Наталья Черных - Океан веры. Рассказы о жизни с Богом Страница 20

Старый Город, крепость и Башня Давида. Иерусалим

Перевели дух и пошли искать греческий, основной придел. Он ниже. И нашли. Людей, возможно, было и не меньше, чем наверху, но пространства там большие. Вошли, пробрались поближе к Кувуклии, ряду в десятом встали, все видно более-менее. И места для каждого было достаточно, чтобы плечами не прикасаться друг к другу и дышать свободно. То греческие, то армянские священники ходили по различным приделам, пели молитвы, служили. Впереди каждой группы из двух попов — турок или араб в темно-красной феске и с посохом. По старинной традиции. Но раза два-три доносились крики, иностранная ругань — это греки с армянами лаялись. Может быть, тоже для традиции, чтобы соблюсти, а не по зову сердца скандалить. Я не знаю точно.

Рядом стояли и молились всякие — и украинцы, и русские, и румыны, и греки. И еще, чьих языков не удалось распознать. Совсем рядом стояла группа паломниц из русской провинции, с одним мужчиной. Тот — то ли староста, то ли поп в цивильном — все время, часа полтора, говорил. Объяснял ритуалы, рассказывал своими словами, с цитатами, Священное Писание, строил планы — как они все после окончания Пасхальной службы пойдут причаститься в какой-то придел, тут же в храме. Вошла процессия во главе то ли с иерусалимским, то ли с греческим патриархом (или с обоими?), много церковных высокопоставленных особ, несколько раз обошли с хоругвями и высокими свечами Кувуклию, с пением и каждением.

И наконец послышалось: „Христос анести!“ Мы все воскликнули: „Алифос анести!“ (Я один раз встречал Пасху в Греции. Все как у нас, но после осенения себя крестом потом ладонь к сердцу прикладывают. Мне это понравилось, я тоже так стараюсь.) Потом в церкви стали то же восклицать на самых разных языках. Христос Воскресе! Воистину Воскресе! И по-всякому, по-молдавски и по другому. Стало очень хорошо, все улыбаются радостно друг другу, можно дальше жить стало.

Гробница Богородицы. Долина Кедрон. Западный склон Елеонской Горы. Иерусалим

Через полчаса выбрались на улицу и пошли домой в темноте».

Меня очень интересует вопрос, что вернее: счастье — в истине или истина — в счастье. Человек не может без счастья. Это необходимо для его жизни, ведь счастье дает чувство безгрешности, райское чувство. Счастье и безгрешность — почти синонимы. Бог именно и дал человеку чувство счастья, чтобы тот имел свидетельство своего избранничества, свидетельство божественного достоинства. Но все чаще мысль возвращается к тому, что счастье — не то, что может стать истиной. Когда хорошо тебе — хорошо только тебе, и не факт, что хорошо твоим близким и тем, кто рядом с тобой. Можно приложить усилия и попытаться сделать их счастливыми своим счастьем… Но что же это будет? Насильно сделать счастливыми? А если не хотят, боятся, не готовы… Усилия следуют за усилиями. Если бы истина была в счастье, истина умирала бы, как только достигнута. Это как взять в руку бабочку или облако. Счастье может окружить, одеть, украсить и наполнить, но слишком слабо, чтобы существовать само по себе. Прилив, отлив, и потом — опустошение, тягучее ожидание нового прилива счастья. Но если поверить, что истина все же есть, что истина нужна и что она способна удержать это тающее счастье, то истина может стать сосудом для счастья — поверить и ощутить. Тогда счастье будет — как пламя, которое не сжигает и от которого воспламеняются все, кто рядом. Так счастливая улыбка одного может породить тысячи улыбок. Но тут начинается самое трудное. В Иерусалиме, как нигде, понимаешь, что истина одна, и это — Христос. Немного боюсь поездки в Иерусалим. Это как переплыть Стикс у древних. Это уже — за чертой. Мне кажется, поездка в Иерусалим не может стать привычной.

…Пожилые русские эмигранты пьют чай на своих балконах и ждут с работы детей. Перед их усталыми глазами — прошлая жизнь, а в нее иногда так хочется возвратиться. Москва или Ленинград, весенний снег, ночная темень, площадка перед храмом, небольшой страх, что заберут в милицию. Ведь сегодня православные отмечают пасху! Как же не пойти в храм — на пасху. А где-то в груди вьется огоньком рассказ однокашника-монаха о том, как тот был на пасху в Иерусалиме. Святая земля, родина родин…

— Иерусалим, Иерусалим.

Как там, в Америке?

Бруклинский мост и Манхэттен ночью. Нью-Йорк. Фото Joshua Haviv.

Американцы для русских не то чтобы антиподы — а соседи с той стороны. Их страна такая же огромная, в ней есть вечные льды и жгучие пустыни. Так же как Русь, Американские Штаты в основе своей — христианская страна. И что бы там ни было, остаются христианской страной. Хотя это христианство — не православие и порой, особенно в глубине Штатов, приобретает странные причудливые формы. «Доктор богословия», читающий лекции на тему «материальное благополучие — такой же дар Божий» или «сексуальность — один из даров Божиих». Декаданс протестантизма? Неоязычество? Настораживает, пугает и смешит. Непонятно, что больше. Энергичные, предприимчивые люди, разъезжающие по всему свету, проповедующие Бога, зарабатывающие деньги, иногда очень большие деньги… и совершенно уверенные, что Христос их одобрил бы. Но кроме них есть и настоящие подвижники, обращение которых ко Христу совершилось — как в Евангельские времена.

Сведенборгская (Новоиерусалимская) церковь во время грозы. Кембридж, штат Массачусетс, США. Фото И. Силаевой

Почти все американцы, особенно в провинции, ходят по воскресеньям в церковь. Церковь — это то место, куда можно прийти, когда личный врач и известный психотерапевт опустили руки. Есть действительно верующие люди, выросшие в верующих семьях. Есть и такие, для которых церковь — место малопонятного культа, и понятие о ней — почти языческое. Туда идут за силой, здоровьем и благополучием. В Советском Союзе очень немного было сведений о том, как и чем жили христиане в Штатах, а это ведь чрезвычайно интересно. Тем более интересно, что многие обратились в православие. Почему это произошло? Яркие, эмоциональные лекции «докторов богословия», во время которых происходили и «изгнания бесов» и «чудеса», похожие на ярмарочные представления, должны бы производить такое сильное впечатление, после которого сень православного храма покажется ущербной и скучной. Но происходило ровно наоборот. Люди выбирали православие, побыв сначала в евангелическом кружке, затем побывав у католиков — словом, оглядев все возможные в современности христианские церкви.