Ульрика Кесслер - Ричард I Львиное Сердце Страница 17

Самое подходящее сейчас время вспомнить брачную инициативу, с которой Людовик VII обратился в 1176 году к Александру III и о которой мы узнаем, в частности, из двух уже упоминавшихся папских писем. В глаза бросается разительное отличие постановки вопроса по сравнению с восьмидесятыми годами. Отношения отца с сыном ничем не омрачены. В сентябре 1176 года перед отъездом в Иври для заключения договора с Людовиком Генрих созывает своих сыновей, и если бы в слухах о разводе содержалась хоть крупица правды, едва ли ему удалось бы избежать крупной ссоры хотя бы с одним из них. Но важнейшим выводом из такого, на первый взгляд, полного взаимопонимания Генриха с Ричардом является то, что в то время Генрих должен был совершенно открыто выступать против брака Ричарда с Алисой. Однако в определенный момент желания Генриха круто меняются, и это, по-видимому, укрылось от внимания летописцев. Поначалу причину его воспрепятствования браку, несмотря на достижение обрученными подходящего возраста, можно объяснить бунтарством Ричарда. Когда же — в качестве отправного пункта можно взять смерть его прежней любовницы Розамунды Клиффорд — он вступает в любовную связь с Алисой, что происходит вскоре после подавления им восстания жены, можно, разумеется, предположить, что ему действительно не хотелось ее терять. Труднее представить, что и через 12 лет он оставался к ней настолько привязан, что не смог бы от нее отказаться. Против этого говорят уже те усилия, которые прилагал Генрих для того, чтобы выдать ее замуж за Иоанна.

Вспомним: в то время, когда Людовик пожаловался папе на задержку со свадьбой, Генрих не мог хотеть брака Ричарда с Алисой, в чем нас убеждают выдвинутые им неразумно завышенные требования в отношении приданого как для Ричарда, так и задним числом для Генриха Младшего. И это тем более показательно, если учесть, что впоследствии он практически совсем не требовал за Алисой никакого приданого и готов был удовольствоваться закреплением за ним права на нормандский Вексен. Людовик же теперь совершенно не настаивал на браке любой ценой, но требовал лишь, чтобы, в случае его невозможности, Алису отослали домой. По заключенному ими договору судьба Вексена уже более не связывалась с судьбой Алисы, и политических причин для задержки последней больше не существовало. И если только не предположить, что амурную связь Генрих в тот момент поставил над всеми прочими интересами, нельзя не признать, что время было самое подходящее, чтобы приказать Ричарду, который должен был еще испытывать вину перед отцом за свое участие в мятеже, жениться на Алисе. Но этого не случилось. Ричарду, очевидно, было совершенно безразлично, что произойдет с его выбранной из политических соображений невестой, лишь бы ему не надо было на ней жениться. Вот почему между ним и отцом не возникало никаких разногласий. Как же тогда объяснить, что Генрих сразу же после того, как поползли первые слухи о нем и Алисе, немедленно не поженил обрученных или, по крайней мере, не предпринял никаких попыток устроить эту свадьбу? Весьма прозаическое объяснение этому может заключаться в том, что на ту пору Алиса была беременна. И отослать ее домой он не мог ни в коем случае — этим он бы нанес неслыханное оскорбление французскому двору, — но и заставить одного из своих сыновей взять ее в таком положении в жены он тоже не мог. Вероятно, Генрих надеялся, что через какое-то время ему все же удастся выдать ее замуж за Ричарда, но сын его слишком скоро повзрослел и стал не в меру строптивым. Можно, таким образом, сказать, что представившаяся Генриху возможность была им упущена из-за чрезмерного увлечения политической игрой, но в конце главы мы еще рассмотрим причины столь бескомпромиссной позиции Ричарда. С формальной точки зрения он безусловно был прав, однако весь вопрос в том, благоразумно ли было с его стороны так провоцировать отца, которого, как мы уже видели, загнали в угол, и доводить противостояние до кризиса.

Не последнюю роль могли сыграть и личные обиды. Ричард считался любимчиком матери, и имеется достаточно свидетельств того, что он питал к ней нежные сыновьи чувства, в Алисе же он мог видеть еще и ее соперницу. Хотя, как видно из истории с Элеонорой, внебрачная связь государя, сколь бы серьезной она ни была, не вела автоматически к опале его супруги, о ее эмоциональной оценке современниками судить весьма трудно.

