Владимир Афанасьев - Восхождение. Современники о великом русском писателе Владимире Алексеевиче Солоухине Страница 2

А познакомил меня с Владимиром Солоухиным художник Илья Глазунов. В тот вечер мы оказались в гостях у художника. Глазунов был занят какими-то важными делами, и отправил нас с писателем в отдельную комнату на то время, пока он освободиться. И чтоб нам было веселей, вручил бутылку водки. Мы разговорились, и Солоухин шутливо и добродушно сказал, что его хороший приятель поэт Николай Доризо как-то признался ему, что от Советской власти на склоне лет он ждет только одного: многотомного собрания сочинений. Теперь Советский власти нет, но он, Владимир Солоухин, все же мечтает увидеть при жизни избранное своих сочинений в восьми томах.

– А в десять томов войдут все ваши художественные произведения? – спросил я.

– Если по тридцать листов каждый том, то войдут.

По дороге в Переделкино, куда я вез его на своей машине, Солоухин добродушно шутил, говорил:

– Как быстро время изменилось! Раньше как было: приближается, скажем, мое семидесятилетие. Я пишу директору издательства «Художественная литература», так, мол, и так, прошу издать восемь томов моих сочинений. Там собирается редакция, смотрят, какие у меня награды, заслуги, лауреат я чего и выносят решение: не достоин Солоухин восьми томов, хватит ему и семи. И решение свое выносят в Госкомиздат. Там месяца через три собирается коллегия, снова рассматривают со всех сторон Солоухина, и решают: бумаги мало, хватит с него и шести томов. Пусть этому радуется. И отправляют утверждать в ЦК КПСС. Хорошо, если там подмахнут не глядя. А то, не дай Бог, и они начнут искать партийные грехи Солоухина, да еще том-другой снимут. А сейчас как: сидим мы с Алешкиным за бутылкой. Я намекаю: неплохо бы издать восемь томов моих сочинений. А Алешкин спрашивает: почему восемь, а не десять? Десять, так десять! И дело решено.

Да, дело было решено. Владимир Солоухин сам составил десять томов своих сочинений. Представил большое количество своих фотографий для первых трех томов. Но, к сожалению, увидел он только первых три тома. Время изменилось не только в скорости принятия решений. Читатели Владимира Солоухина были разорены, вынуждены были просто физически выживать. Не до книг. Печатать книги можно было только на собственные средства. А их не было. И мы были вынуждены прекратить выпускать подготовленные к печати очередные тома.

Многие авторы этой книги сетуют на то, что хорошие писатели, прославившие русскую землю, забываются, что книжные прилавки забиты криминальной халтурой. Да это так на сегодняшний день. Но не нужно забывать, что «когда кипит морская гладь», на поверхности оказывается различный мусор да пена. Только их видит глаз неискушенного человека. Когда успокоится море, исчезнет пена, очистится гладь от мусора, снова будет радоваться глаз ослепительному блеску моря, восхищаться его многоцветными переливами. И это не за горами!

Разве эта книга не говорит о том, что творения ума и души великого писателя Владимира Солоухина живут? Разве эта книга не говорит о том, что русская земля по-прежнему рождает сыновей, которые украшают ее, вносят вклад в ее культуру, обогащают ее? Низкий поклон Михаилу Мендосе-Бландону, инициатору, вдохновителю и попечителю этой книги воспоминаний о русском писателе! Сейчас только благодаря таким людям сохраняется память о великих певцах русской земли.

И все же меня не смущает, что в наше суровое для литературы время, мало печатается книг Владимира Солоухина, Леонида Леонова и других мастеров русского слова. Произведения Александра Пушкина тоже не печатались в России первые два десятка лет после его смерти, и многим казалось, что он забыт навсегда. Но мы-то свидетели того, чем через двести лет произведения Пушкина стали для русской литературы, для русского человека.

Я убежден, что пока есть на планете русская земля, пока жив русский человек, произведения великого русского писателя Владимира Солоухина, певца русской природы, русской земли, русской души, будут живы, будут любезны русскому человеку!

Петр Алешкин

Валентина Солоухина Капли памяти

Солнце разлито поровну.

Вернее, по справедливости,

Вернее, по стольку разлито,

Кто сколько способен взять…

В. Солоухин

В сорока километрах от города Владимира и в четырех справа от дороги, ведущей на Кольчугино и Александров, с незапамятных времен расположилось село Алепино. Первое упоминание о нем по свидетельству источников относится к XII веку. Входило оно некогда в Черкутинскую волость обширного Владимирского уезда. Село красиво расположилось на макушке округлого холма. Кажется, что дома и усадьбы его жителей посажены не на ровном месте, а как бы облепили (слепили) верхушку этого холма. Отсюда старинное, более выразительное название села – Олепино.

У подножья горы вьется не самая маленькая из владимирских рек – живописная Ворша. С одной стороны в Алепино можно войти ровной дорогой, с другой – приходится подниматься по крутому склону прямо от реки. До недавнего времени в Ворше обильно водилась рыба и можно было свободно искупаться, выбрав для этой забавы относительно широкое место. Сегодня и ловля не та, да и река сузилась настолько, что в окрестностях села ее русло почти не проглядывается, а скорее угадывается по извилистой ленте прибрежного кустарника.

В селе имеется церковь Покрова Богородицы древнего происхождения. Старую деревянную из-за ветхости снесли еще в XIX веке. Тогда же из красного кирпича построили новую, стоящую и поныне. В церкви крестились и венчались многие поколения сельчан и жителей окрестных деревень. В ней крестились и все Солоухины: от дедов до внуков, кончая самым младшим – Владимиром. В ретивые атеистические времена при Хрущеве, в 1960 году, церковь окончательно закрыли на ключ, попытавшись использовать некоторое время под хозяйственные цели. Инвентарь и иконы частью повыкинули, частью сожгли, а то немногое, что осталось, местные жители растащили, – возможно, спасая, – по углам и чуланам. Церковь, оставшаяся без пригляда, все более ветшает и рушится на глазах. Когда-то изящную, аккуратно выполненную ограду со святыми вратами также разобрали. Нетронутыми остались лишь вековые липы с галдящей вечно над ними колонией грачей. Их когда-то сажал Алексей Дмитриевич – старейшина рода Солоухиных (1849–1933), а немалые деньги на громогласный колокол, один из самых больших в губернии для сельских храмов (весом аж в двести семьдесят пудов!), дал при сооружении колокольни его родной брат Михаил Дмитриевич. Гулкий серебряный бас колокола наполнял собой всю округу, переплюнув звоном все остальные колокола.

Недалеко от церкви стоит большой двухэтажный дом. Низ каменный, верх деревянный. При доме большой сад, в котором некогда стояли ульи числом до двадцати. В Алепино половина сельчан носила фамилию Солоухины. Редко кто из них помнит сегодня о былом своем родстве, хотя и произошли все когда-то от единого корня. Если где-нибудь, особенно во Владимире, встретишь нашего однофамильца, то он, или его родители, непременно окажутся из Алепино. Село это и есть родина семьи Солоухиных.