Андрей Васильченко - Сексуальный миф Третьего Рейха Страница 22

Но с другой стороны, ему постоянно требовалось одобрение и поддержка со стороны женщин. Речь шла не столько о массовых митингах, сколько о личном непосредственном общении. Скоро он стал даже в некоторой мере зависим от этих похвал. Он специально взывал к женским эмоциям, чтобы вызвать у своих собеседниц глубокое восхищение. Незрелость половых отношений с женщинами вылилась в желание превратить себя в харизматического, исключительного героя. Позже Гитлер не раз говаривал, что его создали женщины. Это, конечно, было преувеличением, но доля правды в этом утверждении есть.

Многие исследователи уверены, что поворотным пунктом в развитии характера Гитлера стали его отношения с племянницей Гели Раубль. После войны Патрик Гитлер, племянник фюрера, рассказывал о своей встрече с Гели Раубль в Оберзальцберге. «Гели скорее напоминал ребенка, нежели девушку. Вы точно не смогли бы называть ее симпатичной, но она обладала гигантским естественным обаянием. Обычно она ходила без шляпки и носила очень простую одежду, плиссированные юбки и белые блузы. Она не надевала никаких украшений, кроме золотой свастики, подаренной ей дядей Адольфом».

Это была живая привлекательная девушка, мечтавшая посвятить жизнь музыке. Гитлер сам был большой ценитель музыки и особенно Вагнера, который, по его словам, «заставлял ощущать его первозданное дыхание мира». Он счел своим долгом заняться музыкальным образованием девушки и вскоре обнаружил, что влюблен в нее по уши. Внимание известного дядюшки льстило бесхитростной девочке. Тот же не упускал случая, чтобы показаться с нею на публике, сводить ее в театр, кино или просто прогуляться по магазинам. Ради нее он даже нарушил свое золотое правило не вести жизнь на широкую ногу. Именно с ее появлением Гитлер стал позволять себе некие развлечения и даже стал организовывать пикники. В 1929 году он арендовал своей племяннице девятикомнатную квартиру в Мюнхене на Принц-регенте-штрассе и стал оплачивать уроки вокала. Это очень тронуло юную девушку. Тонкая художественная натура, она оценила дядино благородство.

Но вдруг настроение девушки стало меняться. Она выглядела подавленной и часто ссорилась на людях с дядей. Гитлер был ошеломлен и почти уничтожен морально, когда в сентябре 1931 году во время предвыборного турне, ему сообщили, что Гели застрелилась в их маленькой уютной квартире. В течение двух месяцев он был безутешен, постоянно угрожая самоубийством. Озабоченные товарищи по партии приставили к нему телохранителей, которые были начеку. Никто не сомневался в искренности переживаний Адольфа, однако и тут дальше угроз о самоубийстве дело не дошло.

Довольно долго никто не мог найти убедительного объяснения поступку девушки. Но постепенно стали вырисовываться интересные детали трагедии, разыгравшейся на Регент-штрассе. Это случилось после бурной перепалки Гели с дядей. О чем они спорили, никто впоследствии так и не узнал. Девочка она была экзальтированная, и под влиянием ссоры вполне могла пойти на крайний шаг. Ссоры, не менее бурные, случались и раньше, но все они благополучно кончались сентиментальным примирением.

Муссировались слухи, что Гитлер застал племянницу в момент интимной близости с личным шофером Эмилем Морисом: беседы за роялем наскучили ей, и она решила пофлиртовать, пока дядя делал большую политику. Но это маловероятно: те, кто навредил фюреру, и даже те, кто просто числился в потенциальных врагах, безжалостно уничтожались им. Что касается Мориса, он долго еще возил бесценного босса и пользовался его особой благосклонностью. Именно ему принадлежит одно из самых ярких свидетельств о восторженном преклонении женщин перед фюрером. «15–16 летние девушки, – вспоминает шофер, – рискуя жизнью, бросались под колеса автомобиля, чтобы удостоиться прикосновения сверхчеловека. Ежедневно он получал тысячи писем от женщин, которые хотели иметь от него ребенка».

Причину самоубийства девушки следуют искать в исключительном характере сексуальных взаимоотношений партнеров. Английский историк Десмонд Сьюард утверждает, что отношения эти, если не брать в расчет кровосмесительного аспекта, могли быть вполне нормальными, разумеется, принимая в расчет небольшое расстройство половых функций фюрера.