Таким образом, возможные личные мотивы Ричарда, по которым он ни при каких обстоятельствах не хотел жениться на Алисе, сокрыты от нас. Зато совершенно определенно можно утверждать, что его позиция вовсе не противоречит общим принципам проводимой им в дальнейшем политики династических союзов. Смысл последних можно свести к следующему — упрочение союзов, основанных на общих или, по крайней мере, не антагонистических интересах, либо прекращение войн. Интересы же Анжуйского и Французского государств уже изначально противоречили друг другу, и если для стареющих монархов Людовика и Генриха родственные узы еще могли иметь определенный смысл, выражавшийся в их взаимном стремлении к сосуществованию, то для следующего поколения они полностью утратили привлекательность. Став королем, Филипп сразу же повел себя со своими вассалами так, чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения в том, что его больше интересует укрепление королевской власти, а не сохранение мира. И если Плантагенетам не по душе такая политика, что ж, пусть тогда настраиваются на войну. В подобных обстоятельствах брак, то есть союз между домами, становился абсурдным. Ведь брак между Генрихом Младшим и дочерью Людовика Маргаритой лишь способствовал экспансионистской политике Франции. Поэтому отвращение Ричарда к женитьбе на Алисе не следует полностью относить на счет невесты — немаловажную роль могли сыграть также политические антипатии, питаемые им к будущему шурину. Здесь необходимо принять во внимание тот факт, что в то время дядя по матери считался особо близким родственником, от которого юный племянник с полным основанием мог ожидать поддержки и защиты. Показательным примером может служить отношение самого Ричарда к своему племяннику Отто. И, если допустить, что Ричарду была небезразличной судьба его предполагаемого в этом браке наследника, едва ли его обрадовала бы перспектива того, что Филипп будет иметь по отношению к его будущему сыну такие права и обязанности, в которые входила бы и опека. Как видим, с точки зрения Ричарда, брак с Алисой был не только политически бесполезным и невыгодным ввиду отсутствия приданого, но вполне мог оказаться еще и пагубным, так как грозил вновь усилить в семье французское влияние.

Попытаемся теперь разобраться в мотивах, которыми руководствовался Филипп, трижды за время правления Ричарда добиваясь заключения между Капетингами и Плантагенетами брачного союза. По сравнению с временами Генриха и Людовика ситуация, разумеется, была совсем иной. Тогда Генрих стремился поженить сыновей, а Людовик — выдать замуж дочерей. И поскольку до 1165 года судьба французского престола из-за отсутствия наследника оставалась неясной, а в 1169 году на момент помолвки Ричарда с Алисой у французского короля был один единственный сын, Филипп, данный брак давал бы Плантагенетам в определенных обстоятельствах право претендовать на французскую корону. И Филипп открыто этим спекулировал. В 1191 году в Мессине, незадолго до объявления Ричардом окончательного расторжения помолвки с Алисой, он настойчиво обхаживает присутствовавшую там сестру Ричарда Иоанну, вдовствующую королеву Сицилии. Народ считал, что овдовевший к тому времени Филипп хотел на ней жениться. Даже если это и соответствовало действительности, Ричард задушил все его надежды на этот брак в зародыше, чем и положил, вероятно, конец их дружбе. По свидетельству летописца Ньюбурга в середине девяностых годов Филипп снова добивался брака с Иоанной, но в 1196 году та из политических соображений была выдана замуж за Раймунда VI Тулузского. По случаю Лувьерского «мира», заключенного Ричардом и Филиппом в 1196 году и вскоре нарушенного, Филипп попытался заполучить для своего сына Людовика племянницу Ричарда Элеонору Бретонскую, что также не нашло поддержки у Ричарда. И, наконец, в целях скрепления пятилетнего перемирия, заключенного при посредничестве церкви в 1199 году и столь же недолговечного, он, как уже упоминалось, хотел женить Людовика на другой племяннице Ричарда, а именно, на дочери Альфонса VIII Кастильского. Состоявшийся уже при Иоанне брак между Людовиком и Бланкой, которая вскоре подарит Франции Людовика Святого, приоткрывает, наконец, причину настойчивости Филиппа. На правах супруга Людовик мог бы построить свои притязания на английский престол и, воспользовавшись раздорами между Иоанном и английскими баронами, высадиться со своими войсками в Англии. Вспомним, что в 1200 году, когда состоялась эта свадьба, у Иоанна все еще не было детей, а следующее поколение представлял лишь юный Артур, сын Готфрида, так что «брачная» дипломатия Филиппа была, как говорится, с дальним прицелом. При Ричарде в роли возможного престолонаследника выступал Иоанн, поэтому мотивы Филиппа, должно быть, были для него совершенно очевидны: в этом непримиримом противоречии интересов Ричарда и Филиппа, вероятно, и крылась причина того, что Ричард отвергал все брачные предложения последнего. И первым браком, который заключил Ричард еще до своего восшествия на престол, он не только выразил политическое недоверие Франции, но четко поставил определенную стратегическую цель — Ричард выдал замуж свою племянницу, Риканцу, дочь Генриха Льва, которая во Франции приняла имя Матильда, за сына графа Першского, французского вассала, чьи владения граничили на юго-востоке с Нормандией. Предполагалось, что новые родственники будут защищать это направление в случае нападения французов.