Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. IV–VII века Страница 24

Однажды дело дошло до того, что ариане напали на исповедников единосущия, и во время драки евнух царицы Бризон, руководивший хором, был ранен камнем в лицо. Узнав об этом, император Аркадий запретил арианам являться в город и устраивать публичные песнопения, чего в общем-то Иоанн Златоуст и добивался.

Императорский фаворит Евтропий становился все более неразборчивым в средствах обогащения, и полководец Гайна организовал в Константинополе мятеж, пригрозив императору, что его солдаты не успокоятся, пока евнух будет жив.

Спасаясь от преследователей, Евтропий спрятался в храме и простоял там целый день, ухватившись за столб алтаря. По древнему римскому обычаю человеку, который искал убежище у алтаря, обеспечивалась неприкосновенность. Но Евтропий сам недавно развернул борьбу с Иоанном Златоустом против этой традиции, потому что она мешала ему расправляться с соперниками.

В воскресенье народ собрался в храм на литургию, и, показывая рукой на бледного от страха Евтропия, Иоанн Златоуст так начал свою проповедь:

«Где рукоплескания и ликования, пиршества и праздники? Где венки и завесы? Где городской шум и хвалебные крики на конских бегах и льстивые речи зрителей? Все это прошло: вдруг подул ветер и сорвал листья, обнажил дерево и потряс его до основания с такою силою, что, казалось, вырвет его с корнем и разрушит самые волокна его. Где теперь придворные друзья? Где пиры и обеды? Где толпа тунеядцев, и ежедневные возлияния вина, и изысканность поварского искусства, и поклонники могущества, льстившие словом и делом? Все это было, как ночь и сновидение, и с наступлением дня исчезло…» («Евтропий, патриций и консул», проповедь I)

Впоследствии Евтропий был сослан в ссылку на Кипр, и «партия Гайны» добилась над ним суда и смертной казни. Все имущество евнуха было конфисковано.

Впрочем, в январе 401 года в Константинополь была привезена голова и самого Гайны, уличенного в военной измене: вождь гуннов Ульдин получил за нее от императора Аркадия ценные подарки.

А за каждом шагом Иоанна Златоуста продолжали следить его недоброжелатели, каждое его слово тут же становилось известно в императорском дворце.

Особенно невзлюбили Златоуста три богатые константинопольские вдовы, придворные дамы императрицы Евдоксии. Они являлись в храм, унизанные драгоценностями, с непокрытыми головами, чтобы все видели их сложное плетение волос и прически, как у молодых девушек.

У знатных столичных дам вошли в моду платья с целыми картинами, расшитыми на ткани, на евангельские сюжеты: воскрешение Лазаря, исцеление расслабленного… Иоанн не мог смотреть на них без возмущения и называл таких женщин «одушевленными стенами».

Иоанн Златоуст нередко обличал в своих проповедях женщин, которые покрывают себя красками, навивают локоны, чтобы казаться моложе своих лет, погрязают в суетных желаниях, – и придворные дамы внушили императрице Евдоксии, что это он ее имеет в виду.

Слушать Иоанна Златоуста приходило все больше народа. Вокруг его кафедры в церкви было не протолкнуться и плохо слышно, и в какой-то момент ее перенесли выше. Теперь архиепископ стоял как раз напротив ложи, предназначенной для императорской четы и их придворных.

Евдоксия разгневалась и пожаловалась мужу, что архиепископ Иоанн при всех ее позорит и высмеивает, а значит, роняет в глазах народа достоинство императорской семьи.

У нее и прежде возникали конфликты с архиепископом, например, когда Евдоксия хотела конфисковать собственность у вдовы и детей одного опального вельможи, а Иоанн встал на их защиту. Но теперь она не собиралась отступать…

В январе 400 года Аркадий даровал Евдоксии титул августы, что уравнивало ее с императором в правах по управлению государством. Это вызвало недоумение даже западного императора Гонория, написавшего по этому поводу брату раздраженное письмо.

Да и многие видели: Евдоксия уже не была похожа на прежнюю скромную сироту, она почувствовала вкус власти и почти открыто управляла не особо волевым императором Аркадием.

Разгорался конфликт, умело поддерживаемый александрийским архиепископом Феофилом, имевшим большое влияние на императорскую чету.

В 403 году по инициативе императора Аркадия в роскошной резиденции «Дуб» под Константинополем, конфискованной у Руфина, состоялся епископский собор, который иногда называют собором «При Дубе».

Приехавшие из Египта во главе с Феофилом пятьдесят епископов и враждебно настроенное духовенство Константинополя сплотились с общей целью – сместить Златоуста с константинопольской кафедры.

Главных обвинений было несколько, их для такого случая припас Феофил.

Как-то Иоанну стало известно, что Эфесский епископ занимается продажей церковных должностей, и его это настолько возмутило, что он немедленно отправился в Эфес и добился смещения опозорившегося архипастыря. Хотя по канону разбирательство эфесских дел не входило в компетенцию константинопольского архиепископа.

Другой случай произошел в 401 году, когда пятьдесят египетских монахов пришли в Константинополь искать справедливость. Феофил Александрийский отлучил их от Церкви, обвинив в том, что все они являются последователями учения Оригена.

Побеседовав с пустынниками, Иоанн не нашел у них никаких еретических мыслей, к тому же многие монахи вообще оказались неграмотными и были не сильны в богословии. Златоуст попросил императора Аркадия пригласить Феофила в Константинополь для объяснений, чтобы пересмотреть свой приговор, и это ему тоже припомнилось.

В «Библиотеке» богослова и святителя Фотия сохранился список обвинений собора «При Дубе» из 29 пунктов, и большинство из них похожи на сплетни и досужие домыслы.

Иоанну припомнили все: кто-то жаловался на его грубость и высокомерие, другие упрекали в жестокости, третьи – в стяжательстве, и на всех двенадцати заседаниях, как сообщают очевидцы, епископы с удовольствием слушали, как бесчестят Златоуста.

Некоторых константинопольских священников настроили против Иоанна неосторожные слова рукоположенного им архидиакона Серапиона. Однажды во время большого собрания духовенства Серапион громко произнес, показывая на сидящих за столом и обращаясь к Иоанну: «Епископ! Ты до тех пор не будешь иметь над ними власти, пока не погонишь всех одним жезлом», – и эти слова многим не давали покоя.

Сам Иоанн Златоуст на соборе «При Дубе» не присутствовал, трижды отклонив приглашение явиться, что потом ему поставили чуть ли не в главную вину.

Он направил епископам письмо, в котором объяснил свою позицию: «Доныне не знаю я никого, кто мог бы с каким-нибудь видом законности жаловаться на меня и обвинять меня. Тем не менее, если вы хотите, чтобы я предстал перед вашим собранием, прежде исключите из него моих явных врагов, тех, кто не скрывал своей ненависти и умыслов против меня. Исполните это, и я не буду оспаривать место суда надо мной».