М. Загребельный - Сергей Параджанов Страница 17

Что Вам посоветовать? 1. Простую прическу. 2. Простой костюм (свитер черный, юбка черная, белая клетка, шерсть). 3. Простые туфли, черные, платье. Создать репертуар. Для пантомимы отстегнуть юбку и остаться в трико-колготках. Для следующего дня возможен белый или красно-яркий свитерок или нежная шелковая кофточка в кружевах. И главное самообладание. Все остальное приложится. Бог и муж в помощь! С.П.» (июль 1977 года).

С.П. – так Сергей Параджанов подписывал свои письма Любе. Буквы он изображал в виде колючей проволоки. Вслед за первым письмом режиссер шлет второе. Он торопится со своими советами. В своем послании он досказывает то, что не успел поведать в первом.

«Люба! Желаю Вам удачи и радости. Вас ждут мучения и позже радощи! Действуйте энергично! Настырно! Скромно! Добродушно! Оставьте резерв в потенции! Не все обнажайте! Ни на суде. Ни в любви! Ни на допросе!.. (С.П.)»

Художник долго не осмеливался обратиться к Любе с просьбами: знал, чем это грозило ее мужу Володе в случае провала. Она предложила помощь сама. От мужа женщина знала, что для Параджанова украинская прокуратура установила ограничения в переписке. Он имел право отправлять через почту зоны всего два письма в месяц. Как разделить этот лимит? Кому написать в первую очередь?

Люба отправила письма Параджанова по адресам, которые он указал, от своего имени, поскольку фамилия режиссера могла привлечь внимание на почте. А потом на ее адрес пошли письма из Москвы, Киева, Тбилиси, Еревана, Одессы… Сергей Иосифович, прочитав письма от Юрия Никулина, Эмиля Лотяну, Софико Чиаурели, других известных деятелей литературы и искусства, родственников, друзей, пересылал их в Киев.

Чтобы облегчить в Ленинграде мытарства абитуриентки, Параджанов дал ей фотографию дома, где кружочком было обведено окно квартиры, куда она должна была обратиться за помощью: «Все адреса он хранил в голове и никогда не записывал. Были случаи, когда, украв у него несколько адресов друзей, вышедшие на свободу зэки приходили к ним и от имени Сергея Иосифовича что-то просили».

Люба воспользовалась советами Параджанова лишь частично: «Я по его рисунку сшила платье, а репертуар решила не менять. Возможно, поэтому на творческом конкурсе в Ленинградском театральном меня постигла неудача. Я читала на экзамене письмо Татьяны Онегину, да еще с моим украинским говором…»

Параджанов призывает девушку не отчаиваться: «Люба! Получил Ваше письмо! Исповедь! Удивительно, что Вы не сохранили обиду и горечь. Вы добрый и энергичный человек, если так точно оценили и людей, и ситуацию в период поступления в институт. Спасибо Вам, что Вы так высоко оценили моих друзей. Спасибо за доброту и нежность, которой я не могу пользоваться, т. к. это и есть «строгая изоляция». Главное, что Вы еще не осознали. Вам с Володей надо срочно уезжать в Киев – Львов – Полтаву – Ужгород – Черновцы – Крым на вечное поселение. Зона как климатическая, так и ее моральные и художественные качества (я о Коммунарске + Перевальск – это ад. Провинция – бедность духа и полное отмирание (невзирая на телевизоры и журналы мод). Вы и Володя талантливые люди! Бегите в Киев. Там мои друзья. Спешите. Потом будет тяжелее. Доверьтесь мне. Будет день, когда терриконы пойдут на Вас (из мистики). С.П.» (август 1977 года).

Мужа Любы призвали после окончания института в армию: «Люба! Но не надо огорчаться, т. к. это к лучшему. После возвращения Владимира можно ехать прямо в Киев. Владимир вернется с регалиями и с достоинством офицера и мужа. Вы как решите? Прошу, не отчаивайтесь… Начало большой жизни. Вступите в нее с достоинством! Берегите себя! Я Ваш. Целуйте Владимира. Привет. С.П.» (Рисунок и приписка: «Так выглядела Софико Чиаурели, сыгравшая в картине шесть ролей. В фильме «Цвет граната»). С.П.» (сентябрь 1977 года).

Люба передала Параджанову принадлежности для рисования. Он благодарит: «Люба! Друг! Сестра! Луч! Вчера представили на комиссию досрочного освобождения. Меня вызвали на ковер – высекли, сбрили усы, издевались, потом отказали. Надо сидеть 15 месяцев. Это сурово, но неизбежно. Дни и заботы, проведенные с Владимиром, его тревоги и волнения… Все кончилось. Осталась тревога за Вас! Стоит жить только для того, чтобы Вы жили, и я Вас увидел бы в большой, уютной семье в другой климатической зоне вне кряжа. Люба, дорогая. Вы как бы филиал Светланы. Люба, все, что Вы передали мне (предметы роскоши), я получил сполна! Эта доброта пошлет вам сына – Владимировича. С.П.» (9 сентября 1977 года).

К этому письму Сергей Иосифович приложил список, что должна Люба посмотреть в Киеве и кого ей необходимо посетить. В этом списке были Музей западного искусства, Русский художественный музей, Музей украинского искусства, Дом-музей Шевченко, Исторический музей, Киево-Печерская лавра, Музей народного искусства, могилы видных исторических личностей… Владимир Чемерис находился в это время в Казахстане. Люба осталась в Коммунарске. Но канал связи не прервался. В эту тайну Владимир Юрьевич посвятил директора специализированной школы Перевальского исправительно-трудового лагеря Григория Андросова. Тот стал передавать с воли весточки для Параджанова, выносить его письма, рисунки, коллажи. А Люба продолжала отсылать их по указанным адресам.

«Какое счастье, что есть Вы, Незнакомка, и наш «Почтовый роман». Это отвлекает меня и развлекает. Где-то блуждают звезды, Вы, Светлана, Суренчик, Владимир, Ада…

Бываете ли Вы в Ворошиловграде? Там живет мой друг – гений-актер Михаил Голубович (если видели «Узники Бомона», «Бирюк»…). Он ведущий актер театра, был у меня тут с концертной программой».

«Люба! Люба! Письмо Ваше получил! Спасибо за фото. Не знаю, когда оно запечатлело Вас, однако грусти и осени в нем много! Вероятно, это после отъезда Владимира! Фото Ваше очень трогательное… Я выживаю, сочувствуя среде, пытаюсь осмыслить все происходящее (тоска только по тому, что нет таланта Достоевского), он необходим и неизбежен. Сто новелл, три сценария, 120 листов рисунков и коллажей: все это создано в «лучшие годы жизни», которые я провел в изоляции. С.П.» (17 сентября 1977 года).

Параджанов любил делать подарки: «Люба! Хочу подарить вам Грузию! Это то, что очень любил Грибоедов, Лермонтов, Пушкин и Пастернак. Это не так просто. И очень хочу Вас связать с Лилей Брик. Она потрясение. Она, как руины пирамид. Великая и гордая! (Трепетная – точнее.)

Володя удивителен в своей доброте. Надо его беречь и сберечь. И главное ребенок, он обязателен. Вы оба из той среды, которую я берег и опекал. Вы удивительно красивы и чисты. С.П.».

В одном из своих писем он делает важное признание: арест, допросы, обвинение, суд, приговор – на всех этапах сплошная ложь.