Отсутствие глубоких человеческих привязанностей у Гитлера работало на него в политическом плане: он воспринимал людей лишь как фигуры, которыми можно играть. Никто не мог преодолеть ту зону, которой он отделил себя от других, люди из ближайшего окружения были удалены всего лишь на меньшую дистанцию, чем посторонние. Характерно, что самые сильные чувства он испытывал к некоторым покойным. В личных покоях его резиденции в Оберзальцберге висел портрет матери и умершего в 1936 году водителя Юлиуса Шрека, портрета отца не было, и Гели Раубаль была ему после смерти также явно ближе, чем при жизни. «В известном отношении Гитлер просто не человек, он недостижим, до него не дотянешься», – отмечала Магда Геббельс уже в начале тридцатых годов. Уже на вершине власти, находясь в центре внимания миллионов, он сохранял в себе нечто от того бесследно исчезнувшего молодого человека венского или мюнхенского периода, обстоятельства жизни которого были неизвестны даже ближайшим родственникам. Альберт Шпеер, в ком он временами, не без сентиментальных чувств, видел воплощение своей юношеской мечты о блестящей и изящной жизни буржуа, заявил на Нюрнбергском процессе: «Если бы у Гитлера вообще были друзья, то я наверняка был бы одним из них». Но и он не преодолел барьера, отделявшего Гитлера от других, и, несмотря на столь многие дни и ночи, проведенные вместе за разработкой планов и совместными грандиозными мечтами, он никогда не был для фюрера кем-то большим, чем исполнителем, которому отдавалось предпочтение перед другими. Хотя Гитлер и называл его, воздавая необыкновенную честь, «гением», он оказывал ему доверие только в рамках деловых вопросов. Оно отсутствовало и в отношениях интимных, не было его и в связи с Евой Браун: в отличие от Гели Раубаль она была лишь его любовницей, со всеми страхами, играми в прятки и унижениями, с которыми связано это положение. Она сама рассказывала, как она сидела три часа рядом с Гитлером во время ужина в мюнхенском отеле «Четыре времени года», а он ей не разрешал говорить с ним, только незадолго до ухода он сунул ей «конверт с деньгами».

Итак, как все же развивались отношения дяди и племянницы? После очередных выборов Гитлер вернулся в Берхтесгаден, источник своего вдохновения. Наконец он имел собственный дом в горной местности Оберзальцберг. Это был обычный деревенский дом в баварском стиле, окруженный деревьями, с валунами на крыше, чтобы в бурю ее не сдуло. Ему повезло в том, что хозяйка, вдова промышленника, была членом партии и сдала дом фюреру в аренду всего лишь за сто марок в месяц. Гитлер сразу же сообщил эту новость сводной сестре Ангеле, живущей в Вене, и попросил ее взять на себя обязанности хозяйки дома. Ангела приехала с двумя дочерьми – Фридль и Ангелой-Марией, которую домашние звали Гели. К этой живой девушке со светло-русыми волосами окружение Гитлера относилось по-разному. Ильза Прель, жена Гесса, вспоминала впоследствии: «Не то чтобы она была очень красивой, но в ней было то самое знаменитое венское очарование». Ганфштенглю, наоборот, она не нравилась. Он считал Гели «пустоголовой бабенкой с грубыми повадками служанки, без мозгов и характера», хотя Хелен и не соглашалась с ним, называя Гели «приятной, довольно серьезной девушкой», совсем не кокетливой. А фотограф Хофман охарактеризовал ее как «прелестную молодую женщину, которая своими беззаботными и естественными манерами очаровывала всех». С другой стороны, дочь Хофмана Генриетта считала племянницу фюрера «неотесанной, вызывающей и немного сварливой». В то же время Генриетта была убеждена, что «неотразимо очаровательная» Гели была единственной настоящей любовью Гитлера: «Если Гели хотела идти купаться, для Гитлера это было более важным делом, чем самое важное совещание. Мы брали еду и ехали на озеро». Но даже Гели не могла убедить дядю окунуться. Ни один политик, утверждал он, не может позволить сфотографировать себя в плавках.