Михаил Кузмин - Дневник 1905-1907 Страница 218

721

2. Свидетельство об этом находим в воспоминаниях Л. Д. Блок «И были и небылицы о Блоке и о себе»: «Пришедшая зима 1906–1907 года нашла меня совершенно подготовленной к ее очарованиям, ее „маскам", „снежным кострам", легкой любовной игре, опутавшей и закружившей всех нас. Мы не ломались, нет, упаси Господь! Мы просто и искренно все в эту зиму жили, не глубокими, основными жизенными слоями души, а ее каким-то легким хмелем» (Блок в воспоминаниях. Т. 1. С. 178).

722

3. Об этом замысле говорит следующее объявление: «Товарищество „Вольная типография" выпускает ряд сборников окраинной литературы; первыми выйдут „Молодая Польша" под редакцией Троповского и „Молодая Армения" под редакцией Нимврода Бэла» (Свободные мысли. № 3. 1 (14) июня; аналогичное извещение — Русь. 1907. № 158. 20 июня (3 июля)). Замысел не был осуществлен.

723

4. Судя по всему, именно к этому визиту относится недатированная записка З. А. Венгеровой:

«Суббота.

Морская, 39.

Мне бы хотелось Вас видеть, Михаил Алексеевич — и послушать стихи и пение. Можно? Если да и если Вы свободны в понедельник вечером, то приходите ко мне в 8 ½. Мы поболтаем, а потом — если Вы ничего не будете иметь против этого, — я хочу Вас затащить к Марии Ник<олаевне> Корвовской. Она-то без ума от Вашей „Любви этого лета" и страшно просит, чтобы Вы пришли — и я за это, потому что у нее рояль и можно будет Вас послушать… Согласны? Надеюсь, что да и что Вы принесете ноты, и александрийские песни, и русские, и другие.

Если не захотите, не пойдем. Жду ответа, будете ли Вы в понедельник — а если нет, то в четверг. Привет.

Зин. Венгерова» {РНБ. Ф. 124. Ед. хр. 816. Л. 1; 3 мая как раз был четверг). Правильное написание фамилии имеющейся здесь в виду дамы — Карвовская, и Кузмин уже был с нею знаком по вечерам у Ф. Сологуба.

724

5. Вильгельм Мейстер — герой романов Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1793–1796) и «Годы странствий Вильгельма Мейстера» (1821–1829). De Grieux — герой романа аббата Прево «История кавалера де Грие и Манон Леско» (1733).

725

6. Речь идет о судьбе альманаха «Белые ночи».

726

7. Вероятно, повторяющиеся несколько раз упоминания о «желтых нарциссах» как-то связаны с записью от 3 марта 1907 г. об «оргийном обществе» в Москве.

727

8. Стихотворение из раздела «Весна» в «Курантах любви».

728

9. Князь (далее в дневнике именуется также Principino, il principino) — Д. П. Святополк-Мирский.

729

10. Эта история стала сюжетной основой одного из эпизодов не раз упоминавшегося рассказа С. Ауслендера «Апропо». Ср. также запись от 17 мая 1907 г.

730

11. См. письмо Г. М. Штейнберга, написанное на бумаге с фамильным гербом: «Вас, наверное, очень удивит мое письмо, т. к. мы условились говорить с Вами по телефону, но, может быть, прочтя это письмо, Вы придете к заключению, что нам говорить вообще больше с Вами не о чем. Я собираюсь поделиться с Вами моими мыслями и впечатлениями о вчерашнем вечере. Мистифицировали ли Вы меня? Если да, то не буду разбирать и оценивать роль и поведение Лемана и Потемкина, может быть, у Вас принято так обращаться с незнакомым, впервые встреченным человеком, это вопрос устава того или другого монастыря, кот<орый> может мне подойти или нет; но с Вами лично вопрос обстоит далеко не так; если это мистификация, то задуманная и подготовленная заранее, и если бы после всех наших разговоров (хотя бы на извозчике) я имел бы право осудить Вас за насмешку надо мной даже экспромтом, то Вы, надеюсь, поймете, что обдуманное издевательство надо мной в присутствии и при помощи совершенно мне незнакомых людей должно было бы вызвать с моей стороны окончательный разрыв каких бы то ни было отношений между нами. Но этому верить я не могу и не хочу. Вы помните, я говорил Вам при нашей первой встрече, что мне приходилось всегда разочаровываться и ошибаться в людях мне симпатичных. Если бы в данном случае это было бы так, то ошибка в Вас была бы слишком груба и слишком жестока расплата за излишнюю экспансивность и доверие. Но даже если это мистификация, то Вы виноваты в том, что не предупредили меня хотя бы в общих, ничего не значащих словах, о том, что может произойти. Вы должны были бы (если я не стул и не стол для Вас) понять, насколько мне вначале у Вас было непонятно и чуждо; ведь, собственно, если во мне и есть задатки, благодаря которым я, может быть, и могу со временем жить в тон с Вами, то пока ведь я еще совершенно de l’outre Rhien <посторонний — франц.>, филистер, которому нужна была бы твердая и преданная рука, чтобы направить его через кладку на эту сторону реки. Если все это было серьезно, то, может быть, Вы не имели права предупредить меня? Вы видите, я ищу объяснений сам; мне было бы очень больно, если бы это оказалось на деле так грубо и недоброжелательно. Если Вы, по Вашему мнению, уже достаточно посмеялись надо мной и больше я Вам уже ни для чего не нужен, то Вы не постараетесь объяснить мне вчерашний вечер; но если Вы можете хоть что-нибудь сказать, чтобы выяснить его, я буду ждать; но, предупреждаю, — долго ждать тяжело, легче сразу решиться и вычеркнуть. Отчего Вы так меняетесь вообще? Вчера Вы были совершенно чужой и далекий; это выводит из равновесия, а попадая в совершенно незнакомую среду равновесие необходимо. Жду ответа. Жорж» (ЦГАЛИ СПб. Ф. 437. Оп. 1. Ед. хр. 163. Л. 42–43).

731

12. Имеется в виду вечер, упомянутый в записи от 1 мая 1907 г. О его отмене Кузмин узнал из письма Г. Новицкого, полученного в тот день: «Глубокоуважаемый Михаил Александрович <так!>! Вечер в Лесн<ом> Инст<итуте>, вследствие неразрешения его нашим „советом профессоров", откладывается на осень. Очень Вам благодарны за оказанное Вами сочувствие и содействие. Студент Л<есного> Иснститута> Гр. Новицкий» (РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 316).

732

13. См. в письме Блока к жене от 13 мая: «Приходили сегодня Кузмин, Ауслендер и Чулков, но, к счастью, меня не застали» (ЛН. Т. 89. С. 193).

733

14. См.: Гр-ль. [Рец. на: ] Кузмин М. Крылья // Сборник литературного кружка Николаевского Инженерного училища. СПб., 1907. № 1. С. 96–97.

734

15. См. в воспоминаниях Л. В. Ивановой: «…дня через 2 или 3 после нашего приезда мама отправила нас с Костей познакомиться с дядей Сашей, тетей Лизой и их сыновьями — нашими кузенами. Дядя Саша был братом мамы. Александр Дмитриевич Зиновьев был тогда губернатором петербургской губернии. Много позже, когда мы виделись в Риме, он сказал: „Я счастлив, что при мне не было ни одной смертной казни" (Город Петербург имел своего градоначальника и в управление губернии не входил)» (Иванова Л. Воспоминания: Книга об отце. [Paris, 1990]. С. 26–27).