Андрей Васильченко - Сексуальный миф Третьего Рейха Страница 21

Стоит ли преувеличивать значение этой влюбленности, которую пришлось в юности пережить Гитлеру? Как знать. По крайней мере, это действительно реальная история из его биографии, а не какая-то выдумка. После войны один из первых биографов Гитлера нашел означенную Стефанию, которая была вдовой полковника вермахта. Она не могла вспомнить застенчивого поклонника, но зато рассказала о странном письме, в котором неизвестный автор сообщал, что после окончания Венской Академии искусств он вернется в Линц и обязательно женится на ней. Так что художественное фиаско Гитлера, его неудача при поступлении в Академию были не просто неприятностью, а фактическим крушением его надежд влюбленного.

Этот случай наиболее наглядно показывает склонность Гитлера обманывать себя, добровольно погружать в мир иллюзий и заблуждений. Для Стефании он даже написал любовную поэму «Гимн влюбленному». Со слов Кубичека она звучала приблизительно так:

Стефания, благородная девушка,

Одетая в гладкое платье из темно-синего бархата,

Скачет на заре по лугам на белом коне.

Ее распущенные волосы спускаются на плечи

Подобно золотому потоку.

Высокое яркое весеннее небо.

Чистое, сияющее счастье

Стефания стала для молодого Гитлера первым объектом идеализации. Кубичек говорил, что Гитлер не считал нужным разговаривать с ней, так как «для таких исключительных людей слова были лишними, и традиционные формы устного общения им не требовались. Исключительные люди должны были понимать друг друга без слов, при помощи интуиции».

Здесь мы видим, как Гитлер пытался выдавать желаемое за действительное. Но говоря об исключительных людях, он уже подразумевал себя, строя самонадеянные планы на будущее. Характер единственного письма, написанного им своей возлюбленной, показывает, что Гитлер не был готов преодолеть свою робость и застенчивость. Он предпочитал жить в выдуманной им стране, мире своих фантазий и иллюзий. Характер отношений с противоположным полом, казалось, не претерпел кардинального изменения во время пребывания Гитлера в Вене. Да и вряд ли его внешний облик мог произвести благоприятное впечатление на женщину: изношенный сюртук, сальные нечесаные волосы, спускавшиеся до плеч, многодневная щетина.

В этот период жизни Гитлер в основном пребывал в ночлежках, дешевых столовых, перебивался случайными приработками. Он был переполнен ненавистью к массам и отвращением к революционному рабочему движению. Именно в венских трущобах формировалась его философия жизни, которая нашла выражение в наиболее примитивных представлениях социал-дарвинизма, который он интерпретировал как выживание наиболее сильнейших. В «венский период» жизни Гитлер оказался наиболее восприимчивым к идеям городских низов и мелких буржуа. Тогда в этих социальных слоях популярными были не только пангерманизм и антисоциалистические настроения, но и набиравший силу антисемитизм. Внезапно для себя он отыскал виновников своего бедственного положения. Это были евреи. Он ассоциировал их со всем злобным, грязным и отталкивающим. Он оказался во власти новой иллюзии. Ему казалось, что нашел ответ на все вопросы. Теперь он был готов выплеснуть свою социальную ненависть, свой гнев на конкретного врага. Антисемитизм превратился в некую расовую категорию, когда Гитлер стал знакомиться со множеством дешевых «просветительских» брошюрок и журналов.

Расизм всегда содержал в себе примитивную примесь эротизма. Белокурому, голубоглазому, светозарному существу, являвшему собой высшее творение человечества, всегда противопоставлялся, отталкивающий и отвратительный антипод. Расовые теории, основанные на чувствах, всегда использовали мощь двусмысленных, а нередко и просто неприличных намеков. Интонации превратились в оружие, которое било «ниже пояса».

Едва ли есть необходимость приписывать гитлеровскому антисемитизму некий сексуально-половой оттенок. Версия о том, что его настроения стали результатом половых сношений с еврейкой, которая заразила его сифилисом, кажется более чем надуманной. Существует более простое объяснение– Гитлер, с его недостаточным сексуальным опытом, вылил всю свою сексуальную зависть на евреев, соседей по ночлежкам, которые вели «неправильный образ жизни». В итоге он с сатанинской радостью обнаружил, что сексуально распущенные евреи, равно как и все другие расово неполноценные субъекты, только и ждут, чтобы заполучить в свои сети невинную немецкую девчушку, опорочить ее. Это было не просто аморальной выходкой, Гитлер воспринимал это как преступление против расы, арийской культуры, которые вследствие инородного влияния дегенерировали и находились на грани свого крушения.

Половые отношения Гитлера с женщинами так и замерли на стадии ранней юности. Не решившись переступить порог созревания, пойти по пути становления мужчины, он предпочел скрыться от своих проблем в царстве фантазий. Он пробовал объяснить свои непростые, во многом детские, отношения с девушками высокими романтическими мотивами, но не хотел даже видеть свою беспомощность и неспособность к социальным контактам. Решение примитивное, но очень удобное.

Его иллюзорный мир оказался разделенным на борцов и побежденных, на господ и слуг. В основу этого деления он положил расовый принцип. По самой своей природе женщины оказались исключенными из этого жестокого мира. Они не были призваны вести борьбу, единственно, что они должны были делать, так это помогать истинным борцам производить на свет новое поколение господ. Это было не просто одной из женских функций, это было провозглашено Гитлером их основной ролью. Они должны были не только подчиняться мужчине, но и осознавать свою неполноценность по сравнению с ним.

Личные проблемы Гитлера, его неудачные отношения с женщинами, породили некий противоположный полюс, на котором все эти неудачи считались вторичными и неважными. Он решил полностью посвятить себя политической борьбе, решив, что судьба предназначила ему более высокую участь, нежели обыкновенное человеческое счастье. А потому он был убежден, что не должен был распылять свои жизненные силы, и тем более тратить свою энергию на женщин.

Но с другой стороны, ему постоянно требовалось одобрение и поддержка со стороны женщин. Речь шла не столько о массовых митингах, сколько о личном непосредственном общении. Скоро он стал даже в некоторой мере зависим от этих похвал. Он специально взывал к женским эмоциям, чтобы вызвать у своих собеседниц глубокое восхищение. Незрелость половых отношений с женщинами вылилась в желание превратить себя в харизматического, исключительного героя. Позже Гитлер не раз говаривал, что его создали женщины. Это, конечно, было преувеличением, но доля правды в этом утверждении есть.