Иван Тюленев - Крах операции «Эдельвейс» Страница 16

Горела земля, плавился металл, крошились каменные глыбы. Все вокруг было покрыто туманом, долины и склоны гор окутались густым маслянистым дымом.

Но советские воины выстояли. «Эльхотовские ворота» остались на крепком замке.

…Не менее ожесточенно проходили бои в районе действий Черноморской группы войск Закавказского фронта.

В первой половине августа противник захватил Краснодар, Майкоп, а после многодневных сентябрьских боев — Новороссийск. В этой исключительно сложной обстановке Ставка Верховного Главнокомандования в целях предотвращения прорыва врага к Туапсе приказала прочно прикрыть майкопско-туапсинское направление силами 18-й армии и частями 17-го кавалерийского корпуса. Для прикрытия подступов к Новороссийску и Таманскому полуострову с северо-востока, с Тамани была выдвинута 47-я армия.

Демонстрируя большое наступление на левом фланге, немецко-фашистские войска начали активные боевые действия в районе станицы Абинской. В то же время основной удар готовился на Туапсе. Это был хорошо продуманный и подготовленный план. В случае успеха противник занял бы Туапсе и опрокинул в море войска Приморской группы. Одновременно были бы парализованы действия Черноморского флота.

Но в конце сентября советские войска, проведя ряд успешных операций, разгромили немецко-румынскую группировку в районе станицы Абинской и начали упорные оборонительные бои по всему фронту.

Немецко-фашистским войскам не удалось отрезать и уничтожить Черноморскую группу и прорваться к морю юго-восточнее Новороссийска. Войска 18-й армии в полосе своих действий сковали 14 дивизий противника и создали благоприятные условия для перехода войск Черноморской группы в наступление.

Захвату Черноморского побережья в районе Туапсе немецко-фашистское командование придавало большое значение. Гитлер в беседе с Кейтелем подчеркнул значение этой стратегической операции: «Решающим для нас является прорыв на Туапсе, а затем блокирование Военно-Грузинской дороги и прорыв к Каспийскому морю».[24]

Время шло. В упорных боях советские войска нанесли врагу большие потери, остановили его на всем фронте кавказского направления.

Немецко-фашистские войска уже не могли наступать планомерно, на широком фронте, а о переброске резервов на Кавказ из-под Сталинграда не могло быть и речи. Войска Паулюса сами просили Берлин о срочной помощи.

Анализируя причины неудач немецких войск осенью 1942 года на кавказском направлении, бывший гитлеровский генерал Дёрр в своей книге «Поход на Сталинград» сваливает всю вину на Гитлера, так как он не разрешил менять план операции «Эдельвейс». По его мнению, рейху следовало бы «ради достижения успеха на Кавказе отказаться от Сталинграда» или «взять Сталинград и отказаться от Кавказа…»[25]

Несомненно, это слишком запоздалый совет. Даже самые гениальные стратегические операции не смогли бы спасти немецко-фашистские войска от поражения на юге.

Наша страна ковала победу. На Кавказ шла новая боевая техника: самолеты, танки, реактивные минометы, зенитные орудия, стягивались свежие силы. На временно оккупированной территории все шире развертывалось партизанское движение, активизировалась работа партийного подполья.

Центрами борьбы в те дни стали Сталинград и Кавказ. «Сражение за Кавказ нельзя рассматривать изолированно от Сталинградской битвы, которая на протяжении всей борьбы оказывала исключительное влияние на ход борьбы на Кавказе, — подчеркивает Маршал Советского Союза А. А. Гречко. — В свою очередь события на Кавказе также весьма благотворно влияли на действия наших войск под Сталинградом. Эти взаимосвязанные действия большого стратегического значения умело направлялись Ставкой Верховного Главнокомандования и имели решающее значение в разгроме врага».[26]

К 1 октября перед Закавказским фронтом находилось 26 дивизий противника.

Немецко-фашистское командование готовилось к новой отчаянной попытке прорваться к нефтяным районам Грозного и Баку.

Рядом с облаками

Одновременно с оборонительными боями на грозненском и новороссийском направлениях в середине августа начались ожесточенные бои 46-й армии Закавказского фронта на перевалах Главного Кавказского хребта.

К золотистой песчаной косе, которая гигантской подковой тянется вдоль всего Черноморского побережья от Керчи до Батуми, ведут несколько перевалов. По ним пролегли извилистые автомобильные дороги, пешеходные тропы, не значащиеся на картах.

А есть и узкие чабанские тропинки, доступные лишь горцам. Один неосторожный шаг здесь может стоить жизни. Над головой теснятся остроконечные вершины Кавказского хребта, по склонам карабкаются приземистые сосны, ореховые деревья, раскидистые дубы, в узких ущельях без устали шумят и перекатывают валуны горные реки.

Неискушенному человеку может показаться, что едва ли возможно преодолеть эти препятствия. Но для специально обученных и подготовленных альпийских войск эти преграды — не помеха. Головокружительная высота, бездонные пропасти, острые гребни скал, лесные завалы — их стихия.

Вот по этим путям, пролегающим через перевалы Главного Кавказского хребта, устремились гитлеровские орды. Цель у горнострелковых частей была такова: скорее выйти к берегам Черного моря и во взаимодействии со своими главными группировками, которые сражались под Орджоникидзе и Туапсе, овладеть Северным Кавказом, а затем проникнуть и в Закавказье.

На этот раз опытные разведчики генерального штаба, «специалисты» по Кавказу, не одевали штурмовки, не брали в руки альпенштоки. Следа не осталось от хорошо отрепетированных поклонов, которые они отвешивали седобородым старикам, от их улыбок и жестов. Облаченные в серые мундиры, оснащенные с ног до головы всем необходимым для ведения горной войны, они вели теперь отборные егерские дивизии на захват давно знакомых и тщательно изученных районов Кавказа.

В инструкциях рейха по захвату горного края, в частности, указывалось, что, двигаясь в глубь Кавказа, следует подкупать часть населения, склонять мусульманское население на свою сторону, сеять рознь и раздоры среди народов Кавказа.

Но надежды эти не оправдались. Народы Кавказа, как и все советские люди, не щадили ни сил, ни самой жизни для достижения победы над немецко-фашистскими захватчиками.

Хочется рассказать об одном отважном сыне гор — добровольце Ахсарбеке Абаеве. Нашим частям предстояло освободить его родное селение Дигора. Девятнадцатилетний осетин Ахсарбек с разрешения командира глубокой ночью тайными тропами вывел 20 автоматчиков в тыл немцев. Утром, когда подразделения нашей стрелковой дивизии начали атаку, автоматчики ударили из засады. Фашисты растерялись, решили, что попали в окружение. Вражеский гарнизон был почти полностью уничтожен.