Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито - Джон Дуглас Страница 18

Однако совершенно очевидно: содержавшиеся в письме подробности могли быть известны только убийце. По степени детализации письмо намного превосходило любые материалы СМИ, появившиеся после преступления. Оно читалось как полицейский рапорт. Описания настолько точны, что я подумал, не сфотографировал ли виновный трупы перед тем, как скрыться с места преступления. Возможно, он взял с собой фотоаппарат или воспользовался найденным в доме; иначе как запомнить все детали?

При всей точности и скрупулезности приведенной в письме информации налицо и некоторые странности. Несколько неточностей в описаниях сильно озадачили полицейских. Так, при обнаружении на месте преступления на голове Джозефа не было пакета, а лицо Джулии не было накрыто подушкой. Впоследствии выяснили, что пакет и подушку убрали дети в попытке вернуть к жизни родителей. Кроме того, ВТК нигде не упомянул голубую майку, оставшуюся на Джозефине.

Тем не менее это скорее подтверждало, что письмо написал реальный убийца. Он не мог знать, что картина места преступления оказалась нарушена, и полагал, будто она точно такая, какой была на момент его ухода из дома. Другой фактической ошибкой автора являлось утверждение об аркане в пять оборотов веревки на шее Джозефины. В действительности их было три. Детективы приписали ошибку невнимательности из-за возбуждения, которое он наверняка испытывал перед убийством 11-летней жертвы. Еще одним озадачивающим аспектом было упоминание об очках Джозефины в спальне. Почему преступник не поленился отнести их туда? Или он сделал это, чтобы лишний раз подурачить полицейских? Ответ оказался гораздо прозаичнее, хотя следователи получили его спустя несколько десятилетий.

В течение следующих двух недель письмо показали почти двум десяткам психологов и психиатров и попросили составить психологический портрет автора. Врачи разошлись во мнении, нужно ли обнародовать его, а сотрудники правоохранительных органов и вовсе не слишком хотели это делать. Они опасались, что на них обрушится лавина ложных наводок, которые не удастся расследовать из-за неукомплектованности штата.

Теперь мы понимаем: существовала гораздо более важная проблема, чем возможная нехватка людей для работы с наводками. Я считаю, сотрудники сработали бы намного эффективнее, если бы охотнее делились информацией с общественностью. При наличии полезных сведений о поведенческих особенностях неизвестного подозреваемого население начинает служить мощным союзником следствия, превращаясь в его глаза, уши и своего рода коллективную базу знаний. Кто-то наверняка мог заметить странности в поведении знакомого, коллеги или родственника в период времени, относящийся к совершенным преступлениям. Не подсказывая, на что именно можно обратить внимание, люди не смогут помочь полиции составить более полную картину.

Специалисты были едины в оценке: как в конце концов сказал журналистам шеф Хэннон, автор «очень нездоровый человек… с фетишем на связывании. Он сексуально возбуждается, когда связывают его или он связывает других».

По просьбе сотрудников Грэйнджер разместил в газете объявление, публиковавшееся с 24 по 27 октября. Оно гласило:

Для ВТК. Можем помочь. Звоните 684–6321 до 22:00.

Реакции не последовало. Через несколько дней он написал в газете, что полиция ищет человека, отчаянно нуждающегося в помощи и обладающего информацией об убийстве семьи Отеро. Смелый журналист пошел на то, чтобы попросить этого человека позвонить ему домой, однако никто так и не позвонил. Преступник утратил словоохотливость.

Похоже, его голова была занята чем-то другим.

5

Было довольно поздно. Оторвав взгляд от стопки материалов об убийстве Кэти Брайт, я увидел: солнце давно село и снаружи царит темнота.

И решил, что, наверное, пора собираться домой, тем более что ощущалась усталость. Затем собрал материалы, перехватил каждую стопку резинкой, засунул в портфель и поплелся в темноте к машине. Не проехав и нескольких минут, я сообразил, что обязательно нужно сделать кое-что, чего я не делал почти месяц. Поэтому развернулся и направился севернее, в сторону государственного кладбища Куантико, чтобы навестить предназначавшуюся мне могилу.

За несколько месяцев до этого, когда все думали, что я, скорее всего, не выйду из комы, некий деятель из Управления по делам ветеранов[21] зарезервировал для меня участок на недавно открытом кладбище. Поскольку я не захотел умирать, участок отдали кому-то другому. Но я знал, где он находится, и ощущал странную привязанность к этому месту. «Слава богу, не я тут лежу», — часто думалось мне.

Я шел по кладбищу к той самой могиле. Вечерняя роса увлажнила траву. В руке я крепко, будто дубинку, сжимал электрофонарик. Полная луна, яркая как светильник патологоанатома, помогала найти дорогу среди дубов и ореховых деревьев. Вылезая из машины, я прихватил пачку материалов о следующей жертве ВТК — Ширли Виан. Он убивал женщину в ее собственной спальне, а запертые в ванной комнате дети молили пощадить маму. Я понятия не имел, что именно сделаю с этими бумагами, но почему-то показалось вполне естественным взять их с собой на ночную прогулку по кладбищу.

Как человеку, профессиональная деятельность которого была во многом связана с покойниками, кладбища казались мне естественным продолжением работы в офисе. Тем не менее в сегодняшней тьме было нечто, державшее меня в напряжении. Я никогда не бывал здесь в темное время суток. И никогда никому не рассказывал о своих посещениях. А зачем? Никто бы меня не понял.

В предыдущий приезд я наткнулся на могилу девочки, чье жестокое убийство некогда расследовал. Хотя то, что ее похоронили неподалеку от предназначавшегося мне участка, было чистым совпадением, но, стоя над ее могилой, я ощутил, как меня накрывает приступ паники. Многие годы я советовал копам держать в поле зрения кладбища, поскольку, по данным моих исследований, убийцы подчас приходят на могилы жертв, чтобы побыть рядом со своими «успехами». В случае этой девочки у полицейских существовал реальный подозреваемый, однако никак не получалось связать этого дважды судимого уголовника с ее гибелью. При этой мысли я ощутил легкую дрожь.

«А если прямо сейчас копы сидят в засаде у ее могилы? — размышлял я, озираясь в поисках возможной слежки. — Наверное, смотрят на меня и думают, что наконец-то застукали убийцу».

В этот раз я направился к моему участку. Плюхнувшись в мокрую траву, я посмотрел на белое надгробие, будто светившееся в темноте. Под ним обрел покой военный, служивший во Вьетнаме. Там же закончили жизненный путь люди, похороненные по обе стороны от его могилы. Закрыв глаза, я втягивал ноздрями прохладный вечерний воздух