Петр Люкимсон - Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра Страница 23

После свадьбы Лили попыталась возобновить учебу в "Авни", но вскоре махнула на нее рукой и решила целиком посвятить себя дому. Нужно сказать, что как жена Лили была полной противоположностью своей покойной сестры. Да, Маргалит, несомненно, очень любила Арика и старалась сделать все, чтобы он был счастлив, но его служебные дела почти не интересовали ее, она выслушивала рассказы Арика об армии только для того, чтобы дать ему выговориться, а сама всегда мечтала о том, чтобы муж поскорее оставил свою опасную службу. Лили же по-настоящему интересовала карьера мужа, каждый вечер она сама подробно расспрашивала его о том, как прошел день, с кем он в очередной раз не поладил, и давала Арику советы, которыми он охотно пользовался. Уже позже, когда Ариэль Шарон станет политиком, Лили сохранит за собой роль "первой советницы" и будет следовать за мужем на все его политические мероприятия – встречи с избирателями, митинги и демонстрации. Когда ее спустя десятилетия спросят, не жалеет ли она о том, что похоронила в себе художницу и превратилась просто в тень своего мужа, Лили ответит: "Если уж быть чьей-то тенью, то только тенью Арика!"

Сразу после женитьбы в карьере Ариэля Шарона произошла перемена: когда он обратился к сменившему Хаима Ласкова на посту начальника генштаба генералу Цви Цуру с просьбой перевести его на новое место службы. Цур, который, по видимому, относился к Шарону так же, как его предшественник, перевел Арика с поста директора школы для младших командиров на должность командира… резервного танкового полка. По большому счету, это была еще одна пощечина, но Арику не оставалось ничего другого, как ее стерпеть.

У командира резервного танкового полка было достаточно свободного времени, и Шарон, до того незнакомый с бронетехникой, тратил его на доскональное изучение устройства танка и его возможностей. В этот же период он, по его собственному признанию, засел за учебники и увлекся историей Второй мировой войны, особенно, ее танковых битв. Часами он сидел за столом, разбираясь в схемах сражений. Выдающиеся советские военачальники, совершавшие безумные по дерзости танковые прорывы, бравшие со своими танковыми частями в клещи противника и стали его подлинными учителями военного искусства.

– Правда, – обычно со смехом добавлял Шарон, – перенимать опыт великих советских полководцев и учить военную теорию только по советским учебникам было нельзя: они в своих действиях руководствовались русскими масштабами, и если бы я выстраивал глубину обороны в соответствии с их указаниями, то мои тылы должны были располагаться глубоко под водой в море…

Следующий поворот в карьере Ариэля Шарона произошел в конце 1963 года, когда Бен-Гурион окончательно покинул пост премьер-министра и удалился в свой кибуц Сде-Бокер. Выходя в отставку, Старик попросил своего преемника Леви Эшколя25 выполнить обещание, которое он когда-то дал Ицхаку Рабину и назначить его начальником генерального штаба ЦАХАЛа.

Получив это назначение, Рабин приехал в Сде-Бокер, чтобы поблагодарить Бен-Гуриона, а тот в ответ попросил его "об одном одолжении".

– Найди подходящее место для Арика Шарона, – сказал Бен-Гурион Рабину. – Он, конечно, порой любит приврать и прихвастнуть, у него трудный характер, но он – один из самых лучших наших солдат, в этом я убежден. И он заслуживает большего, чем то, что имеет сегодня…

Рабин пообещал подумать, и спустя несколько дней вызвал Шарона в генштаб, чтобы сообщить ему, что назначает его начальником штаба Северного военного округа, не забыв подчеркнуть, что делает это по просьбе Старика.

– Я знаю, что ты – хороший боевой офицер, но я слышал, что как человек – ты дерьмо! – сказал Рабин со свойственной ему прямотой. – Хотя я с тобой как с человеком не сталкивался, и потому насколько это верно, не знаю. Поди послужи. Если докажешь, что ты – человек, пойдешь выше. Нет – вылетишь со службы.

Северным военным округом в те дни командовал старый приятель Ариэля Шарона Авраам Яффе, и найти общий язык им было нетрудно. Вскоре Шарон уже целиком окунулся в дела этого округа, обстановка в котором была не просто тревожной, а боевой. Сирийцы, пользуясь тем, что их позиции находятся на высотах, в то время как израильская территория лежит в долине, постоянно обстреливали из пулеметов и легких орудий плававших по Кинерету рыбаков и работавших на полях жителей кибуцев и мошавов. Кроме того, с территории Сирии и Иордании на территорию Израиля постоянно проникали террористы. Их вылазки особенно участились в 1964 году – после того, как палестинцы создали свое "освободительное движение" ФАТХ во главе с Ясером Арафатом, а сирийцы предоставили им на своих территориях тренировочные базы, всячески поощряя их к террору в Галиллее.

