Александр Байгушев - Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает Страница 14

Для чего я этот случай привожу? да потому, что и сейчас жупел экстремизма весьма назойливо наклеивается нашими оппонентами, которые хотят на корню задавить русское движение. И иного нельзя было и ожидать. И надо быть готовым к тому, что, если ты отстаиваешь «русскую правду», тебя «их» холуи во власти будут пугать уголовным преследованием за экстремизм. Но и самим надо с «экстремизмом» обращаться осторожно. Если экстремизм действительно — необходимый идейный динамит, то обращаться с ним надо, не теряя головы. Расходовать всегда четко, направляя взрывную волну по нужному вектору, как это делает профессиональный сапер, а не «абы кабы», лишь бы пошуметь. Вот так, как сделал это Игорь Шафаревич в своей новой, с вызовом названной исповедальной книге «Записки русского экстремиста» (М, 2004 г.). А не так, как автор упомянутой статьи с хлестким названием «Страна экстремистов» Андрей Смирнов. Точкой отсчета в своем обзоре современных национальных русских движений когда взял именно «ихнюю» (то есть сделанную руками наших духовных оппонентов), заведомо заказную и доносительскую «Антологию экстремизма» и вдруг начал бездумно упиваться самим этим «опасным словом», делая его самодостаточным. Не инструментом, а целью общественных действий в духе известных анархистов Ги Дебора и Герда Бергфлета и их молодого последователя, антиглобалиста Мика Джаггера. Автор, кстати, усердно и цитирует их и призывает, вместо конструктивных действий, — выйти на улицу, чтобы швыряться камнями в прохожих. Я не шучу. Он в восторге от «народных гуляний» (так он это называет) 9 июня 2002 года, когда недовольные поражением футбольной команды молодые люди разбивали витрины, переворачивали и жгли автомобили. Он причитает: «Но, главное, что двигало крушившими центр лужковской Москвы, было ощущение свободы. В реальности эрефии для многих молодых людей не существует большей возможности самопроявления. Они вступили в осмысленную жизнь на историческом пустыре. Советской Империи уже нет, а новая Россия — РФ — есть странная сомнительная пародия на великое прошлое. И чем меньше собственно России и русских, тем круче патриотический пафос, идущий от власти. Причем выступления против политики власти уже приравниваются к выступлению против России. Посему нет никаких иллюзий по поводу своего будущего в этом государстве. Есть существование в резервациях с бантиками на колючей проволоке». А значит — бей и круши!

Но чего мы, «славянофилы», русские националисты, никогда не хотели, так этого «Бей и круши!». Да, мы не всегда побеждали в противостоянии с «западниками» (хазарами, «жидовствующими», «вольными каменщиками», космополитами, иудеями — тривиальное название менялось, но суть его оставалась). Но мы терпеливо и грозно осваивали науку выживать и никогда не доходили до подобных анархических истерик, до такой полной моральной разнузданности, а практически сдачи позиций. Нигилизм всегда был главным нашим врагом. Мы ненавидели разрушителей и боготворили созидателей. И наш первый громогласный Манифест «О ценностях относительных и вечных», написанный Сергеем Семановым, о котором я уже говорил, был написан не как призыв к анархическому бунту, а, напротив, как призыв к сохранению национальных «вечных» ценностей против разрушительного нигилизма. Наш «русский манифест» был весь пропитан духом борьбы «против нигилистических извращений», за сохранение созидательного опыта нации. «В эпоху, когда происходит размыв и распад духовных ценностей, сознательно провоцируемый некоторыми вполне определенными силами, когда пресловутая «относительность» понятий распространяется на сферу нравственности и сегодня очень заметна в таких проявлениях, как «сексуальная революция», «хипписоство и прочая, и прочая, — в этих условиях, — отчаянно призывал Семанов, — на интеллигенцию ложится моральный Долг противоборства всему этому разрушительному потоку».

