Джеффри Робертс - Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь «холодной войны» Страница 21

После того как Болгария присоединилась к странам Оси, Москва сосредоточила внимание на Югославии – последнем балканском государстве, сохранившем независимость, не считая охваченной войной Греции. СССР заигрывал – почти безуспешно – с Белградом с тех пор, как в июне 1940 г. установил дипломатические отношения с Югославией. В конце марта 1941 г. советские отношения с Югославией приняли новый оборот, когда всенародно поддержанный переворот сбросил пронемецкое правительство, и страна приняла решение выйти из Оси. 30 марта новое югославское правительство представило советскому посольству предложение о военном и политическом союзе, которое делало акцент в первую очередь на потребности страны в оружии для защиты своего нейтралитета. На следующий день Молотов пригласил Белград отправить в Москву делегацию для срочных переговоров. Беседы в советской столице проводил Вышинский, разъяснивший, что главное для СССР – не допустить ухудшения отношений с Германией. Именно поэтому Молотов 4 апреля связался с Шуленбургом и сообщил ему, что СССР собирается подписать с Югославией договор о ненападении. Тот возразил, что отношения между Германией и Югославией на данный момент напряжены из-за неясностей в положении Югославии в Пакте трех держав. Молотов отвечал, что не находит противоречия между лояльности Югославии по отношению к Оси и пактом о дружбе с Советским Союзом. Советское соглашение с этой страной будет способствовать миру на Балканах62.

Советско-югославский договор о ненападении был заключен 5 апреля 1941 г. На следующий день Гитлер, встревоженный малоуспешной итальянской кампанией в Греции, начал вторжение в Югославию и Грецию. Всего через две недели Белград запросил мира, и к началу мая вся континентальная Греция также оказалась под немецкой оккупацией. От СССР югославы не получили ни реальной поддержки, ни формального сочувствия.

Советский договор с Югославией, подписанный во время ее разногласий с Германией, равно как пышные слова по поводу Болгарии, представлял собой всего лишь провокационный жест со стороны Москвы, не более. Это был последний такого рода шаг Советов. После падения Югославии Сталин и Молотов предприняли несколько умиротворяющих действий, дабы показать Гитлеру, что Советский Союз не представляет непосредственной угрозы для немецкой гегемонии в Европе.

Первым таким шагом стало подписание 13 апреля договора о нейтралитете с Японией. Она являлась одним из партнеров Германии по Берлинскому пакту, и советско-японский договор как бы сообщал Гитлеру: Сталин все еще заинтересован в отношениях с Германией. Для того чтобы фюрер лучше его понял, советский вождь, когда японский министр покинул Москву на поезде, совершил несколько экстравагантных жестов. На вокзале Сталин нашел Шуленбурга, у всех на виду обнял его и сказал: «Мы должны остаться друзьями, и вы должны теперь все для этого сделать!» Затем он повернулся к немецкому военному атташе полковнику Гансу Кребсу (тот говорил по-русски) и заявил ему: «Мы останемся друзьями с вами в любом случае»63.

Пакт с Японией, среди прочего, страховал от войны с Германией, поскольку он не позволял японцам участвовать в военных действиях, по крайней мере некоторое время. Аналогичное соглашение о нейтралитете было подписано с Турцией в марте 1941 г.

Умиротворяющие жесты продолжились 7 мая, когда было объявлено о назначении Сталина председателем Совнаркома, а Молотова – его заместителем. М. давно уже культивировала образ Сталина-миротворца и примирителя; естественно, шуленбург телеграфировал в Берлин, что он «убежден, что Сталин использует свое новое положение для того, чтобы принять личное участие в деле сохранения и развития хороших отношений между СССР и Германией»64. 8 мая ТАСС, официальное новостное агентство СССР, опровергло слухи о сосредоточении войск вдоль советской границы. На следующий день Советы отказались от дипломатического признания правительств в изгнании стран, оккупированных Германией – Бельгии, Норвегии и Югославии. 12 мая они признали антибританский режим в Ираке. Примерно в это же время позволили немцам получить подчищенную версию речи, с которой 5 мая Сталин обратился к учебным учреждениям, готовящим кадровый состав Красной Армии. Там якобы шла речь о необходимости нового компромисса с Германией. На самом деле генсек предупредил офицеров, чтобы они готовились к войне.

Эти перемены Шуленбург оценил в телеграмме, посланной в Берлин 12 мая: «Сталин поставил своей целью предохранение Советского Союза от столкновения с Германией»66. Шуленбург был патриотом Германии и сторонником рапалльской линии в отношениях с СССР – в немецком министерстве иностранных дел еще оставались ее приверженцы. Надо сказать, что за несколько дней до этой телеграммы Шуленбург оказался вовлечен в довольно деликатный дипломатический маневр. В середине апреля он возвращался в Берлин за консультациями и 28 апреля встречался с Гитлером. Тогда фюрер горько жаловался ему на то, как повел себя СССР во время югославского кризиса. Шуленбург вернулся в Москву, обеспокоенный будущим советско-германских отношений. В начале мая он несколько раз встретился с Деканозовым, который как раз приехал из Берлина в отпуск, и предложил, чтобы Сталин написал Гитлеру письмо с признанием своих мирных намерений. В ответ Деканозов заговорил о том, чтобы выпустить также советско-германское коммюнике. Но затем, когда Шуленбургу было предложено обсудить с Молотовым тексты, посол дал задний ход, поскольку он якобы не был уполномочен вести подобные переговоры67.

Личные инициативы Шуленбурга помогли убедить Советский Союз в том, что в Берлине еще нет однозначного мнения о том, желательна ли война с СССР или нет. «Версию о расколе»68 поддержал рискованный перелет Рудольфа Гесса в Британию, совершенный 10 мая 1941 г. Тот прибыл в Англию в рамках личной миссии, имевшей целью договориться о мире. В Москве же измену Гесса истолковали как свидетельство раскола между теми, кто выступал за войну с СССР, и теми, кто считал, что важнее начать войну против Британии (к числу последних принято относить Риббентропа).

Советский Союз решил сделать все возможное для осуществления «всеобщей мирной сделки» в Берлине. Несмотря на то что Красная Армия продолжала стремительно готовиться к войне, пограничным подразделениям было приказано игнорировать любые провокации. Ценнейшее сырье, в том числе нефть, зерно и драгоценные металлы, все текли вдоль советской границы в Германию. Широким дипломатическим жестом стало заявление ТАСС от 13 июня, которое опровергало слухи о разладе между Советским Союзом и Германией. Там говорилось о том, что Германия не предъявляет СССР никаких новых требований, оба государства выполняют условия Пакта о ненападении, а рассказы о противоположном являются ложью и провокациями69.