Мир короля Карла I. Накануне Великого мятежа: Англия погружается в смуту. 1637–1641 - Сесили Вероника Веджвуд Страница 24

сторонники архиепископа часто намеренно разжигали враждебные настроения среди своей паствы. Викарий Грэнтама вызвал среди присутствующих смех, когда преклонил колени в столь необычной манере, что едва не потерял равновесие. А когда попытался передвинуть престол в восточную часть алтаря, его прихожане ворвались в церковь, чтобы остановить его. Викарий тянул престол в одну сторону, они – в другую, пока он не уступил в неравном состязании, выкрикнув, что пусть они держатся за старое, а он построит каменный алтарь. Они резко ответили ему, что не потерпят никаких «каменных столов» в своей церкви, и направились толпой, возглавляемые двумя городскими олдерменами, к епископу с жалобой. Викарий шел вслед за ними, «бледный и с остановившимся взглядом». Он пожаловался епископу, что его прихожане угрожали сжечь его дом.

Это была епархия Линкольна, а епископом – Джон Уильямс. Он пригласил их всех на ужин и попытался разрешить спор. Позднее написал викарию: «По моему мнению, в этом бессмысленном противостоянии останется правой та сторона, которая проявит больше понимания и такта, ну а вы приобрели опыт в попечении о людских душах, и все произошедшее не имеет ничего общего с христианским милосердием». Вскоре он опубликует анонимный памфлет Holy Table: Name and Thing («Святой престол: имя и вещь»), в котором изложит свое скромное мнение о месте престола в церкви. Архиепископ воспринял эту попытку взвешенно рассмотреть предмет спора с явным негодованием.

Другие церковные сановники не шли на компромисс со своей паствой скорее по светским причинам. В Честере ни один мэр не посещал кафедральный собор на протяжении двенадцати лет: никак не мог решиться вопрос о месте в соборе, предназначенном для мэра. Наконец мэр, начинавший свой жизненный путь соборным хористом, попытался разрешить конфликтную ситуацию, но в последний момент настоятель снова поднял застарелый вопрос, и мэр вновь не появился в соборе.

Иногда внезапно вспыхивал внутренний конфликт между членами соборного капитула. Капеллан Джон Косин убедил капитул украсить достойным образом их великолепный Даремский собор: большие подсвечники вновь обрели положенное им место на высоком мраморном алтаре, и были восстановлены обезображенные старые резные изображения святых и ангелов. Его оппонент, член капитула пуританин доктор Смарт, в своей грозной проповеди, обличавшей идолопоклонство, осудил Косина, назвав его «нашим молодым Аполлоном, который отстроил заново хоры и украсил их странным вавилонским орнаментом». Суд Высокой комиссии заставил Смарта замолчать, он потерял место в клире собора и был оштрафован на 500 фунтов. Это решение обеспечило временную победу Косина, за которую была заплачена слишком высокая цена, а Смарт обрел среди разгневанных пуритан венец первомученика новой эпохи гонений.

Несмотря на отдельные нелепые выходки сторонников Лода, правила поведения англичан в церкви в это время требовали пересмотра. Нехватка денежных средств и прекращение пожертвований привели многие церкви к упадку, а некоторые были закрыты. Многие церковные здания стояли заброшенными, с выбитыми стеклами и горами мусора внутри, напоминая собой коровники. Такие покинутые церкви занимали сквоттеры; в Уилтшире в одной из них поселилось несколько семей, они использовали надгробные плиты в качестве пресса при производстве сыров. Ненависть к идолопоклонству, проповедуемая пуританами, привела к тому, что к церковному строению стали относиться без всякого почтения. Приходская церковь часто становилась местом встреч прихожан, в ней не только обсуждали деловые вопросы, но и устраивали танцы и пьяные застолья. Прихожане, любители охоты, приходили на богослужение со своими гончими псами и соколами; те, кто был победнее, пасли свиней на церковном кладбище. Церковный сторож в Суффолке был возмущен, когда обнаружил местного сквайра, укрывшегося от дождя в церкви вместе со своим конем.

Во время Реформации было утрачено множество богослужебных сосудов, вместо них использовали церковную утварь из глины и плетеного ивняка и самые обыкновенные трактирные горшки. Была обычной кальвинистская практика совершать причастие у престола, поставленного в центре храма. Это, как гневно выразился Лод, превращало церковь в пивное заведение. Он явно преувеличивал, но центральное положение престола словно поощряло прихожан использовать его в качестве удобного места, куда можно было складывать шляпы и перчатки и опираться на него локтями во время проповеди.

Социальные различия соблюдались более тщательно, чем правила поведения в церкви. Джентри и лондонские подмастерья считали ниже своего достоинства сидеть без головного убора во время проповеди. В Бристоле было принято давать слово проповеднику только после приезда мэра. Если же он появлялся в церкви раньше, священник начинал свою проповедь сразу же, как только тот входил, пропуская всю оставшуюся часть службы.

Такова была общая ситуация, когда король и архиепископ начали реформы. Прошло не так много времени после непристойного препирательства между викарием Грантэма и его прихожанами, как Лод начал настаивать, чтобы престол в каждой церкви королевства был передвинут к восточной части алтаря. Его также было необходимо защитить ограждением «высотой в один ярд с настолько плотно поставленными стойками, чтобы через него не могли пролезть собаки». Клирики должны были носить стихарь, совершать поклоны при произнесении имени Христа и читать очистительную молитву над женщиной после родов. Протестанты крайних воззрений просто не переносили этот обряд.

Год за годом архиепископ объезжал епархии, предъявлял иски в церковном суде, энергично продолжал дело Контрреформации, вызывая при каждом новом конфликте и при каждом новом судебном преследовании все большее возмущение против себя и против короля.

Интенсивность преобразований была различной в каждой из епархий. В епархиях на юге и юго-западе страны престарелый осмотрительный епископ Солсберийский Давенант и снисходительный и гуманный епископ Эксетерский Холл старались не настраивать против себя людей и не возбуждать в них враждебность по пустякам. Эти епископы не были в чести в Уайтхолле, и Карл заставлял их по очереди, причем Холлу доставалось больше, стоять на коленях перед членами Тайного совета за то, что они задевали его религиозные чувства. Настоятель Винчестерского собора также просил освободить его от обязанности совершать поклоны при упоминании Христова имени, потому что это могло ввести в соблазн его невежественных прихожан и они могли быть потеряны для церкви.

Совершенно особого духовного склада был страстный арминианин Мэтью Рен, назначенный на кафедру в Норвиче, в самом сердце Восточной Англии, твердыне пуританства. Он проводил все время в постоянных разъездах по епархии, и его строгость и требовательность привели к тому, что через два года прихожане во всей его епархии прониклись в отношении него мрачным мстительным негодованием. Он подробно выяснял не только в каком состоянии находятся церкви и церковные кладбища, каков порядок проведения богослужений, каковы облачения клириков, существуют ли тайные собрания и тому подобное. Он также постоянно пытался узнать, говорил ли кто-то что-нибудь против королевской власти,