Финляндия в противостоянии Советскому Союзу. Воспоминания военно-морского атташе Франции в Хельсинки и Москве - Мариус Пельтье Страница 16

Трудно себе вообразить классическое морское сражение в этих краях. Однако в 1714 году галеры Петра Великого сразились при Ханко со шведским флотом[26] и одержали победу. Но как в этом разобраться, ориентируясь по топонимике? Шведское название Ханго в финском превратилось в Ханко, а у русских, игнорирующих придыхательное «х», трансформировалось в Гангут!

Но 9 февраля мы были далеки от этого. Ранним утром я отправился в Турку, а оттуда на военно-морскую базу Наантали, где стояли корабли, которые я собирался осмотреть. Меня сопровождал капитан-лейтенант Алексеев.

Мы ехали по белой дороге в камуфлированной, то есть покрашенной в белое, машине. Было очень холодно (между 20 и 25 градусами ниже нуля), и мы оделись соответственно. Помимо всего прочего мы захватили накрывавшие нас до пят большие широкие белые накидки, чтобы укрыться ими, когда окажемся в чистом поле; они нам пригодятся!

Мы выехали из города еще затемно и направились на северо-запад. Дорога шла через сосновый лес, казавшийся в сумерках еще темнее, но усеянный светлыми пятнами берез. Земля и деревья были покрыты снегом, но дорога хорошо расчищена, и ехать по ней было относительно легко, несмотря на запрет включать фары. Единственное неудобство заключалось в том, что были плохо видны придорожные канавы, запорошенные снегом. Стоило съехать в одну из них, что было весьма реально, учитывая слабое освещение, и мы бы там увязли. На случай подобной неприятности мы положили в багажник лопату, мотыгу и моток троса, чтобы, если понадобится, вытянуть автомобиль.

Постепенно рассветало; мы выехали из леса и теперь катили по равнине, на которой попадались рощицы. Солнце встало, и, белые на белом, мы продолжали свой путь. Расстояние от Хельсинки до Турку составляет порядка 200 километров, то есть приблизительно три с половиной часа езды со средней скоростью, но следовало считаться с ограничением скорости и учитывать невысокое качество бензина, судя по источаемому им неприятному запаху.

Мы обогнали колонну военных грузовиков, растянувшуюся почти на километр. Перемещения войск производились неспешно, с обычной нордической дисциплинированностью. Когда мы поравнялись с головной машиной, странный звук заставил нас оглянуться. Повернув голову назад, мы увидели, как экипажи покидают свои автомобили и, набросив свои белые накидки, бегут от дороги, чтобы укрыться под деревьями; подняв глаза, мы увидели группу советских самолетов, выбравших автоколонну в качестве своей мишени. Мы быстро отъехали подальше от головного грузовика; шофер остановил машину на обочине, и мы, надев свои накидки, в свою очередь бросились в снег, чтобы укрыться в нем. Между делом я успел посмотреть на самолеты. Они шли вдоль линии дороги, потом начали пикировать, чтобы сбросить бомбы. Во Франции мы ничего такого еще не видели, и у меня возникло ощущение, что пилот целится в меня персонально. Понимаю, что это глупо, но кто может отвечать за мимолетные ощущения? Не думая больше об этом, я растянулся на снегу, под деревьями.

Самолеты пролетели. На первый взгляд, колонна не сильно пострадала. Мы же потеряли лишь время.

Ну, вот и Турку; мы не стали делать в нем остановку. Морская база Наантали расположена в нескольких километрах от города; так же, как, например, база Сален д’Йер находится на некотором расстоянии от Тулона.

Выехав из Турку, мы снова попали в сельскую местность. Но какой контраст, какой печальный контраст! С одной стороны, в городе полуразрушенные обугленные дома, превращенные воздушными бомбардировками в руины. А в нескольких шагах, вдоль побережья, леса, искрящиеся под солнцем, замерзшие озера, на которых черными пятнами выделяются севшие там вороны, и снег, снег всюду, куда достает взгляд, снег, скрипевший под ногами, когда мы немного прошлись пешком, и на котором играли розовые отблески.

Наантали. Два сторожевика береговой охраны, пришвартованные у пристани, окружены ледяной коркой и снежными сугробами, неизбежными в это время года, и стоят неподвижно возле укутанных снегом деревьев. Они носят полные для посвященных смысла имена «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен» в честь двух великанов из «Калевалы». Этот эпос напоминает «Песнь о Роланде» или цикл о рыцарях Круглого стола. Два великана, постоянные персонажи фольклора, являются воплощениями народного характера, льстящими национальному, даже националистическому чувству финнов, гордящихся тем, что могут показать этническим шведам, долгое время бывшим в этой стране завоевателями, захватчиками и господами, что скандинавские саги не являются в Финляндии единственным культурным наследием.

Я поднялся на палубу «Вяйнемяйнена», отдав честь национальному финскому флагу с синим крестом на белом фоне и ощущая радость, которую, несмотря на двадцать пять лет флотской службы, всегда испытываю, поднимаясь на борт боевого корабля и окунаясь в знакомую атмосферу, одинаковую и на этом иностранном сторожевике, и на крейсере, который я недавно покинул в Бресте. Привычный приятный запах канатов, краски, вымытых палуб. Привычные мне мелкие заботы вахтенного офицера, мичмана, отвечающего за шлюпки, или боцмана, к которому обращаешься с вопросом. Классическая обстановка каюты капитана. Прекрасная и здоровая традиция военного флота.

Но у меня были заботы поважнее воспоминаний и эмоций. Эти корабли, их экипажи находились постоянно на посту, в карауле, а иногда и вступая в бой. Боевую тревогу объявляли ежедневно.

Накануне советские самолеты поставили мины у входа в канал, где на море совсем тонкий лед. Каждая мина, подвешенная к системе из нескольких парашютов, раскрывающихся один за другим, на малой скорости вошла в соприкосновение с поверхностью моря и погрузилась под воду. К счастью для финнов, такие операции не слишком часты, поэтому засечь минное поле относительно легко. Прямо перед нашим приездом завершилось траление, и парашютную систему собирались отправить в Хельсинки, чтобы выставить на обозрение публики. Парашюты выглядели совершенно безобидно и напоминали какую-то странную игрушку для взрослых детей из нового мира.

Все эти постановки мин, их выявление и траление не ставили противников лицом к лицу. В крайнем случае, на перехват советских самолетов поднимались истребители, но чаще всего они прилетали слишком поздно, когда мины уже успевали погрузиться в воду. А вот налеты бомбардировщиков на флот или на город сводили корабли и самолеты в прямой схватке.

Утром объявлялась воздушная тревога, но при бомбежке пострадал только город Турку. Очевидно, это были те самолеты, что обогнали нас на дороге. Так бывало не всегда, и в дело вступала корабельная противовоздушная артиллерия. Капитан корабля рассказал мне о достигнутых результатах, они показались мне поразительными: количество сбитых