Анри Труайя - Иван Грозный Страница 18

Восьмого ноября 1552 года духовенство и бояре приглашены во дворец на пир. По такому случаю Иван делает каждому подарок в соответствии с чином и по заслугам: собольи шкуры, парча, золотые кубки, одежда, лошади, набитые кошельки, ковры, оружие, владения. Празднества продолжаются три дня: все крепко пьют, от души смеются, слушают гусляров, прославляющих царские победы. Вся Россия в великой радости. Чтобы надолго осталась память о взятии Казани, государь приказывает возвести на большой площади перед Кремлем собор Покрова Пресвятой Богородицы, который впоследствии станут называть собором Василия Блаженного.[4] Макарий поддерживает это начинание. Вместе они набрасывают первые планы будущего здания. Им кажется, что оно должно быть ни на что не похожим, поражать буйством форм и красок, отражая ликование и религиозный мистицизм одновременно. Они не могут решить, кого пригласить строить его. Сначала думают об итальянцах, которые уже немало сделали в Москве и хорошо себя зарекомендовали. Но потом решают, что строить собор в честь триумфальной победы России должен только русский, и выбор падает на Барму и Постника,[5] которые возведут собор, в котором отразится весь противоречивый характер царя. Понемногу из-под земли начнет вырастать изящная, необычная церковь с восемью разного размера куполами, над ними – один позолоченный. Разноцветные, гладкие и чешуйчатые, устремятся они к небу. Храм будет похож на корзинку с диковинными фруктами, приготовленную к столу какого-то великана. На строительство уйдет шесть лет. Деньги на него дадут жители Казани, в качестве компенсации за ущерб, причиненный России.

Глава 6

Болезнь и ее последствия

Едва Анастасия оправилась от родов, они с царем едут в Троице-Сергиев монастырь. Здесь архиепископ Ростовский Никандр крестит царевича Димитрия у мощей преподобного Сергия. Затем государь присутствует при крещении двух казанских князей – юноши Утемиш-Гирея и бывшего правителя города Едигера. Помня о своем сиротстве, Иван решает, что маленький Утемиш-Гирей, получивший имя Александр, будет жить во дворце и получит прекрасное образование. Для крещения в проруби Едигера царь выбирает зимний день 26 февраля 1553 года. Несмотря на холод, на Москве-реке разбивают лед, чтобы окунуть в прорубь завернутого в льняную ткань новообращенного. Перед этим на берегу служат молебен и митрополит спрашивает у Едигера, не под давлением ли внешних обстоятельств тот решил сменить веру. «Нет, – отвечает он, – люблю Иисуса и ненавижу Магомета». Произнеся это, он трижды окунается в ледяную воду, но вылезает оттуда хотя и продрогший, но с видом счастливым. Приняв христианство, он становится Симеоном. Царь выделит ему большие палаты в Кремле, позволит обзавестись собственной свитой и сосватает за него Марию Кутузову, дочь знатного боярина.

Радость, которую доставили Ивану три этих крещения, испорчена известием о том, что в Пскове разразилась эпидемия чумы. За несколько месяцев умирает двадцать пять тысяч человек. Опасаясь вспышки болезни, жители Новгорода Великого выгоняют из города всех псковских купцов и сжигают их добро. Но все напрасно, от нее никуда не деться, и новгородцы умирают тысячами. Выжившие не решаются прикасаться к трупам. Архиепископ Серапион, который оказывает умирающим последние христианские почести, гибнет. Его место должен занять иеромонах Пимен. Иван и митрополит долго молятся вместе с ним, перед тем как тот пускается в путь. Он берет с собой довольно святой воды, чтобы очистить Новгород. И действительно, некоторое время спустя болезнь отступает. Но приходит новая беда. На завоеванной территории Казанского царства восстают против выплаты дани дикие племена монгольского происхождения – черемисы, мордва, чуваши, вотяки, башкиры. Они убивают русских купцов и боярских людей, возводят укрепление в семидесяти верстах от Казани. Воевода Борис Салтыков вынужден выступить в разгар зимы, но его пехота и конница увязли в снегах. Татары же, привязав к ногам деревянные досочки, устремляются им навстречу, как по твердой земле. Они окружают полк стрельцов и почти всех уничтожают. Вырваться удается лишь немногим. Борис Салтыков взят в плен. С безумной радостью враги перерезают ему горло. В Казани опасаются, что город снова окажется в руках неверных. Обеспокоенный Иван жалеет, что не внял советам бояр и не остался там с армией до тех пор, пока не покорятся все окрестные народы. При дворе все подавлены, некоторые приближенные осмеливаются предложить царю отдать мусульманам этот далекий город, который причиняет столько бед. В негодовании Иван отказывается их слушать, но внезапно силы покидают его. В марте 1553 года, получив опять невеселые вести из Казани, он серьезно заболевает. Это не чума – эпидемия обошла Москву, но сильное воспаление с высокой температурой, неизвестной природы, которое врачи объявляют неизлечимым.[6] Иван чувствует, что все кончено, и готовится к смерти в размышлениях и молитве.

Узнав, что царь при смерти, народ приходит в смятение. Благодаря своему видимому всем благочестию Иван стал почти святым для простого люда. Святым требовательным, ужасным, который приказывает, сражается, наказывает, но на челе которого нет ни единого пятна. И если Бог призывает его к себе в возрасте двадцати трех лет, то только потому, что считает его слишком совершенным для грешной Руси. «Грехи наши должны быть безмерны, когда небо отнимает у России такого самодержца!» – говорят в Москве. Дни и ночи заплаканная толпа ждет у стен дворца новостей. Во всех храмах молятся о его выздоровлении. Бояре же не столько в отчаянии, сколько в растерянности. Большинство из них затаили злобу на царя, который отказался от их услуг, взяв в советники людей более низкого происхождения. Их занимает и вопрос престолонаследия. Царский дьяк Михайлов осмеливается приблизиться к царскому ложу и посоветовать государю составить завещание. Иван соглашается и диктует свои последние распоряжения. После его смерти трон должен занять Димитрий, которому всего несколько месяцев. Михайлов зачитывает завещание боярам, которые теснятся у дверей. Жестокий спор возникает между теми, кто готов принести присягу царевичу, и теми, кто отказывается это сделать. Каждый приводит свои доводы. Страсти накаляются. Слыша гул голосов, Иван приказывает подойти сановникам, которые приходят сильно разгоряченные. «Кого же думаете избрать в цари, отказываясь целовать крест на имя моего сына? Разве забыли вы данную вами клятву служить единственно мне и детям моим? Не имею сил говорить много. Димитрий и в пеленах есть для вас самодержец законный; но если не имеете совести, то будете ответствовать Богу». Тогда Федор Адашев, отец царского фаворита, заявляет, что никогда не согласится подчиниться братьям царицы Захарьиным-Юрьевым, которые, вне всякого сомнения, будут в течение долгих лет управлять страной от имени ребенка. «Вот что страшит нас! – восклицает он. – А мы до твоего возраста уже испили всю чашу бедствий от боярского правления». Из-за крайнего изнеможения Иван не в состоянии ответить ему. В оцепенении смотрит он на бояр, которые возбужденно обсуждают раздел его наследства, похожие на воров при дележе добычи. Стоит такой шум, что царь, застонав, просит их выйти за двери.