Андрей Черцов - В огне торпедных атак Страница 18

А волны уже захлестывали палубу, катер все глубже и глубже зарывался в воду.

По левому борту проплывал обрывистый мыс Дооб.

Кочиев знаками показывал Вальке, чтобы он направил катер к нему и выбросился на берег. Валька, хоть и понимал его, но не мог решиться на это без моего приказа.

Медлить было нельзя.

Он испуганно посмотрел на меня, но послушно завертел штурвал. Катер выскочил на прибрежные камни.

Вскоре к нам подошел мотобот и переправил раненых на катер, доставивший нас в Геленджик.

На причале возвращавшихся встречал командир бригады Андрей Михайлович Филиппов. Тут же стояли санитарные машины.

Краснофлотцы вынесли меня на руках с катера и передали санитарам. Подошел Семен Ковтун.

- Куда ранило, Андрюша? - спросил он.

- В живот, навылет.

- Ну, ничего, поправишься, - сказал он, стараясь говорить как можно бодрее. Но видно было, что он опечалился: ранение в живот многие считали смертельным.

- Возьми у меня в кармане кителя комсомольский билет, - попросил я, передай на хранение в политотдел.

Мы расцеловались. Это была наша последняя встреча. Вопреки всему, я выжил, а мой друг Сеня Ковтун погиб вместе со своим катером в следующую ночь.

В госпитале, куда меня доставили, был такой же фронт, как и в Новороссийске. Только тут врачи, операционные сестры и санитары "сражались" за жизнь каждого раненого. Меня оперировал молодой хирург. К сожалению, не знаю его фамилии, но буду помнить его всю жизнь.

После операции меня навестил командир бригады. Вместе с ним пришел Валька. Он рассказал, что прибывший с базы аварийно-спасательный катер заделал пробоины на нашей "девятке", откачал воду и снял с камней. "ТК-93" имел свыше двухсот пробоин различных размеров. После ремонта, пока я находился на длительном лечении в одном из южных городов Черноморского побережья, его водил на боевые операции в Керченском проливе мой друг Виктор Сухоруков. Это был отважный и решительный командир, отличившийся во многих боях. Он служил в отряде Кочиева почти до самого окончания военных действий на Черном море и героически погиб, потопив крупный вражеский транспорт на рейде в Констанце.

Валька уехал учиться в Тбилисское нахимовское училище. За участие в Новороссийской операции он, как и многие члены нашего экипажа, был награжден орденом.

Победа в Крыму

Спустя шесть месяцев я выписался из госпиталя и вернулся на свою "девятку". Экипаж радостно встретил меня. Правда, не было Вальки, не было и главного старшины Ченчика, уехавшего в Тбилисское нахимовское училище воспитателем. Вместо него механиком катера был назначен Зайцев. По инвалидности списали с флота Сашу Петрунина. Но остальные, залечив свои раны, вернулись на катер.

Ранним утром мы вышли из ремонтной базы и направились в Геленджик, куда перебазировалось наше подразделение. Переход был тяжелым - вдоль почти всего Кавказского побережья. Для такого маленького корабля, как наша "девятка", путь немалый. Да к тому же в районе Туапсе нас захватил сильный шторм.

В Геленджике нас ждало разочарование: мы не застали здесь катеров нашего подразделения - они были уже в Анапе, - и нам снова предстоял длительный путь.

Мы работали допоздна, приводя катер в порядок после шторма. Все были в приподнятом настроении: скоро присоединимся к своим и пойдем в бой.

Едва забрезжил рассвет, как мы уже были на ногах: не терпелось быстрее выйти в море. На пирсе собрался личный состав базы.

- Счастливого пути!

- Бейте крепче фашистов! - напутствовали нас.

Взошло солнце. Мы покинули Геленджикскую бухту. Вскоре показался Мысхако. Легендарная Малая земля! Еще совсем недавно здесь бушевало пламя войны, и как память о боях лежали здесь груды позеленевших гильз, виднелись остовы искореженных фашистских "тигров" и "пантер". А колхозники уже трудились на виноградниках. Правда, только женщины, старики, дети. Но они старательно расчищали плантации, подвязывали и подрезали лозы, окапывали их, чтобы уже в этом году получить урожай.

Мы шли вдоль берега, где нам был знаком каждый мысок, каждая бухточка. Сколько раз здесь мы вступали в бой с вражескими катерами!

На минуту застопорили моторы, и весь экипаж выстроился на верхней палубе. С обнаженными головами, в скорбном молчании мы мысленно повторили клятву отомстить за погибших товарищей. Среди них были и мои друзья по училищу лейтенанты Иван Кубрак, Леонид Власов.

...На Анапском рейде катера нашего подразделения стояли с работающими моторами. С флагманского корабля нам передали семафором приказ встать концевыми в походном ордере. Катера направлялись в Ялту. Оттуда мы должны были начать боевые действия под Севастополем.

Я стоял за штурвалом. Легкий ветерок едва рябил поверхность моря. Несмотря на усталость, настроение было хорошее. Мы все ближе и ближе подходили к Севастополю - колыбели Черноморского флота, к городу, где я стал военным моряком.

В районе Керченского пролива нас легонько потрепали трех-четырехбальные волны. Но когда миновали скалу Парус, камни Эль-Чан-Кая, море снова стало зеркально гладким, и мы быстро шли вперед, к Ялте.

Я разрешал на больших переходах, когда не было опасности, отдыхать повахтенно, прямо на постах. Но спать никто не хотел. Все вышли на верхнюю палубу.

По борту проплывали берега Крыма. Вот скоро на траверзе появится Судак. Как складывается обстановка! Всего несколько дней назад тут нельзя было появиться нашим катерам, ибо их сразу бы уничтожили фашистские самолеты. А теперь враг ошеломлен и бежит.

Солнце уж скрылось за высокими горами, когда мы вошли в маленькую ялтинскую бухту и стали на якоря.

Еще совсем недавно Ялта, находясь под пятой фашистских оккупантов, казалась мертвым городом. Жители выходили из домов и подвалов очень редко. По улицам с пронзительным воем проносились военные машины. Набережная была уставлена железобетонными долговременными огневыми точками, а улицы, спускающиеся к морю, перекрыты каменными стенами. Всюду торчали стволы пушек и пулеметов: фашисты боялись нашего морского десанта.

Но никакие укрепления не уберегли гитлеровских захватчиков от разгрома. 16 апреля 1944 года с гор, нависших прямо над Ялтой, словно соколы, спустились партизаны. По Симферопольскому шоссе, через Гурзуф и Никитский сад к Ялте устремились бойцы славной Приморской армии. С моря, из туманной дымки, оставляя за собой пенящиеся буруны, показались наши малые корабли. Они на полном ходу шли прямо в порт.

Мощный короткий удар - и фашисты, бросая оружие и технику, в панике спешно бежали к Балаклаве.

Коварный враг жестоко расправлялся не только с жителями Ялты, но и со своими солдатами. На молу фашисты уничтожили всю прислугу румынской батареи. Очевидно, румынские артиллеристы отказались прикрывать отступление, или, вернее, бегство, своих хозяев, и были убиты выстрелами в затылок.