Похоже однако, что весь опыт «русских клубов» по выращиванию национальных кадров и оформлению Русского Манифеста прошел мимо нынешнего политического плакальщика. Ему не надо программ, потому что он, Смирнов, хочет только «бессмысленного русского бунта». Вывод автора тоже совершенно «ихний», старательно внушавшийся нам еще со времен Андроповского КГБ: «Россия погибает не из-за отсутствия программ, а из-за отсутствия людей».

В его глазах в России сейчас нет людей, потому что он их просто не знает. Может быть, кто-то действительно еще не оформился в громкие лидеры. Но крупные личности не приходят из политической пробирки — их выращивают на благотворной почве духовного общения. Те же нынешние всем известные наши великие подвижники Русской Идеи Игорь Шафаревич, Александр Солженицын, Олег Платонов или Сергей Семанов не сразу стали, как по мановению волшебной палочки, нашими национальными духовными лидерами. Не сразу написали свои книги и проявили себя как общественные деятели. Им, чтобы вырасти в фигуры общенационального масштаба, нужна была своя среда, возможность постоянного идейного общения с единомышленниками. И, главное, всемерная поддержка этой своей знаково русской духовной среды. Солженицыну пришлось пережить эмиграцию, выйти там на круги еще старой русской «белой интеллигенции», чтобы из бунтаря-диссидента, «всего лишь» разоблачителя ГУЛАГа, превратиться в национального лидера. При ином порядке могут возникать лишь объединения однодневки, умирающие как бабочки после кратковременного полета. Коренная духовная импотенция и политическая слабость той же «Единой России», несмотря на все огромные средства в нее вложенные и многие энергичные фигуры в нее собравшиеся, в том, что в эту партию набились не единомышленники, а гости за праздничный стол очередного Хозяина.

К чему я это говорю, а к тому, что была бы взрыхлена и подготовлена почва, а лидеры не заставят себя ждать. Да они и сейчас есть. Просто мы не умеем их увидеть.

2. При первом приближении — в нашем русском унижении виновата советская (= полуиудейская) власть, но не в ней корни

А пока давайте спокойно разберемся, откуда тянутся корни «интеллигентской» (среди «интеллектуалов») традиции унижать русских.

При первом приближении мы вынуждены вспомнить, что традиция эта еще советская. Вот цитаты из двух записок В.И. Ленина в Политбюро от 30 и 31 декабря 1922 года, целиком посвященных изничтожению ненавистных ему русских. Тогда шла борьба за власть в большевистской партии и в новом государстве, создаваемом на останках Русской Империи. Сцепились евреи во главе с Лениным-Бланком и Троцким-Бронштейном, с одной стороны, и «славянофилы» — грузины Сталин-Джугашвили и Орджоникидзе и номинальный поляк Дзержинский (отец Дзержинского, как свидетельствует публикация из АПРФ — Архива Политбюро — крещеный в католичество еврей, а жена варшавская еврейка), с другой стороны, которых ленинцы-троцкисты презрительно объявили «обрусевшими». Я представляю, что было бы, если бы на месте «обрусевших» попались бы Ленину и Троцкому не защищенные чужими корнями, а реальные русские люди. Их, боюсь, что сразу бы расстреляли за «великорусский шовинизм». Но вот как досталось подозревавшимся в «обрусении»! Цитирую по «Архиву Троцкого» (т. 1, — М.: Терра, 1990): «стоит только припомнить мои волжские воспоминания о том, как у нас третируются инородцы. Как поляка называют не иначе, как «полячишка», как татарина высмеивают не иначе, как «князь», как украинца не иначе, как «хохол», грузин и вообще кавказских инородцев, как «кавказский человек». Поэтому интернационализм со стороны угнетающей, или так называемой великой нации (хотя великой только своими насилиями, великой только как держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства нации, но… нужно возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отношению к инородцам то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесла ему правящая нация».