Маршалы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд Страница 20

имеющих из-за английской блокады никаких средств ни вернуться во Францию, ни получить подкрепления и припасы. Одним из первых, кто почувствовал всю тяжесть трагедии, оказался начальник штаба Бертье. Прежде всего, Бертье никогда не хотелось отправляться в Египет. Эта страна находилась слишком далеко от мест, часто посещаемых мадам де Висконти. Он мог потерпеть абсолютное отсутствие какой-либо разведывательной информации, но мысль, что письма его обожаемой подруги перлюстрируются и над ними потешаются в каютах английских фрегатов, выводила его из себя. Два или три французских корабля избежали общей участи и были пришвартованы у самого берега. Это была единственная надежда той части армии, которая должна была вернуться домой. Бертье, мучимый невыносимой сердечной тоской, начал осаждать главнокомандующего просьбами отпустить его из Египта и проявил при этом такую настойчивость, что Наполеон наконец вручил ему паспорт и дал разрешение на отъезд. Прощаясь, Бонапарт холодно заявил, что жалобы Бертье настолько претят ему, что он просто счастлив отказаться от его услуг. Кроме того, Наполеон заметил, что, хотя некоторые частные лица могут приходить в отчаяние, он, главнокомандующий, совершенно убежден в успешном исходе кампании и намерен пройти через Синайскую пустыню, затем по берегу Палестины, через Малую Азию и вплоть до самой Франции по сухопутью. Более того, он может даже основать новую Восточную империю и никогда больше не возвращаться в Европу.

Бертье ломал руки. Было ясно, что ему предстоит принять «решение жизни». Если он воспользуется паспортом, то Наполеон вскоре найдет и обучит нового начальника штаба, а если новый фаворит сумеет прорвать блокаду и пробиться во Францию, то он, Бертье, утратит какие-либо шансы рассчитывать на репутацию одного из величайших начальников штаба своего века. Верх взяла любовь Бертье к корсиканцу, и он бросил паспорт наземь. Наполеон тотчас же обнял его, и они вместе принялись разрабатывать план марша на Яффу.

Бертье оказался не единственным брюзгой. Чарующий Восток обманул надежды почти всех офицеров; они стали склонными к ссорам, раздражительными. У Бессьера опять случились неприятности из-за участия в одной из дуэлей в качестве секунданта. Когда Наполеон случайно услышал, как несколько офицеров ссорятся между собой, он потерял свою обычную выдержку, потрясая кулаком, ворвался в центр группы и зарычал на одного из офицеров: «В вас пять футов и десять дюймов росту, но я с вами управлюсь!»

Бертье, примирившийся с потерей общества мадам де Висконти, максимально компенсировал ее физическое отсутствие. Он воздвиг ее алтарь в своей палатке! Бурьен, мрачный и педантичный адъютант Наполеона, был ошеломлен, когда, заглянув однажды вечером к начальнику штаба, застал его коленопреклоненным перед портретом дамы сердца. Адъютант скромно кашлянул, но Бертье даже не пошевелился, и совершенно изумленный Бурьен тихо вышел из палатки, оставив странного маленького офицера наедине с предметом его поклонения.

Многие неприятности, происходившие в лагере в течение этого периода вынужденной бездеятельности, были вызваны нехваткой женщин. Большинство французов находило местных красавиц слишком полнотелыми. Сам же главнокомандующий, узнав, что в Париже его жена ему изменяет, нашел себе утешение в объятиях некоей блондинки по фамилии Фуре, жены конного егеря, которую не выставили из лагеря только потому, что она вовремя переоделась в солдатский мундир. Бертье услужливо отправил ее супруга во Францию с пакетом «важных документов», но установившие блокаду англичане прекрасно знали все подробности лагерной жизни, и после того, как злополучный егерь был захвачен в плен, его высадили на берег, считая это лучшим способом досадить Бонапарту. Мармон, распоряжавшийся в Александрии, не мог задержать беднягу, не раскрывая при этом карт, и злосчастный рогоносец поспешил в Каир, чтобы найти там свою жену, открыто живущую с главнокомандующим. С чувством глубокого отвращения он потребовал развода и получил его от начальника военной полиции.

К этому времени были разработаны планы возвращения во Францию по суше, армия стряхнула свой летаргический сон и направилась в Сирию.

Она с лишениями прошла через пустыни и пересекла Суэцкий перешеек, преодолевая слабое сопротивление турок. К концу марта 1799 года французы увидели стены Акры, которую защищали английский моряк (бежавший из парижской тюрьмы за несколько дней до отплытия французов из Тулона) и французский emigre, закончивший ту же военную школу, что и Наполеон. Теперь двое этих людей с несколькими трофейными французскими пушками и гарнизоном из полудиких турок противостояли самой лучшей армии Европы со времен «железнобоких» Кромвеля, и в исходе схватки французы не сомневались. Однако сэр Сидней Смит, инженер Филлипо и их злополучный гарнизон при некоторой помощи их союзницы-чумы успешно отразили сорок приступов за шестьдесят шесть дней и совершили двадцать четыре вылазки в лагерь осаждающего крепость неприятеля. В брешах стены Сен-Жан д’Акр нашли смерть 4 тысячи французов, в том числе четверо первоклассных генералов. Многие были ранены и эвакуированы в Каир.

Среди раненых был и порывистый Жан Ланн, возглавивший с десяток штурмовых групп и, когда его сочли мертвым, оставленный на подступах к укреплениям. Раненный во время последнего безнадежного приступа, Ланн получил пулю в голову, а немногие уцелевшие нырнули в траншеи, оставив его лежащим на открытом месте. Однако Жан Ланн завоевал не только уважение, но и любовь своих подчиненных. Один капитан выскочил из траншеи и за ноги втащил его туда, и Ланн никогда не забыл его отчаянно смелый поступок. Вернувшись во Францию, он не только помог капитану найти себе достойное занятие, но и часто заходил к нему в гости. Одной из самых характерных особенностей французской армии того времени было теплое чувство товарищества между военнослужащими высокого и низкого ранга.

Лагерь был переполнен ранеными, и чума каждый день уносила все новые и новые жертвы. Другого выхода, кроме отступления, не было. С мрачными лицами французы покидали свои траншеи; Ланна и других раненых офицеров несли на носилках. Все лошади, включая лошадь главнокомандующего, использовались для транспортировки тех, кто не мог ходить.

Когда армия вошла в Яффу, Наполеон прошелся по палатам госпиталя, выкрикивая: «Турки будут здесь через несколько часов! Кто чувствует себя достаточно сильным, вставайте и присоединяйтесь к нам!» Это заметно подняло дух французских солдат, ведь это была апелляция к их выносливости, и после немногодневного отдыха в Каире те, кто пережил марш, оказались в состоянии отразить турецкое нападение на Александрию и сбросить в море 12-тысячную султанскую армию.

Эта битва, известная под названием Абукирской, вошла в историю как одна из самых эффектных побед Наполеона. Ланн, выздоравливавший в тряских носилках, которые были пронесены через многие мили раскаленных песков, теперь чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы снова командовать пехотой. Преследуя турок после одержанной победы, он получил новую рану — на этот