Наталья Черных - Океан веры. Рассказы о жизни с Богом Страница 21

Для примера возьму опубликованные в «Альфе и Омеге» воспоминания священника Антония Хьюза, американца. Они относятся к семидесятым годам двадцатого века. И чтобы оттенить, приведу воспоминания одной моей знакомой, живущей в Штатах, православной.

Штат Охлакома, городок Тулса. Семидесятые годы двадцатого века. Молодые люди, недавно поступившие в Университет Орала Робертса. Тогда это было новое и очень необычное учебное заведение: там учили вере в Бога. Орал Робертс — один из пионеров харизматического движения. В 17 лет получил полное исцеление от тяжелой формы туберкулеза, что посчитал прямым действием Христа и сразу же обратился. Уверял, что ему было напрямую открыто, что надо делать. Путь создания университета был непростым. Но благодаря воле и энергичности создателей — прежде всего, конечно, самому доктору Оралу Робертсу, университет состоялся. Робертс сумел найти струны, вызвавшие к жизни, как весеннюю траву, христианский дух американца. Ведь именно это — «In God We Trust» — «Мы верны Богу» — позже написанное на долларе, стало девизом первых поселенцев Северного Континента.

Многие в стенах университета обрели веру в Бога, многие, у кого вера едва тлела — утвердились, многие выбрали другие конфессии… А некоторые перешли в Православие. Это было самым удивительным.

Из воспоминаний священника Антония Хьюза: «Конечно, обращения в нашем университете не были чем-то необычным. Здесь люди все время „рождались свыше“. Но — обращение в святое Православие? Не правда ли, это не совсем то, что вы ожидали бы встретить в крупном харизматическом центре? Тем не менее в конце 70-х — начале 80-х небольшое, но все же значимое число студентов открыло для себя святую, соборную и апостольскую Церковь. Они оставили все, чтобы вступить в нее. Одним из них был я. Замкнутые в нашем укромном мирке в городке Тулса (Оклахома), мы, перешедшие в православие, не представляли себе, какой это произведет шум. Когда в конце концов я поступил на годичные курсы в Свято-Владимировскую Семинарию, профессор из Франции встретил меня словами: „О, вы один из этих! Мы в Париже слышали о вас“. Это было по меньшей мере через семь лет после того, как я окончил университет. Излишне упоминать, что наше обращение обернулось неожиданностью для администрации университета и факультета и для студентов. Этого они от нас не ожидали».

Шок? Да, это было шоком. Как будто была пробита шахта по центральному меридиану и харизматы с изумлением обнаружили, что на обратной стороне земли тоже совершается христианское богослужение. Но совершенно другое. Никто ничего вокруг о православии не знал. Для харизматов церковь была — место общего сбора, где в процессе слушания лекции рождалось нечто. Но что? Считалось, что каждое такое собрание посещает Сам Христос.

Храм Покрова Пресвятой Богородицы. Нью-Йорк

Внутреннее убранство православного Свято-Троицкого собора. Чикаго

Вводный курс системного богословия был составлен сжато, однако исчерпывающе. Когда дошло до православия, студенты изумились. Это был совершенно незнакомый мир, принципиально иные, чем в харизматической церкви, отношения со Христом. Православие американцам казалось духовной экзотикой.

Из воспоминаний священника Антония Хьюза: «Начать с того, что и перекрестился он странным образом. Потом последовало несколько обращений к Пресвятой Троице. Повторяющиеся несколько раз „Господи, помилуй“ и „Слава Отцу и Сыну…“ привели нас на более знакомую почву молитвы Господней, но и в ней окончание было странным. Еще необычней был конец молитв с упоминанием кого-то, названного „Богородицей“. Кто это? И вообще, кто этот профессор, как он сюда попал и что нам с ним делать? Когда мы сели, надеясь хоть на какие-нибудь объяснения и молясь об этом, наш неустрашимый профессор пустился в чтение одной из книг, предусмотренных программой. А выбрал он не что иное, как житие блудницы Пелагии из „Житий отцов-пустынников“ Элен Ваддел. Нашу пеструю компанию, состоящую из пятидесятников, консервативных протестантов-фундаменталистов, евангелистов, харизматиков и прибившихся католиков такая широта православной духовности повергла в шок. Некоторые разозлились, в то время как другие, включая меня, были заинтригованы, чтобы не сказать „совершенно сбиты с толку“».

Православие в Америке — экзотика и сейчас. Русские эмигранты, чтобы пустить корни на новой земле, начинают осваивать английский язык, в его американском варианте, перенимают культурный код страны: манеру общения, привычки и прочее. Часто дети эмигрантов знают английский лучше, чем русский — который им уже как бы и не родной. О внуках и говорить не приходится. Единственное, что остается русским — Православие.

Женщина, назову ее Мария, приехала в Америку вслед за мужем, специалистом по компьютерным программам. Материально жизнь оказалась вполне приличной. Разговорный английский Мария, по образованию — лингвист, освоила быстро. Но вот к местным богослужениям поначалу привыкнуть не могла — по причине двуязычия. Казалось, это совсем другое богослужение! Пение, настроение — все другое. Только Крайст — Христос — оставался тем же. Приехав, Мария стремилась побывать в Сан-Франциско. Еще в Москве прочитала труды архиепископа Иоанна (Шаховского), и почувствовала, что многое в христианстве ей стало яснее и ближе. Храм, недалеко от места где жила Мария, был совсем новый. Поначалу не было даже алтарника, и муж Марии, когда позволяло время и по великим праздникам, помогал священнику в службе, а после службы убирал храм. Мария причащалась, молилась, немного сторонясь и принявших крещение американцев, и русских эмигрантов. Удивительно, но с принявшими крещение американцами у нее оказалось больше общего — так она чувствовала и так рассказывала мне. Мария приходила в храм, как окунаются в прорубь, как будто ей хотелось заткнуть глаза и уши, чтобы не видеть ничего непривычного и непонятного. Приходила к Богу, ко Христу. Но службы вскоре стали родными, хотя часть шла на английском. По-русски пели утешительное «Богородице-Дево» и слезное «Господи, помилуй». Душа, с трудом переносящая перемену обстановки, благодаря храму смогла угнездиться, на время, на чужой земле. Дом и друзья Марии по-прежнему в Москве. Хоть раз в году, но обязательно — приехать в Москву, позвонить, поговорить… Посетить любимый храм. Может быть, даже выбраться в Оптину Пустынь.

Американец из штата Охлакома, будущий священник, сквозь время как бы движется навстречу русской женщине. Их встреча — православие. Они, может быть, никогда не увидят друг друга, но рассказывают — об одном и том же. О необычности православия и о действии веры. Они на самом деле молятся в одном храме — православном.