Шарону приходилось продумывать организацию линии обороны, которая отвечала бы ответным огнем на огонь сирийцев, налаживать патрульную службу вдоль границы, руководить боевыми учениями, то есть, с одной стороны, обеспечивать нормальную жизнь мирных граждан на Севере страны, а с другой – готовить подразделения округа к будущей войне, которая была неминуема. Но ему нравилась эта работа, и впервые за долгие годы он возвращался домой, довольный собой и жизнью.

Дома тоже все было замечательно. Получив новое назначение, Шарон вместе с Лили и Гуром переехал из Тель-Авива поближе к месту службы – в поселение Нахалал. Поселились они в доме Зевика – Зеэва Слуцкого, по кличке Амит – близкого друга Шарона и одного из бойцов его 101-ого отряда. Как раз в это время Слуцкий, работавший в "Моссаде", отправился в длительную командировку за границу, и с удовольствием предложил Арику пожить с семьей в его пустующих хоромах. Спустя несколько месяцев Гур из тихого, бледного городского мальчика превратился в деревенского сорванца, любимым занятием которого было катание на лошадях. Заметив это, Арик и Лили подарили ему на день рождения лошадь, с которой Гур стал неразлучен.

В августе 1964 года у Лили родился первенец Омри, и хотя супруги очень опасались, что это событие может нанести душевную травму Гуру, тот вроде бы все воспринял нормально…

Так продолжалось до конца 1964 года – пока генерал Авраам Яффе не ушел на пенсию по возрасту и его на посту начальника Северного округа не сменил Давид Элазар – тот самый Дадо, которого Даян приставлял в 1956 году "наблюдать" за Шароном и с которым с того времени Арик был на ножах. Уже в первые дни после того, как Дадо приступил к работе, между ним и Шароном вспыхнул конфликт. Поняв, что ни он, ни Элазар не в состоянии забыть прошлое, Арик помчался в Тель-Авив к Рабину с просьбой перевести его в другое место. Однако Рабин отказал, вдобавок обвинив Шарона в том, что он ни с кем не может ужиться.

Месяц шел за месяцем, конфликты между новым начальником Северного округа и начальником его штаба продолжались, но только в январе 1966 года, когда обстановка в командовании округом стала совершенно невыносимой, Рабин принял решение развести конфликтующие стороны и назначил Ариэля Шарона начальником Центра боевой подготовки генштаба ЦАХАЛа и заодно командиром полка резервистов.

В сентябре 1966 года у Шарона родился третий сын – Гилад, а вскоре 38-летний счастливый отец получил еще один подарок – генеральские погоны.

На церемонии вручения ему звания генерала Ариэль Шарон произнес столь саркастическую речь, что у многих из тех, кто присутствовал в зале, от ярости заходили желваки. Рабин, однако, не подал вида, что возмущен словами молодого генерала, решив поквитаться с Шароном за эту выходку в будущем.

Шарону действительно предстояло расплатиться за свои слова, но не в ближайшее время. Колесо его судьбы делало в этот момент свой очередной поворот, и над перевалом Абу-Агейла уже всходило огромное белое солнце пустыни – солнце его Аустерлица.

Глава 8. Шесть дней, которые потрясли мир

Весной 1967 года стало ясно, что новая война между Израилем и арабским миром неизбежна.

Президент Египта Гамаль-Абдель Насер считал, что он и его союзники накопили достаточно советского оружия, чтобы нанести по Израилю сокрушительный удар и, как он любил выражаться, "сбросить его в море". В том, что война будет победоносной, в арабском мире, не сомневался никто: перевес противников Израиля в живой силе и технике был не просто велик – он был огромен. Оставалось только найти повод для эскалации конфликта.

Повод был найден 15 мая 1967 года, когда Израиль провел в Иерусалиме парад по случаю 19-й годовщины своего существования. Согласно международным соглашениям, еврейская часть Иерусалима была объявлена демилитаризованной зоной, и Израилю было запрещено вводить в город боевую технику. Парад и состоялся без нее – с участием нескольких рот пехоты, но Насер заявил, что сам факт присутствия в Иерусалиме израильских солдат является нарушением договоров, и в тот же день подразделения египетской армии начали двигаться к Синайскому полуострову, все ближе и ближе подтягиваясь к границе с Израилем.