Владимир Кантор - Посреди времен, или Карта моей памяти Страница 20

Ну, давай я тебе давление померяю, что там у тебя на самом деле». Он надел манжету Киру на руку и начал качать грушу, как насосом, манжет сжимал руку все больше и больше, так что, казалось, он больше не выдержит. Потом отпустил грушу, воздух медленно выходил, он внимательно прислушивался, потом сказал: «Ну вот, как я и думал, сто двадцать на восемьдесят, давление, как у космонавта. Симулируем! Но мы тебя здесь быстро распознаем». Кир понимал, что надо защищаться: «Вы уж простите, но я в вашей поликлинике наблюдался. Мне там диагноз поставили, были приглашенный кардиолог и заведующая отделением». «Надеешься, что на них управы не найдется! Найду, не сомневайся. Иди пока в палату».

Что-то в Кире надломилось, настроение упало, как у бойца, ожидающего поражения. Он, правда, старался уверить себя, что врач приемной палаты не важнее заведующей отделением, но ведь смотря что он предъявит ей. В палате было еще трое парней, спустя годы он не мог вспомнить ни лиц их, ни диагнозов. Но, кажется, такая мощная симуляция была только у него. Кир разложил свои вещи, в тумбочку книги, термос с кофе на тумбочку, и сразу допил весь кофе, что там оставался. Взял вестерн про ковбоя Хондо, на Хемингуэя сил не было, хотелось полностью отключиться. Кофеин он пока не пил, решил оставить его на утро, когда придет ведущий врач палаты. Пока же пришла сестра, померила давление и сказала ободряюще: «Ну вот, видишь, давление нормальное. Если так еще подержится пару дней, то и отпустим тебя. Иди спокойно в армию». Кир побледнел: «Не может такого быть, у меня диагноз гипертония и стенокардия». Сестра беззлобно возразила: «Ну в этом доктор разберется, мое дело давление вечером измерять. А оно у тебя хорошее». И ушла. Через час явилась жена с огромным термосом: «Еле пропустили! Рассказывай, как дела. Нормальное давление? Два раза уже? Не может быть!» Кир мрачно кивнул: «Не знаю, почему». «Пей кофе и успокойся, – сказала Милка. – Завтра я с утра на работе. Не забудь кофеин приять, а днем тебе Верка, ну жена Мостового, еще баллон с кофе принесет. Друзья не оставят».

Далее три дня прошли так однообразно и быстро, что в деталях он не помнил их. Но пара разговоров и несколько эпизодов из памяти уйти не могли. Утром пришел дежурный врач из приемного покоя и, глядя на Кира желтыми глазами, спросил: «Ну что, симулянт, не разоблачили еще тебя?» Единственно, что сумел ответить Кир: «На каком основании вы говорите мне ты?». Усатый врач ухмыльнулся только: «Сейчас поговорю с твоим палатным врачом». И он дождался палатного врача. Это оказалась очень милая, даже красивая молодая интеллигентная женщина, чем-то напомнившая ему районную докторшу. Желтоглазый и усатый строго сказал подошедшей: «Вот хочу вас предупредить по поводу этого молодого человека, это профессорский внучок, который очевидно симулирует, чтобы не пойти в армию. Как ему удалось обойти нашу поликлинику, не знаю. Но я проверил, давление абсолютно нормальное». Она ответила односложно: «Да, я видела вашу запись. Спасибо!» Врач- доносчик ухмыльнулся торжествующе, кивнул покровительственно его палатному врачу, красивой молодой женщине, и вышел. Она была синеглазой шатенкой, это Кир запомнил, но взгляд ее был внимательный и немного строгий. Она присела на стул рядом с его кроватью, улыбнулась: «Как давно у вас повышенное давление?» Кир смущенно улыбнулся в ответ и повторил версию, которую он проговорил в районной поликлинике, но с добавлением, вполне правдивым (он давно понял, что маленькая ложь должна быть в оболочке из правды, тогда и она становится правдой): «У меня и в самом деле дед профессор, он был геолог, работал в Тимирязевской академии, дружил с Вернадским и Ферсманом, похоронен в Тимирязевском парке, там есть маленькое кладбище для профессуры академии». Она откликнулась, довольно оживленно: «Да, я слышала об этом кладбище, это как бы местная достопримечательность. Меня туда наш заведующий водил, – она немного покраснела. – Показывал окрестности больницы. Так ваш дед там похоронен? Ну а вы что?» И Кир рассказал, что после университета напряженно готовился в аспирантуру, куда непременно хотел поступить, потому что хотел быть ученым, а не солдатом. Она кивнула головой: «Я в этом году тоже в ординатуру поступила. Тоже были очень трудные экзамены. Мне, правда, наш заведующий очень помог. Он хороший человек», – она снова немного покраснела, а глаза засветились благодарностью, как подумал Кир, неизвестному ему заведующему. Он подумал о возможном романе: молодая женщина была хороша собой, стати и под халатом угадывались. «Ну, давайте я вас послушаю, а потом давление померяю».

