Сборник Сборник - Рассказы о Сталине Страница 21

Сталин просит молодежь потанцевать. Сам идет выбирать пластинку, заводит патефон, ставит плясовую.

Когда танцоры исчерпали свой репертуар, Сталин, все еще не отходивший от патефона, выбрал пластинку с хоровой волжской песней. Поставив ее, он сам стал подпевать, и мы хором грянули протяжную русскую песню. Сталин, видимо, в Сибири выучился петь и очень ладно подтягивал запевавшему Жданову.

Так мы дружно пели бы еще и еще, если бы не пора было собираться Михаилу Ивановичу Калинину. Он уезжал из Сочи.

После проводов Калинина Чкалов лег отдохнуть на кушетку и крепко заснул. Иосиф Виссарионович достал одеяло, тщательно накрыл Валерия и, открыв настежь дверь веранды, вновь начал развлекать нас плясовыми русскими и грузинскими песнями. Уже часов в одиннадцать Жданов позвал всех играть в биллиард.

Игра затянулась. Когда я посмотрел на часы, было около половины второго ночи. Не хотелось уезжать от этого исключительного человека, такого обаятельного, так покоряющего своей мудрой простотой. Но ведь ему больше, чем кому бы то ни было, нужно отдыхать.

Распрощавшись с товарищами Сталиным и Ждановым, мы уехали к себе на дачу, на всю жизнь запечатлев в сердце замечательный образ простого, радушного хозяина, гениального вождя.

Г. Байдуков

А. Беляков. По сталинским маршрутам

Это было в 1936 году, на одном из заседаний комиссии ЦК ВКП(б), на которое были приглашены инженеры, техники, летчики и авиационные командиры. На заседании я увидел, как подробно товарищ Сталин вникает во все тонкости авиационного дела, как дорожит жизнью каждого летчика, как заботится о том, чтобы на самолете было удобно и безопасно работать.

Во время перерыва Чкалов и Байдуков подошли к Серго Орджоникидзе и спросили его о судьбе нашего проекта: совершить дальний беспосадочный перелет.

Товарищ Серго ответил улыбаясь:

— Не сидится вам, все летать хотите… Я сам не возьму на себя разрешения такого большого и сложного вопроса, но я спрошу у товарища Сталина, а может быть, и вас сведу с ним.

И действительно, вскоре он подвел Чкалова и Байдукова к товарищу Сталину. Серго представил летчиков и, продолжая улыбаться, сказал в шутливом тоне:

— Вот всё пристают… Хотят через Северный полюс лететь.

Товарищ Сталин, сдерживая улыбку, попыхивал своей трубкой. Летчики стояли взволнованные и ждали ответа.

— Зачем лететь обязательно на Северный полюс? — сказал товарищ Сталин. — Летчикам все кажется нестрашным. Рисковать привыкли. Зачем рисковать без надобности?

Иосиф Виссарионович сначала подшучивал. Затем сказал уже серьезным тоном, что условия полета у Северного полюса мало изучены.

— Надо хорошо и подробно все изучить, чтобы наверняка уже лететь туда…

И, помолчав, он внимательно взглянул на летчиков и добавил:

— Вот вам маршрут для полета: Москва — Петропавловск-на-Камчатке.

В такой простой и задушевной беседе родился Сталинский маршрут. В словах вождя мы почувствовали и любовь, и ласку, и доверие.

Прошло более двух месяцев с того памятного дня. Мы тщательно готовились к полету: изучали маршруты, испытывали самолет, осваивали радио и подготовляли снаряжение. Наконец все работы были закончены; об этом мы могли с удовлетворением доложить руководителям партии и правительства.

Мы снова в Кремле. В небольшом зале я увидел сидящих за столом товарищей Серго Орджоникидзе, Молотова и других членов правительства. В стороне за отдельным столиком сидел товарищ Сталин. Он встал, подошел к нам и радушно поздоровался. Я думал, что мы будем отчитываться перед строгой правительственной комиссией, а вдруг неожиданно весь доклад о нашей подготовке вылился в задушевный разговор.

— Все готово, товарищ Сталин, — сказал Чкалов, — осталось указать нам поточнее маршрут.

Попросив разрешения повесить на стене карту перелета, Чкалов стал подробно рассказывать о том, какими путями можно долететь из Москвы до Петропавловска-на-Камчатке.

Товарищи Сталин, Молотов, Орджоникидзе и другие члены правительства стояли вместе с нами около карты и разглядывали разноцветные линии маршрута.

Нами были разработаны три варианта. Мы защищали северный вариант, то есть маршрут с выходом за Полярный круг. С одной стороны, этот маршрут был удобен тем, что пролегал в районе многочисленных радиостанций Северного морского пути, с другой стороны, выход за Полярный круг в период арктического лета избавлял нас от полета в темноте в течение двух ночей из трех.

Товарищ Сталин очень быстро разобрался во всех обстоятельствах каждого предложенного варианта и сказал:

— Летите из Москвы до Земли Франца-Иосифа, оттуда свернете на Северную Землю и пересечете Якутию. От Петропавловска-на-Камчатке надо вернуться на материк через Охотское море к устью реки Амура, а дальше можете продолжать путь до тех пор, пока будут благоприятные условия погоды и хватит горючего.

Когда мы стали уходить, товарищ Сталин уже совсем по-отечески обратился к нам со словами:

— Скажите по совести, как у вас там, все ли в порядке? Нет ли у вас червяка сомнения?

Мы хором ответили, что у нас никаких сомнений нет.

Из Кремля мы уходили радостные, взволнованные, с твердым намерением безукоризненно выполнить перелет и не уронить честь нашей родины.

Память моя навсегда сохранит день нашего возвращения с острова Удд[4] в родную Москву.

Самолет наш катился по знакомому полю аэродрома. Наперерез ему мчалось несколько автомобилей.

Самолет наконец остановился. Остановились и автомобили.

Из передней машины показался товарищ Сталин. Он спокойной походкой шел к самолету.

Мы были ошеломлены, когда увидели товарища Сталина.

Чкалов в это время стоял на крыле. Увидев Иосифа Виссарионовича, он поискал глазами стремянку, махнул рукой, сел на крыло и, соскользнув на землю, побежал навстречу.

Стараясь быть серьезным, Чкалов вытянулся и отрапортовал:

— Товарищ Сталин, ваше задание выполнено.

Сталин дружески улыбнулся, широко раскинул руки, крепко обнял Чкалова и расцеловал. Потом он передал Чкалова в объятия Ворошилова, а сам шагнул к растерянному Байдукову и ко мне и поцеловал нас, как детей.

Его первые слова были:

— Не устали вы? Мы вас не будем долго мучить: вам нужен отдых, а сейчас пойдем к трибунам.

Мы были так растроганы, что почти не могли говорить.

Прошло несколько дней, и мы снова в Кремле. Мы рапортуем нашей великой стране об очередном достижении советской авиации и о благополучном завершении перелета по Сталинскому маршруту.