Эльдар Ахадов - Кругосветная география русской поэзии Страница 15

Португалия

Городницкий Александр Моисеевич

ПОНТА-ДЕЛЬГАДАВ городе Понта-ДельгадаНет магазинов роскошных,Гор синеватые глыбыТают в окрестном тумане.В городе Понта-ДельгадаДевочка смотрит в окошко, —Красной огромною рыбойСолнце плывёт в океане.

В городе Понта-Дельгада,Там, где сегодня пишу я,Плющ дон-жуаном зелёнымОдолевает балконы.Трели выводит цикада,Улицы лезут по склонам,Явственен в уличном шумеЦокот медлительный конный.

Спят под лесами вулканы,Как беспокойные дети.Подняли жёсткие канныКрасные свечи соцветий.Ах, это всё существуетВот уже восемь столетий —Юбки метут мостовую,Трогает жалюзи ветер.

Если опять я устануОт ежедневной погони,Сон мне приснится знакомый —Ночи короткой награда:Хлопают чёрные ставни,Цокают звонкие кониВ городе Понта-Дельгада,В городе Понта-Дельгада.

ЛИССАБОННад берегом – распятие ХристаИ мост ажурный через реку Тежу.Воспоминаньем давним душу тешу,Взирая на далёкие места,Которые не видел никогда,Но о которых помнил постоянно,Где смешана с рассолом океанаГор Пиренейских светлая вода.

Жизнь, в сущности, подобие лото:Все клеточки успеть закрыть бочонкомИ, закрывая, вспоминать о чём-то —О стареньком заплатанном пальто,О времени мальчишеских тревог,Об утренней Неве, несущей льдины.Нам список кораблей до серединыДано прочесть – не более того.

Прекрасно оказаться чёрт-те где,Откуда путь свой начинал Да-Гама,Где красок перламутровая гаммаТанцует на проснувшейся воде.Конец Европы, край материка,Наивная эпоха юной прыти!Весь прочий мир неведом нам пока,Он ждёт к себе и требует открытий.И сердце пробуждается в груди,И светит солнце несмотря на дождик,И ожиданье счастья впередиЗаманчиво, хотя и ненадёжно.

ГРОБНИЦА КАМОЭНСАУ края католической земли,Под арками затейливого свода,Спят герцоги и вице-короли,Да Гама и Камоэнс – спят у входа.

Луч в витраже зажёгся и погас.Течение реки неумолимо.Спит Мануэль, оставивший для насНеповторимый стиль «Мануэлино».

Король, он в крепостях своей страныОб Индии далёкой думал страстно,Его гробницу чёрные слоныНесут сквозь время, как через пространство.

Рождённые для чести и войны,Подняв гербы исчезнувшего рода,Спят рыцари у каменной стены,Да Гама и Камоэнс – спят у входа.

Придав убранству корабельный вид,Сплетаются орнаменты, как тросы.Спят под скупыми надписями плитТорговцы, конкистадоры, матросы.

Неведомой доверившись судьбе,Чужих морей пригубив злые вина,Полмира отвели они себе,Испании – другая половина.

Художников не брали в океан,Но нет предела дерзостному глазу:Сплетения бамбука и лиан,Зверей и птиц, не виданных ни разу,

Они ваяли, на руку легки,Всё в камень воплотив благоговейно,О чём им толковали морякиНад кружкой лисбоанского портвейна.

Встаёт и снова падает заря.Меняются правители и мода.Священники лежат у алтаря,Да Гама и Камоэнс – спят у входа.

Окно полуоткрыто. Рядом с нимПлывут суда за стенами собора.Их бережёт Святой Иероним,Высокий покровитель Лиссабона.

Сверкает океанская вода,Серебряные вспыхивают пятна.И мы по ней отправимся туда,Откуда не воротишься обратно.

Но долго, пробуждаясь по утрамИ глядя в рассветающую темень,Я буду помнить странный этот храмСо стеблями таинственных растений,

Где каждому по истинной ценеМеста посмертно отвела природа:Властитель и епископ – в глубине,Поэт и мореплаватель – у входа.