Кир согласился вполне спокойно. Термос кофе он уже выпил, таблетку кофеина тоже проглотил. Но желтоглазый доктор оказался чем-то вроде злого волшебника: давление снова было в норме. Докторша растерялась не меньше Кира, померила ему давление на другой руке. И на правой руке – норма. «Я через пару часов еще к вам зайду», – сказала она, свернула свою трубку и измерительную манжету. И вышла. А Кир остался в ожидании нового термоса с кофе. «Чо, бля, закосить хочешь? – сказал лежавший наискосок от него приблатненный толстяк. – Не выйдет. Они здесь всех здоровыми признают. Я с сотрясением лежу. Не верят. Глаз наметанный. Я по-настоящему, как парни советовали, сотрясение побоялся сделать». Кир удивился: «Как это – по-настоящему?». Толстомордый как-то глупо захехекал: «Год назад, один керя не хотел служить. Мы ему и предложили сотрясение. Он начал спрашивать, что да как, а я тем временем на четвереньки за его спиной встал, а один наш здоровяк, балдоха, ему в челюсть со всего маха. Он через меня кувырнулся, затылок в крови, скорую вызвали. Ну и комиссовали его по язве, даже во время проверки, как у нас сейчас, спохватились и на операционный стол увезли. По всем линиям не подошел».

Кир закрыл глаза, сделал вид, что спит, потом через время взял роман Хема, начал читать эпизоды в больнице. О том, как молодая медсестра оставалась у героя на ночь. Правда, понимал, что здесь ему такое не светит. Пришла жена Моста, пробралась в неурочное время, принесла ему термос с кофе, а пустой забрала, чтобы отдать Милке. Он выпил чашку, запил еще одну таблетку кофеина. Но самочувствие оставалось вполне приличным, будто он все возможное повышение давления выдал, пока ходил в поликлинику и делал себе диагноз. А теперь организм отдыхал, сопротивляясь стрессам. В злого волшебника Кир все же не верил. В палату снова вошла молодая докторша: «Давайте еще раз попробуем. У меня одна идея появилась». Она измерила ему давление на левой руке, потом на правой. На обеих руках была норма – сто двадцать на восемьдесят. Просто идеальное давление. И тогда она, смущаясь, сказала: «Хочу попробовать померить давление вам на бедре». Кир тоже смутился, но все же откинул одеяло. Она быстро добавила: «Давайте не смущаться, все же я врач. Это я и себе говорю». Он засучил пижамные трусы на левой ноге. Манжетка с трудом обхватила мужскую ногу, Кир был не из щупленьких. Но и на левом, и на правом бедре давление было все так же нормальным. «Ну ладно, – сказала докторша, – три дня мы должны вас проверять. Посмотрим, что будет». Эта процедура повторялась еще три дня. Утром, днем и вечером она измеряла его давление. Кир понимал, что она хочет ему помочь, хотя не имеет права произнести это вслух. Но давление стабилизировалось, несмотря на кофе и кофеин. Он был просто в отчаянии. Бабушка съездила в свою аптеку, купила новую пачку кофеина, Милка принесла ее в больницу. Но проку не было никакого. Единственное, на что он мог полагаться, – это на выписку из поликлиники. Не может же больница оспорить заключение своей поликлиники.

Наступил день выписки. В палату быстрыми шагами вошел усмешливый, даже иронический с виду, молодой и симпатичный быстроглазый доктор лет тридцати. Это и был заведующий отделением. Он раздавал результаты исследований. Одного он направил в гастроотделение, двух других признал здоровыми. «Вот, бля, так и думал», – сказал мордатый понуро. Получившие выписку о годности начали собирать вещи. Тогда он подошел к Киру, взял с тумбочки вестерн, который со вчерашнего вечера читал Кир, желая набраться мужества у ковбоев, и сказал: «Американские вестерны читаем? Полезно. Нужно привыкать к ожидающей суровости жизни. Марш-бросок на двадцать пять километров, скатка по жопе бьет, автомат по спине, пот, грязь, без душа придется, ведь марш- бросок рассчитан дня на три-четыре». Кир не очень уверенно ответил: «Невозможно. У меня гипертония второй степени и стенокардия». «О стенокардии не может быть и речи. Ее просто нет. А вот гипертонию мы оставили», – сказал усмешливый врач. Тут разговор стал на редкость откровенным. «Но ведь с гипертонией заберут», – полувопросительно произнес Кир. «Я понимаю, что делаю, – ответил врач. – Все в порядке. С таким диагнозом в армию не берут. Скажите своему палатному врачу спасибо». Кир оделся и пошел в ординаторскую, там ее не было, он подошел к дежурной медсестре и спросил: «А мое дело уже сдали?» «Нет, но на руки не выдаем». «Да мне бы на секунду, только взглянуть», – и, не дожидаясь возражения, открыл папку. Все дни она писала ему давление сто восемьдесят на девяносто, иногда сто девяносто на восемьдесят пять. К диагнозу придраться было теперь нельзя. Аспирант помог аспиранту.