Позади вас – море - Сьюзан Муадди Даррадж Страница 14

кто не в теме, что такое Аспергер. А самое главное, поведали, как общаться с учителями и директорами. Иногда она закрывала «Фейсбук», смотрела, как Эдди сидит за своим пластмассовым столиком, валяется на полу, раскрашивает картинки или катает по полу паровозики, и задавалась вопросом, как же так вышло, что этот прекрасный мальчик принес ей столько испытаний. А потом напоминала себе, что ему нужна мать-боец.

Юсеф в ее армию не вступил. Предоставил ей командовать на поле битвы. А сам вел себя как монарх: пожимал плечами, когда она побеждала, и винил ее за поражения. Когда он во вторник вечером пришел с работы, она рассказала ему новости. Разумеется, муж вспылил.

– Они не могут снова оставить его на второй год! Хотят, чтобы он в двадцать пять школу закончил?

«Я стою на берегу океана, – думала она, – пальцы стынут в ледяной воде, а пятки увязают в песке». Но ответить постаралась как можно спокойнее:

– Мне назначили встречу в пятницу до начала занятий.

Юсеф принялся разбирать чемодан.

– Если мы придем туда вместе…

– Меня две недели дома не было! Ты хоть представляешь, какой у меня завал на работе? Господи, разберись с этим сама!

Он швырнул одежду в корзину для грязного белья.

Она отстала от него, постаралась проявить понимание. Две недели назад ему позвонили из Палестины. Сообщили, что мать заболела, и он тут же улетел. Однако пока Юсеф у нее гостил, мать каким-то чудом выздоровела, и все же он, конечно, сильно устал. Она-то знала, как выматывают поездки домой. Ему пришлось навещать пожилых родственников, помогать им со всякими документами и даже съездить в Рамаллу на похороны двоюродной сестры.

Каждому из нас достается своя роль в спектакле судьбы, но иногда софит отворачивается от тебя и ты получаешь передышку. А бывает, он безжалостно светит в лицо и приходится из последних сил бормотать свой монолог. Ей уже доводилось сражаться: когда отец чуть не умер от рака, когда, спустя два года, у мамы едва не остановилось сердце. Она тогда отважно билась: искала врачей, возила больных на процедуры, заказывала лекарства, научилась делать уколы не хуже дипломированной медсестры, стала специалистом по радиационным препаратам.

– Ты наша скала, – восхищались родные.

Но ей эти слова больше комплиментом не казались. Наоборот, теперь ей в них слышалось пренебрежение. С Эдди она билась как рыба об лед, и никто не предлагал ей сходить куда-нибудь вместе пообедать. Никто не говорил: «Рания, расскажи, что ты чувствуешь»; «Рания, хабибти[19], присядь отдохни».

Вот о чем она думала в тот день, когда по соцсетям начал ходить хештег. В какой-то момент кузина из Сан-Франциско спросила, видела ли она его, но Рания не ответила. Она как раз разговаривала по «Зуму» с Самирой Авада, эсквайром. Та вот уже четырнадцать лет помогала людям бороться со школьной системой. Из списка адвокатов Рания выбрала ее за арабское имя.

– Против семей, которых представляю я, система бессильна, – объясняла адвокат резким хрипловатым голосом.

Рании легко было представить ее в суде, как она смотрит на судью через толстые очки в черной оправе, как бы говоря: «Посмей только пойти мне наперекор». Впрочем, в суде она наверно бывала редко. Если верить публикациям в «Фейсбуке», адвокаты по большей части заседали в кабинетах школьных директоров, ругаясь с учителями и администраторами.

– Я дружу с мамой Джонни Даваса, мы вместе состоим в группе «Родители особых детей», – рассказала Рания адвокату. – Она говорит, вы им очень помогли.

– Я не могу раскрывать подробности про случаи с другими детьми и другими семьями.

– О, конечно… Я и не собиралась спрашивать!

– Я даже не имею права подтвердить, что занималась их делом.

– Я не… Я не пыталась… Я просто…

– Вы не просили меня разглашать информацию.

– Точно. – Рания замялась. – Английский у меня оставляет желать лучшего. Может быть, вы говорите по-арабски?

– Говорю. – И Самира Авада, эсквайр, перешла на арабский. – Но вы не должны нанимать меня только потому, что я знаю арабский.

– Нет, что вы, – ответила Рания по-арабски.

Помолчав с минуту, они снова перешли на английский.

Встречу с директором назначили в пятницу утром. Самира Авада, эсквайр, сказала, что будет лучше, если придут оба родителя. А Рания пропищала в ответ:

– Мы попробуем. Муж только что вернулся из дальней поездки. У него много работы.

– Я стараюсь не ради вас и вашего мужа. Мой клиент – ребенок, его интересы я и отстаиваю, – отрезала Самира Авада и, помолчав, продолжила: – Советую вам прийти вместе с мужем.

Именно такой арабской женщиной Рания и хотела быть – сильной, решительной. Из тех, кто может не спрашивать мужа, а просто поставить перед фактом: «Ты должен пойти – и все». До того как стало понятно, что ей нужно постоянно находиться рядом с Эдди, она работала, руководила отделом в библиотеке. Тогда она не спрашивала, а раздавала указания, и сейчас ей отчего-то казалось, что она предала себя прежнюю.

С этим адвокатом, думала Рания, у нас точно все получится. Ее никто не напугает. Еще бы, с такими-то очками!

Закончив разговаривать, Рания встала, потянулась и пошла к дивану. Эдди спал, уткнувшись лицом в подушку. Она поудобнее устроила его и принесла из спальни клеенку. Аккуратно приподняла худенькое тельце сына и подоткнула клеенку ему под попу. Эдди вот-вот должно было исполниться семь, аварий за последние три месяца не случалось, а до этого их еще полгода не было, и все же лучше было не рисковать новой мебелью.

Рания занялась ужином. После двух недель в Палестине Юсеф, должно быть, устал от арабской еды. Тетушка, наверное, каждый вечер кормила его мансафом из баранины и другой тяжелой пищей. Рания решила запечь курицу, бросила варить пасту, включила разогреваться духовку. И тут зазвонил телефон.

Мама даже не поздоровалась.

– Йа хабибти, это правда?

– Мама? Привет! Что правда?

– Ты что, не видела хештег? Не читала все эти публикации?

* * *

Вечером она заговорила об этом с Юсефом.

– Хабиби, тут по «Твиттеру» ходит одна история…

Оторвавшись от ноутбука, он сурово глянул на нее.

– Про Рашу, твою двоюродную сестру. Это ведь она умерла, пока ты гостил у матери?

– Да, я же был на похоронах. Она погибла через день после того, как я прилетел.

– Ты сказал, она упала.

– Да.

– Но там хештег…

– Какой хештег?

Муж соцсетями не пользовался. Рания же зарегистрировалась в «Фейсбуке» и «Твиттере», когда работала в библиотеке, а после много общалась в группах для родителей особых детей.

Она рассказала про #Justice4Rasha, объяснила, что в Рамалле и Иерусалиме все требуют