Сергей Нечаев - Марко Поло Страница 23

Особенности правления Хубилай-хана

Историк Оливье Жермен-Тома отмечает: «Мункэ умер в 1259 году. Его младший брат Хубилай в свою очередь стал великим ханом. Родившись в 1215 году, он правил с 1260 по 1294 год, с сорока пяти до семидесяти девяти лет, то есть почти всё время пребывания Поло»{209}.

Став императором, Хубилай немедленно приступил к нововведениям в своих владениях. Как уже говорилось, он перенес в 1260 году столицу Монгольской империи из Каракорума в местность рядом с бывшей столицей чжурчжэней Чжунду («Центральная столица»). Ее назвали Даду («Главная столица»), или Ханбалык (позже этот город был переименован в Пекин). Таким образом, покоренный Китай стал центром Монгольского государства, Ханбалык стал его зимней столицей, а Чианду (Шанду)[28] — летней резиденцией.

С того же 1260 года Хубилай-хан занялся упорядочением денежной системы в стране: он приказал китайцам отказаться от монет из золота, серебра и меди в пользу бумажных денег. При этом он заменил китайскую бумажную валюту монгольской (были выпущены бумажные деньги достоинством в 10, 20, 100 и 1000 денежных единиц).

Хубилай-хан проявлял интерес к любым новшествам и радушно принимал при своем дворе мастеров, ремесленников, купцов и торговцев. И, кстати сказать, его казна получала от этой коммерческой деятельности огромную выгоду.

А еще в правление Хубилая были прорыты новые каналы и приведен в хорошее состояние Великий канал, соединявший реки Байхэ, Хуанхэ и Янцзы (его протяженность превышала две тысячи километров, и по нему везли на север страны рис и другую сельскохозяйственную продукцию). При Хубилае изготовили первую «пушку»[29]. При нем получили развитие пути сообщения, было уделено большое внимание безопасности и улучшению дорог. Ко всему прочему, Хубилай-хан отказался от мысли превратить возделанные земли китайцев в пастбища для монгольских табунов.

Как отмечает Рустан Рахманалиев, «Хубилай дал своей династии новое имя — Юань. Он рассматривал Китай как наиболее ценную часть своих владений и постепенно оказался под влиянием китайской культуры, приняв буддизм как собственное вероисповедание»{210}.

Он прекрасно знал грамоту и военное дело, но при этом уважал и первое время искренне верил приближенным к нему китайским ученым, с большим вниманием выслушивал всё, чему они его учили. Он познакомился с учением Конфуция, однако сам, вместе со всеми членами своей семьи, обратился в буддизм, став защитником тибетских монахов.

Утверждение буддизма в качестве главной религии империи, «с одной стороны, объяснялось опасением растворения монголов в китайской этнической среде, с другой — диктовалось политикой, направленной на объединение для удобства управления с помощью одной религии разноязычных народов и племен империи неодинакового вероисповедания, стоящих на различных ступенях культурного развития»{211}.

По признанию многих авторов, Хубилай-хан так наловчился лавировать между огнями, что поверил, будто может стать правителем вселенной. И он преуспел в этом: после нескольких столетий раскола Китая на Южный и Северный именно он вновь объединил их в единое государство. А его Хубилай разделил на 12 провинций. Кстати говоря, великий хан был так поглощен созданием собственной империи, что оставил идею покорения Европы. Он был настолько могущественным правителем, что большая часть Азии, равно как и восточная часть Европы, и так признали его. При этом монголы боялись порабощенного ими китайского народа и старались использовать на своей службе иноземцев. То есть Хубилай-хан, с одной стороны, принял китайскую систему государственного управления, а с другой — отстранил от руководства китайских «грандов». В результате постепенно он стал самым немонгольским из монгольских правителей. А его двор оказался до такой степени космополитичным, что сами монголы начали упрекать его в отходе от монгольских обычаев. И в этих упреках была доля истины, ибо Хубилай вербовал себе советников, невзирая на их происхождение.

Как мы уже говорили, он постигал законы Конфуция. Но при этом при его дворе стали появляться тюрки-уйгуры, мусульмане и христиане и каждый получал при нем место. По некоторым данным, Хубилай прислушивался к советам сорока советников самого разнообразного происхождения. К христианам же он питал особое уважение, и несторианская церковь имела полную свободу в его империи. Более того, он был готов допустить в свои владения и Римскую католическую церковь.

Со временем он разделил своих подданных на четыре основные части. Первая состояла из монголов, которым отдавались наиболее высокие посты. Вторую составляли так называемые «цветноглазые». Под ними подразумевались прежде всего персы и выходцы из Средней Азии. А еще во владениях Хубилая проживало много венгров, аланов, русских, грузин, армян и др. В основном это были талантливые ремесленники, строители, военные и ученые, но немало было и всевозможных астрологов и гадателей, которые находились полностью на содержании у великого хана. И лишь после монголов и «цветноглазых» следовали уроженцы Северного и Южного Китая.

Вот в такой самобытной и процветающей империи и оказались Марко Поло, его отец и дядя.

Считается, что это был самый блистательный период в истории Китая. Хубилай-хан, покорив многие страны и включив их в свою империю, провел серию внутренних реформ, поднявших государство до высочайшего уровня могущества и прогресса. Авторитет Хубилая был непререкаем.

Глава восьмая.

МАРКО ПОЛО НА СЛУЖБЕ У ХУБИЛАЙ-ХАНА

Нужный человек

Биограф Марко Поло Генри Харт отмечает, что «юный венецианец очень скоро привлек к себе внимание Хубилая»{212}. Это удивительно, ведь он был еще очень молод и неопытен. Чем же Марко мог привлечь внимание великого хана?

Сам Генри Харт отвечает на этот вопрос так: «Это произошло благодаря уму и сообразительности Марко, благодаря быстроте и легкости, с какой он превосходно ознакомился с положением дел при ханском дворе и во всей стране»{213}.

А вот В. Б. Шкловский отмечает: «В Китае было много иностранцев. <…> Страной могли бы управлять китайские чиновники, но китайцам в Китае монголы не давали хода. Министром финансов был бухарец, придворным врачом — итальянец. Города осаждали арабы, персы и итальянцы. <…> Нашлось в этой пестрой толпе место и для венецианца Марко Поло. Он был нужен монголам, потому что был для этой страны чужим. Он был чужд ей, как чуждо лошади вложенное ей в рот железо удил»{214}.