Элизабет Хереш - Александра Страница 20

«Камберленд-Лодж, Виндзор, 20 мая 1894 г.

Милый Эрни.

(…) Ты даже не знаешь, как сильно я по Тебе скучаю (…) Ванны пока не оказывают действия, и ноги еще очень болят. Для равномерного кровообращения мне приходится подолгу лежать на диване (…) Врачу хотелось бы, чтобы я приняла еще двадцать ванн, что меня сильно огорчает, так как Ники хочет специально приехать на неделю раньше, чтобы у нас было время побыть наедине, прежде чем из Балморала вернется бабушка. (…) Мне приходится проводить по пятнадцать минут в серной ванне и затем еще в ванне с водяным душем из тысячи отверстий (…)

По два часа ежедневно у меня уроки с «портнишкой» [60] (…) порой бывает очень тяжело, особенно произношение (…) Ники прислал мне книги своего священника, о которых я просила, чтобы я смогла прочесть их до его приезда; я еще не отошла после вчерашних двух часов занятий — мне с большим трудом дается столь длительная концентрация внимания, и часто приходится перечитывать некоторые места.

Знаешь ли ты, что свадьба Ксении назначена на конец июля и дядя Саша и тетя Минни[61] хотят, чтобы я приехала, и они смогли бы спокойно меня рассмотреть? Свадьба будет в Петергофе, — но мне не хотелось бы туда ехать. Я бы предпочла спокойно побыть с Тобой, а не кочевать с места на место. Ники будет уговаривать, когда приедет. Я никак не могу ехать туда без Тебя.

Скажи, Ты ведь согласен, что мне лучше не ездить?

(…) Храни Тебя Бог, мой любимый. Сочный поцелуй.

Твоя всегда любящая Санни».

По-видимому, из-за проблем со здоровьем Аликc все еще опасается появления на людях, причем беспокойство нарастает, когда она думает о своем будущем положении. Она никак не может свыкнуться с мыслью, что придется утверждаться в том русском обществе, где она успела почувствовать себя отверженной. Если семнадцатилетней девушкой во время пребывания в Петербурге в 1889 г. благодаря ухаживанию со стороны Николая и беззаботному времепрепровождению в обществе сверстников она не ощутила, какое впечатление произвели на придворное общество ее внешность и нрав, то ей все стало ясно, когда она была отвергнута как невеста. Несмотря на то, что после помолвки с Николаем ее приняли в свой круг и она получила богатые подарки от будущих свекра и свекрови и новых родственников, уверенности в себе ей это не придавало. Теперь ей не хотелось без крайней необходимости вновь оказаться в ситуации, выставлявшей ее в неприглядном свете.

Николай еще раньше передал Аликc желание родителей — да и свое тоже — видеть ее на свадьбе Ксении в Петербурге. Теперь Аликc ожидает его приезда, зная, что он ни в чем не сможет ей отказать, — пусть это даже будет отказ удовлетворить это желание.

Похоже, Аликc все еще противится вступать в новую роль будущей жены русского престолонаследника с соответствующими задачами и обязанностями. Ее влюбленность и симпатии к Николаю подхлестывают рвение к изучению языка; чувство долга вынуждает знакомиться с православием. Однако сосредоточенность на любимом человеке, ежедневные письма и радость от предстоящей встречи настолько поглощают ее внимание, что вытесняют всякие мысли о реальности, предъявляющей к Аликc как к будущей царице свои требования.

Тем больше забот о будущем у королевы Виктории. В тот самый момент, когда Аликc, страдая от лечения и русского языка, ожидает Николая, королева пишет в Дармштадт сестре Аликc, Виктории:

«Ах, милая Виктория, чем больше думаю о свадьбе милашки Алики, тем я несчастнее! Это никак не связано лично с ним — мне он очень нравится, — но с его страной, ее политикой и нашими разногласиями, и с ужасно ненадежным положением, в котором окажется милое дитя. Чем дольше думаю о том, что она изучает русский язык и скоро будет получать наставления русского священника, тем сильнее противится вся моя природа вопреки всем моим попыткам успокоиться и радоваться вместе с ней.

Я попытаюсь смириться и увидеть в этом что-нибудь положительное. Все же сознание, что я так стремилась воспрепятствовать этому, и уже полагала, что опасность миновала, — а все внезапно изменилось, — причиняет мне боль. Элле не следовало поощрять это, как она сделала…»[62]

Между тем свидание с Николаем неуклонно приближается. В письме «номер восемнадцать» (ежедневные послания нумеруются) от 8/20 мая 1894 г. Николай извещает, что прибудет в Англию на «Полярной Звезде», величественной и роскошной царской яхте. «Папа сразу же дал мне ее, как я его об этом попросил, — сообщает Николай, — он посчитал, что куда веселее, если мне не придется ехать через Берлин, тем более, что в это время года это самый приятный способ передвижения… Если бы Ты только смогла увидеть, какая она великолепная, к тому же такая комфортабельная, и ее мотор легко делает восемнадцать узлов в час!»[63]

3/15 июня из Петербурга выходит «Александрия» и доставляет Николая на «Полярную Звезду», стоявшую на якоре в Кронштадте. Первое, что делает Николай на борту яхты, это посылает Аликc телеграмму с уведомлением о своем отплытии. Вслед за этим после некоторых поисков ему удается найти на карте местечко Уолтон, на Темзе, где его ожидает Аликc.

Когда 8/20 июня Николай приплывает, его — в сильный ливень — встречает почетный караул. Вместе с Аликc престолонаследника ждут также ее сестра Виктория с мужем Людвигом, принцем Баттенбергом. Теперь впервые они живут под одной крышей, и этот месяц, проведенный вместе, покажется им самым беспечным временем их совместной жизни.

Каждый день подробно описан Николаем в дневнике. Время заполнено посещением различных мест, главным образом визитами к бесчисленным родственникам. Лишь изредка Аликc и Николай могут побыть одни; особенно действует им на нервы во время совместных трапез маленькая — и как Николай замечает — необузданная дочь Виктории и Людвига. Кузен Георг, женившийся за год до этого на Мэй, невесте своего умершего брата Эдди, ожидает Аликc и Николая в своем «Белом» охотничьем домике под Ричмондом. К помолвленным обратились с просьбой стать крестными родителями их сына. Мальчика зовут Эдуард — это будущий герцог Виндзорский, который ради любви к Уоллис Симпсон отречется от трона как король Эдуард VIII.

Королева Виктория, присутствовавшая во время этого визита и знакомства гостей с маленьким Эдуардом, пишет затем своей дочери Виктории (жене кронпринца Фридриха) в Германию:

«Я, как и вся страна, радуюсь рождению мальчика у Джорджа. Однако при всей радости и удовлетворении приходится сожалеть о том, что если бы в 1889 г. Алики не отвергла Эдди, я бы уже четыре года назад могла получить внука; впрочем, никогда ведь еще не случалось, чтобы одновременно жили три прямых престолонаследника и суверен. (…) Ники очень любезен и прекрасно чувствует себя в нашем обществе…»[64]