины и начал новую жизнь.

– Сейчас мне уже все равно, если честно. Я не желаю ему ни плохого, ни хорошего, мне абсолютно все равно, и это равнодушие, наверное, еще хуже. Мне обидно за Алису, что для нее сделано много плохого психологически. На двадцатилетие Алисы я сама сказала ему приезжать со своей семьей, чтобы с дочкой у них сложились отношения. Но этого не произошло.

Меня так воспитывали: семья – на первом месте, какой бы муж ни был, он твой, надо терпеть, это женская миссия. И я винила себя, что оставила Алису без отца. Прошло время, и я начала думать по-другому, но тогда я себя изводила.

Борис Корчевников: Извели до тяжелой болезни. Это был рак.

– Я не люблю говорить об этом. Не думала о том, что будет, если меня не станет, не переживала. Беспокоилась о родителях, об Алисе в первую очередь, что она останется без меня. Существовала какая-то уверенность, что меня вылечат. Это случилось в 30 лет. Я была счастлива только до 19 лет, пока жила с родителями, которые воспитывали меня в тепличных условиях, и несчастна в браке. Было тяжело морально и физически. К этому нужно просто быть готовой. Во всех моих успехах виновата Алиса. Именно она помогла побороть болезнь и стала стимулом, чтобы лечиться. Когда Алиса была маленькая, и в подростковом возрасте, даже если мы ругались, дочь меня многому научила, и сейчас, будучи взрослой, подсказывает мне. Это дает мне смысл жизни.

После развода у меня не было серьезных отношений лет шесть. Я была замужем за работой. У меня в жизни был мужчина, Рома, он дал мне в долг деньги на клип. Потом у нас был короткий роман, и когда мы расстались, он потребовал деньги обратно быстрее, чем мы договорились. И он прислал ко мне целую банду, помог тогда мой друг.

Потом был роман шесть лет с бизнесменом: достойный, воспитанный, образованный, интеллигентный. Мои подружки до сих пор говорят, что не только я была счастливой рядом с ним, но и они рядом со мной. Но он был женат. Супруга жила за границей и из уважения к нему и жене я до сих пор не называю его имени.

Я не считаю себя идеальной, и сейчас так не поступила бы. Если бы он уделял мне чуть меньше внимания – я бы с ним не общалась. Не знала тогда, но он планировал в перспективе жить со мной и хотел, чтобы я родила ему детей, но сказал мне это, только когда мы расстались. С того момента я знаю, что есть хорошие мужчины. Алиса прекрасно к нему относилась. Она вообще милый ребенок, воспитанная, талантливая, добрая. Теперь у нее британский паспорт, ей нравится, она прожила в Англии десять лет. Конечно, дети чувствуют, когда что-то не так, и сейчас, спустя столько лет, я анализирую и понимаю, что она все чувствовала.

С Пашкой Буре у нас зажегся короткий роман. Мы с ним очень похожи по характеру. Нам было весело, интересно, но он жил в Америке, и мы были вместе только летом. Сейчас у