МЫС ЕВРОПАУ края Португалии любезной,Где ветра Атлантического вой,Завис маяк над пенящейся бездной,Последней суши столбик вестовой.По склону козьи убегают тропы,У волн прилива обрывая след.Здесь в океан кидается Европа«С коротким всплеском» – как сказал поэт.Тяжеловесней жидкого металлаМерцает здесь, не молод и не стар,Предел Земли, куда дойти мечталаНеистовая конница татар.Вблизи границы шума и молчанья,Над дряхлой Европейскою плитой,Поймешь и ты, что вовсе не случайноПотомков одурачивал Платон,Что ветер, опустивший ногу в стремяКрутой волны, и влажных чаек крик —Суть не пространство мокрое, а время,Что поглотит и этот материк.

Сербия

Туроверов Николай Николаевич

ИЗ ЦИКЛА СТИХОВ О СЕРБИИ1.…Когда же победно османыНахлынули, ширя набег,Ты вышел встречать ятаганы,В бараний закутавшись мех.Под грузом блистательной ПортыЗастыли недвижно века;Но прятала нож полустертыйЗа пояс упорно рука.И редко кто помнил на светеПро твой вековечный окрест,Где серп вознесенный мечетиВенчал покосившийся крест

Но русскому сердцу дорожеВ пастушьем напеве свирель,У женщины, с нашею схожей,В руке вековая кудель,И весь от загара ты бурый,Огонь высекающий в трут,И эти овчинные шкурыИ потом пропитанный труд…

2За старой ригой поворот.Легко итти по росным тропамВ вечерний час на огород,Дыша гвоздикой и укропом.О, мирный труд! Шагает конь.Чигирь скрипит. Вода струится.Нет, дни пожаров и погоньТеперь сплошная небылица.И в этот час, средь синих верб,Когда двурогий месяц встанет,Как может верить старый серб,Словам о буре и о бране.Мне – ратной совести укор,Ему – его земля и травыИ даст он молча помидорРукой мне грязной и шершавой.

3Опять сентябрь в чужой стране.Но не ищу судьбе укора,Идя по розовой стернеТропой уклонной косогора.Приюта нет – ну что-ж и пустьМеня влекут чужие дали, —Вручу дорожным ветрам грусть,Чужим полям отдам печали.Я знаю, кто нетороплив,Кто числит время ростом злаков,Тому сентябрь везде счастливИ благосклонно одинаков.И с сердцем легким и простым,Гляжу, весь мир благословляя,Как над селом лиловый дымВосходит ввысь, лениво тая.

Бехтеев Сергей Сергеевич

БЛАГОРОДНОЙ СЕРБИИКому поверить нашу мукуИ боль бесчисленных обид,Кто нам пожмет с любовью руку,Кто нас в изгнаньи приютит,

Кто с кроткой радостью обниметГероев-нищих после сеч,Кто с честью рыцарской подниметЗа нас священный, славный меч?

Увы, где те, кто к нам стремились,Где наши прежние друзья?От нас с презреньем отстранилисьЦари, народы и князья.

Одна лишь Сербия родная,Храня преданье о добре,Не изменила, нас спасая,Своей беспомощной сестре.

Одна она в толпе безбогой,У терний русского венца,Сестре бездомной и убогойОсталась верной до конца.

Финляндия

Брюсов Валерий Яковлевич

ИМАТРАКипит, шумит. Она – все та же,Ее не изменился дух!Гранитам, дремлющим на страже,Она ревет проклятья вслух.И, глыбы вод своих бросаяВо глубь, бела и вспенена,От края камней и до края,Одно стремление она.Что здесь? драконов древних гривы?Бизонов бешеных стада?Твой грозный гул, твои извивыЛетят, все те же, сквозь года.Неукротимость, неизменность,Желанье сокрушить свой пленГорят сквозь зыбкую мгновенность,Венчанных радугам пен!Кипи, шуми, стремись мятежней,Гуди, седой водоворот,Дай верить, что я тоже прежнийСтою над распрей прежних вод!

