Иван Тюленев - Крах операции «Эдельвейс» Страница 17

Хочется рассказать об одном отважном сыне гор — добровольце Ахсарбеке Абаеве. Нашим частям предстояло освободить его родное селение Дигора. Девятнадцатилетний осетин Ахсарбек с разрешения командира глубокой ночью тайными тропами вывел 20 автоматчиков в тыл немцев. Утром, когда подразделения нашей стрелковой дивизии начали атаку, автоматчики ударили из засады. Фашисты растерялись, решили, что попали в окружение. Вражеский гарнизон был почти полностью уничтожен.

Незадолго до этого Абаев спас жизнь раненому командиру. Он смело вступил в бой с пятью гитлеровцами, уничтожил их и вынес командира в безопасное место. В этой схватке Ахсарбек был ранен, но снова вернулся на передовую.

Также храбро сражался Ахсарбек Абаев и в других боях на Северном Кавказе и в Крыму. За совершенные подвиги он был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

Горцы — отличные скалолазы, проводили советских бойцов по никому неведомым тропам, устраивали на перевалах завалы, которые задерживали продвижение гитлеровских горных стрелков, снабжали наши части продовольствием.

Но оперативно-тактическая обстановка, сложившаяся на фронте в последние дни лета 1942 года, благоприятствовала все же наступлению через перевалы немецко-фашистских войск.

Вышедшие в горы части 46-й армии, не имевшие опыта ведения альпийских боев, не успели своевременно занять и организовать надежную оборону. Это упущение использовало немецкое командование, бросив против наших частей значительные силы горных стрелков. Вперед выдвигался 49-й горнострелковый корпус генерала Конрада. Он должен был нанести сильный удар в районе Черкесска, а затем спуститься по ущелью к Сухуми.

Бои на горных перевалах начались 15 августа. Генерал-майор В. Ф. Сергацков — командующий 46-й армией, сообщил: «В районе Черкесска и на перевалах идут незначительные бои. Положение без изменений».

А через три дня в штаб фронта поступило тревожное донесение: «Передовые части 1 и 4-й горнострелковых немецких дивизий уже появились на северных склонах Клухора и на перевале Донгуз-орун („Свиной сарай“)». Не встречая продуманного организованного сопротивления, «эдельвейсы» за несколько дней распространились на основных горных дорогах и завязали бои с обороняющими перевал подразделениями 815-го полка 349-й стрелковой дивизии.

Бывший командир 11-го гвардейского стрелкового корпуса, участник трех войн, почетный гражданин 15 городов, селений, станиц и аулов Северного Кавказа, генерал-лейтенант в отставке И. Л. Хижняк.

На Клухорский перевал были срочно переброшены два батальона 815-го стрелкового полка, учебный батальон 394-й стрелковой дивизии, отряды Сухумского пехотного училища, войск НКВД и 121-й горнострелковый полк 9-й горнострелковой дивизии.

В тот же день в штаб Закавказского фронта позвонил командир 3-го стрелкового корпуса генерал-майор К. Н. Леселидзе:

«По данным нашей разведки, — сообщал он, — положение на Клухорском перевале очень серьезное. Разрешите вместе со своим штабом выехать в район боевых действий».

Генерала Леселидзе я знал хорошо. Это был рассудительный, деятельный военачальник, умелый организатор. Ему мы и поручили оборону наиболее важных перевалов.

Хочу особо подчеркнуть, что именно здесь, в наитруднейших условиях горной войны, а позднее в Новороссийской операции, в боях за освобождение Таманского полуострова наиболее полно раскрылся военный талант генерала К. Н. Леселидзе.

О нем ярко сказал в своей речи на торжественном заседании ЦК КП Грузии и Верховного Совета Грузинской ССР 14 мая 1971 года Леонид Ильич Брежнев: «Мне довелось воевать вместе с одним из талантливых советских полководцев — командующим 18-й армией генерал-полковником К. Н. Леселидзе. На фронте люди раскрываются быстрее, там сразу узнаешь, кто чего стоит. Константин Леселидзе запомнился мне как олицетворение лучших национальных черт грузинского народа. Это был жизнелюб и храбрец, суровый к врагам и щедрый к друзьям, человек чести, человек слова, человек острого ума и горячего сердца».[27]

С 18 по 30 августа продолжалось выдвижение и сосредоточение основных сил 46-й армии к перевалам Главного Кавказского хребта.

27 августа в связи с создавшейся угрозой вторжения немецко-фашистских войск в Абхазию я прибыл в штаб 46-й армии, который располагался в Сухуми. Необходимо было в деталях разобраться в сложившейся обстановке.

Разговор с командующим 46-й армией генерал-майором В. Ф. Сергацковым был не из приятных…

— Как получилось, — спрашиваю я его, — что противник опередил наши части и занял перевалы Клухор и Санчаро?

— Штаб стремился максимально использовать возможности армии, чтобы остановить горных егерей…

— Тогда как же понять, генерал, то, что командование и штаб армии не стремились к активной борьбе за перевалы на северных склонах гор, почему высылались туда небольшие отряды под командой малоопытных командиров?

В ходе разбора сложившейся обстановки выяснилось, что в районе боевых действий плохо было организовано снабжение войск боеприпасами, продовольствием и обмундированием. Большой ошибкой командования армии было и то, что оно не установило тесной связи с местными организациями и населением, не подготовило транспортных средств для снабжения войск в горных условиях.

Мною были даны конкретные указания по усилению частей, действовавших на основных направлениях и уточнены боевые задачи. Учитывая возможность проникновения противника в обход выдвинутых на перевалы наших отрядов, немедленно были взяты под особое наблюдение все дороги. Каждую из них заняла стрелковая рота, усиленная саперами. Одновременно штаб фронта дал указание немедленно приступить к взрывам и завалам тех троп, которые плохо оборонялись, но могли использоваться противником.

Больше внимания стали уделять организации бесперебойного снабжения боеприпасами, продовольствием, теплым обмундированием всех войск, выдвинутых в горы. Из окрестных селений и аулов к нам стали прибывать проводники.

От подножий лесистых гор бои поднимались все выше, к скалистым вершинам. С каждым днем все ожесточеннее становились схватки с врагом.

Вскоре пришли и первые успехи: штурмом взято большое горное селение Псоу, освобожден перевал Санчаро, сброшены в пропасть с Клухора «эдельвейсы».

В середине сентября я снова был в Сухуми, в штабе 46-й армии, которой теперь командовал генерал К. Н. Леселидзе. Вспоминаю, как долго искали мы пути доставки питания, боеприпасов отрядам на перевалы.

— Товарищ командующий, — водил по карте карандашом Леселидзе, — посмотрите: все вокруг окрашено в коричневый цвет, ни одной площадки, где бы можно было найти мало-мальски удобную полосу.