Мир короля Карла I. Накануне Великого мятежа: Англия погружается в смуту. 1637–1641 - Сесили Вероника Веджвуд Страница 23

было действенного контроля над посвящением в духовный сан. Разрешения на рукоположение продавались или подделывались. Иногда епископы давали согласие без должной проверки кандидата, его образования и моральных качеств. У церкви не было ни людей, ни организационных возможностей, чтобы удовлетворить все предъявляемые к ней в этом вопросе требования. В Уэльсе наблюдалась явная нехватка священников, а среди вновь назначенных на валлийские приходы лишь небольшая часть клириков могла говорить и проповедовать на валлийском языке. В Херефордшире на более чем 200 церквей и часовен приходилось не больше двадцати приходских священников, способных или желающих регулярно вести проповеди.

Серьезные мужчины и женщины, среди которых не все придерживались крайних протестантских взглядов, попытались восполнить нехватку или полное отсутствие священников. Они собирались вместе для молитвы и чтения Библии. Им оставался всего один шаг до проповедничества. Так, джентльмен из Эксетера, имевший налаженное домашнее хозяйство, семь или восемь слуг, проводил раз в неделю собрание со своими домочадцами для обсуждения заранее намеченной темы, например, какого-либо эпизода библейской истории. В собрании могли участвовать также дети и слуги. Какое бы невинное начало ни имела эта дискуссия, она вела к опасной свободе слова. Государственная церковь начала бороться с этим явлением где увещеванием, где принятием жестких мер в зависимости от темперамента того или иного епископа. Преследования влекли за собой неповиновение и рост фанатизма. В тех местностях, где глубоко укоренилось влияние пуритан, семейные собрания после их запрета постепенно превратились в собрания тайные. Постоянный их рост для всех, кому была близка англиканская церковь, был одним из тревожных феноменов конца 20-х – начала 30-х гг. XVII столетия.

Группа пуритан еще в начале правления Карла решила начать подготовку образованных клириков с помощью частного предприятия. Они выкупали право распределять приходы, которые были секуляризованы в период Реформации, и назначали на них своих священнослужителей. Таким образом, они намеревались постепенно заполнить все вакансии на приходах высоконравственными и обученными клириками. Но, едва успев начать свое дело, они столкнулись с запретом. По мнению Лода, их действия смахивали на заговор: «Коварным путем, под благовидным предлогом, они намеревались свергнуть церковное руководство, поставив в зависимость от себя клириков, имея в этом власть большую, чем у короля, у всех пэров и у всех епископов в королевстве».

Со своей точки зрения Лод был прав. Но правы были и джентри-пуритане, которые пожертвовали свои время и деньги для осуществления проекта. Обе стороны стремились пропагандировать то, что считали истинным учением, и обе хотели контроля над самым совершенным инструментом образования и пропаганды – церковной кафедрой.

Уитгифт и Бэнкрофт, предпринимая попытки реорганизации церкви, в полной мере воспользовались при расследовании имевших место злоупотреблений эффективным оружием – церковным Судом Высокой комиссии. При Бэнкрофте стали множиться конфликты с юристами, специалистами по общему праву. Высокая Комиссия, как хранительница общественной морали, притязала на юрисдикцию во многих спорных вопросах, возникавших на местах, а также в делах, касавшихся церковных земель. Полемика о десятине также привела к конфликту между интересами церкви и общего права. Число случаев посягательств церкви на территории, входящие в юрисдикцию светского суда, росло с каждым годом. Таким образом, старый средневековый спор между духовной и светской властью возник снова. Опасность для церкви этого столкновения с общим правом была реальной и проявлялась на практике. Претензии Суда Высокой комиссии привели в итоге к союзу юристов общего права и пуритан.

Архиепископ Лод решительно использовал возможности Суда как с целью продвижения и укрепления своих идей, касавшихся вероучения и обряда, так и ради укрепления морали английского народа. Те люди, которые были вызваны в Суд, были вынуждены давать присягу, так называемую ex-officio (по должности), перед тем как ответить на поставленные им вопросы. Отказ в принесении присяги или в ответе на любой вопрос приравнивался к признанию вины. В первую очередь эта практика вызвала возмущение юристов, и отдельные критики с некоторой долей преувеличения сравнивали Высокую комиссию с испанской инквизицией.

Тем временем причин для конфликта с бескомпромиссными протестантами, как клириками, так и мирянами, появлялось год от года все больше. В церквях, посещаемых молодыми пылкими арминианами, которым покровительствовал сам Лод, зажигалось все больше свечей, там реставрировали образы святых и Девы Марии и писали новые, престол был передвинут в восточную часть алтаря. Арминианское духовенство носило не только стихарь, но и ризы. Одна глупая женщина-прихожанка в Норвиче, увидев на священнике красное одеяние, наивно спросила, почему мэр служит в церкви. Музыка вернулась в кафедральные соборы, мальчиков-хористов приучали ходить парами и не поворачиваться спиной к алтарю. Священники клали поклоны в сторону алтаря, некоторые даже совершали крестное знамение.

Оппоненты, придерживавшиеся самых крайних воззрений, с насмешкой обличали эти «обезьяньи выходки», это низкопоклонство, эти «приседания и прыжки», и большое число простых людей были действительно озадачены и обеспокоены, что, как они полагали, происходило возвращение к Римской церкви. Они знали свою Библию и «Книгу мучеников» Фокса и помнили своих предков, которые предпочли мученичество преклонению перед Римом. Они не желали предавать свою веру, и было бесполезно объяснять таким людям, что почитать образ – не значит заниматься идолопоклонством, образ становится идолом, когда ему поклоняются как идолу. Это казалось верующим чистой софистикой и, несомненно, нарушало вторую заповедь: «Не сотвори себе кумира».

То же самое можно было сказать и о праздновании субботы: «Помни день субботний, чтобы святить его». Эту заповедь постоянно нарушали паписты. В некоторых областях страны, где старая вера была еще сильна, соблюдающие и не соблюдающие субботу вступали в открытый конфликт. В Ланкашире и Сомерсете престольные праздники и праздничные дни некоторые жители отмечали с большим размахом, несмотря на явное неодобрение их благочестивых соседей. Король Иаков попытался положить конец всем этим спорам, приняв соломоново решение. В 1618 г. по его указу была издана Book of Sports («Книга спорта»), в которой указывалось, какими видами спорта и досуга было разрешено заниматься в воскресные и праздничные дни. Дозволялись танцы для обоих полов, гимнастические упражнения, стрельба из лука, танец Морриса[2]. В предисловии король привел аргумент, что если спортивные занятия запретить законом, то люди станут собираться в пивных, где будут «вести пустые и крамольные речи» и оскорблять друг друга.

Эта книга, выпущенная с политическими и гуманными целями, вызвала всеобщее неприятие. Король Карл переиздал ее в 1633 г. с указанием, что викарий каждого прихода обязан познакомить верующих с ее содержанием. Он даже якобы распорядился, чтобы клирики прочитали ее с кафедры всем прихожанам. Некий священник, закончив чтение, обратился к присутствующим: «Возлюбленные братья, вы услышали заповедь Бога и Человека, непременно следуйте ей».

Наиболее несдержанные