Блок Александр Александрович

В ДЮНАХЯ не люблю пустого словаряЛюбовных слов и жалких выражений:«Ты мой», «Твоя», «Люблю», «Навеки твой».Я рабства не люблю. Свободным взоромКрасивой женщине смотрю в глазаИ говорю: «Сегодня ночь. Но завтра —Сияющий и новый день. Приди.Бери меня, торжественная страсть.А завтра я уйду – и запою».Моя душа проста. Соленый ветерМорей и смольный дух сосныЕе питал. И в ней – всё те же знаки,Что на моем обветренном лице.И я прекрасен – нищей красотоюЗыбучих дюн и северных морей.Так думал я, блуждая по границеФинляндии, вникая в темный говорНебритых и зеленоглазых финнов.Стояла тишина. И у платформыГотовый поезд разводил пары.И русская таможенная стражаЛениво отдыхала на песчаномОбрыве, где кончалось полотно.Так открывалась новая страна —И русский бесприютный храм гляделВ чужую, незнакомую страну.Так думал я. И вот она пришлаИ встала на откосе. Были рыжиЕе глаза от солнца и песка.И волосы, смолистые как сосны,В отливах синих падали на плечи.Пришла. Скрестила свой звериный взглядС моим звериным взглядом. ЗасмеяласьВысоким смехом. Бросила в меняПучок травы и золотую горстьПеску. Потом – вскочилаИ, прыгая, помчалась под откос…Я гнал ее далёко. ИсцарапалЛицо о хвои, окровавил рукиИ платье изорвал. Кричал и гналЕе, как зверя, вновь кричал и звал,И страстный голос был – как звуки рога.Она же оставляла легкий следВ зыбучих дюнах, и пропала в соснах,Когда их заплела ночная синь.И я лежу, от бега задыхаясь,Один, в песке. В пылающих глазахЕще бежит она – и вся хохочет:Хохочут волосы, хохочут ноги,Хохочет платье, вздутое от бега…Лежу и думаю: «Сегодня ночьИ завтра ночь. Я не уйду отсюда,Пока не затравлю ее, как зверя,И голосом, зовущим, как рога,Не прегражу ей путь. И не скажу:«Моя! Моя!» – И пусть она мне крикнет:«Твоя! Твоя!»

Баратынский Евгений Абрамович

Прощай, отчизна непогоды,Печальная страна,Где, дочь любимая природы,Безжизненна весна,Где солнце нехотя сияет,Где сосен вечный шум,И моря рев, и всё питаетБезумье мрачных дум,Где, отлученный от отчизныВраждебною судьбой,Изнемогал без укоризныИзгнанник молодой,Где, позабыт молвой гремучей,Но всё душой пиит,Своею музою летучейОн не был позабыт!Теперь для сладкого свиданьяСпешу к стране родной,В воображенье край изгнаньяПоследует за мной:И камней мшистые громады,И вид полей нагих,И вековые водопады,И шум угрюмый их!Я вспомню с тайным сладострастьемПустынную страну,Где я в размолвке с тихим счастьемПровел мою весну,Но где порою, житель неба,Наперекор судьбе,Не изменил питомец ФебаНи музам, ни себе.

Брюсов Валерий Яковлевич

У КРУГЛОГО КАМНЯБелея, ночь приникла к яхте,Легла на сосны пеленой…Отава, Пейва, Укко, Ахти,Не ваши ль тени предо мной?Есть след ноги на камне старом,Что рядом спит над гладью вод.Туони! ты лихим ударомЕго отбросил от ворот!Бывало, в грозные хавтаймы,Неся гранитные шары,Сюда, на тихий берег Саймы,Вы все сходились для игры.Где ныне косо частоколомВдали обведены поля,Под вашим божеским футболомДрожала древняя земля.И где теперь суровый шкиперФарватер ищет между скал,Когда-то Юмала-голкиперЛицо от пота омывал.Былые матчи позабыты,И вы – лишь тени в белой мгле, —Но тяжкие мячи – гранитыЛежат в воде и на земле.

Баратынский Евгений Абрамович

ФИНСКИМ КРАСАВИЦАМ(Мадригал)Так, ваш язык еще мне нов,Но взоры милых сердцу внятны,И звуки незнакомых словДавно душе моей понятны.Я не умел еще любить —Опасны сердцу ваши взгляды!И сын Фрегеи, может быть,Сильнее будет сына Лады!

Маршак Самуил Яковлевич

РАССВЕТ В ФИНЛЯНДИИСкамья над обрывом намокла,Покрылась налетами льда.Зарей освещенные стеклаВдали отразила вода.

Взлетела случайная птицаИ села на крышу опять.Раскрыть свои крылья боится —Ночное тепло растерять.

Франция