Михаил Колесников - Миклухо-Маклай Страница 25

Да, дело не терпит! Пока академики в Петербурге обсуждают его программу, он подготавливает новую программу, еще более «коварную». Первоначальный план путешествия в корне меняется. К черту дипломатию! Заручившись поддержкой Литке, можно прямо сказать: «Я хочу отправиться сразу же на Новую Гвинею! Мое путешествие рассчитано на семь-восемь лет. Первые годы думаю провести на берегах тропических морей, а уж потом стану постепенно продвигаться на север, до берегов Охотского моря и северных частей Тихого океана». Что будет потом, видно будет.

Ну, а если старый Литке вновь заартачится? Хотя это и маловероятно, все же следует учесть и такую возможность. «Мы заручимся поддержкой известных европейских ученых: Дарвина, Геккеля, Гексли, Герланда, Бастиана, Карпентера, Дове, Петерманна, Мурчисона». Следует также обратиться к британскому министру иностранных дел лорду Кларендону, получить у него открытое письмо ко всем английским консулам на островах Тихого океана с предписанием оказывать Миклухо-Маклаю всемерное содействие.

Когда все это будет сделано и в составлении программы путешествия в южные моря примут участие авторитетные ученые, виднейшие специалисты Западной Европы, и России, Географическому обществу воленс-ноленс придется утвердить план Маклая.

Нет, Миклухо-Маклай не так прост и добродушен, как это кажется кое-кому. Он готов сделать ход конем. В нем увидели талантливого, ревностного молодого человека, до самозабвения занятого губками и морской фауной, но проглядели тонкого, очень гибкого дипломата.

Маклай усиленно штудирует литературу о народах Океании, Малайского архипелага, Австралии, делает пространные выписки из сочинений Бэра, Литке, Уоллеса, Кука, Дарвина, Вайца, Маринера, Притчарда. В письме Остен-Сакену непрозрачно намекает, что намерен изменить первоначальную программу путешествия и что рассчитывает на денежную помощь Географического общества. Общество решило выдать Маклаю 1200 рублей, если цели его экспедиции будут соответствовать задачам общества согласно уставу. Гнев овладевает Маклаем. «Хотя получение суммы 1200 р. мне было бы приятно, но с удовольствием откажусь от нее, если ее получение идет наперекор разрешению моих научных задач…» — пишет он Остен-Сакену. Он решил стоять твердо.

Пора, пора привести в действие громоздкую ученую машину, заставить ее работать на себя! 9 апреля он уже в Берлине, а 20 апреля — в Голландии. Обязательно нужно разыскать Эдуарда Дауэса Деккера или Мультатули, книга которого «Макс Хавелаар, или Кофейные аукционы Нидерландского торгового общества» еще десять лет назад всколыхнула весь мир.

Маклай повторяет фразы, выученные наизусть. Он произносит их по-голландски:

«И я взвращу сверкающие мечами военные песни в душах мучеников, которым я обещал помочь, я, Мультатули!

Спасение и помощь на пути закона, если это возможно; на законном пути насилия, если иначе нельзя…»

Но проклятая лихорадка и здесь настигла Миклухо-Маклая. Почти две недели провалялся он в постели в Лейдене. Денег было так мало, что задерживаться в Голландии хотя бы еще на день не представлялось возможным. Следовало торопиться в Лондон.

Еще не оправившийся от болезни, он едет в Англию. Денег, конечно, на обратный путь нет. Их едва хватит на дорогу до Лондона. Если мать не вышлет вексель в Англию, тогда… Что будет тогда, Маклай не знает. Он уже три дня ничего не ел.

Начинающий уже полнеть, сорокапятилетний человек с мощной, почти квадратной головой, с фантастически длинными седеющими баками, с развевающимися волосами, с гладко выбритым маленьким подбородком и веселыми глазами, поблескивающими из-под густых бровей, натуралист Томас Гексли, друг Дарвина, долго трясет руку Маклая.

— Я вас отлично знаю, господин Миклухо-Маклай. Не удивляйтесь… Я читал ваши оригинальные работы, которые здесь широко известны. Радуюсь знакомству с вами…

Маклай раскрывает английскому естествоиспытателю все свои планы. Гексли увлечен.

— Великолепно! — восклицает он. — Я должен представить вас сэру Мурчисону. У него большие связи. Сэр Мурчисон близко знаком с лордом Кларен-доном. Надеюсь, британский министр иностранных дел охотно пойдет навстречу, и вы получите открытое письмо ко всем английским консулам на островах Тихого океана.

…В очень короткое время Миклухо-Маклай познакомился со всеми крупнейшими представителями тех отраслей наук, какие его интересовали. В Адмиралтействе ему показали все аппараты и приборы для исследования дна на больших глубинах. Целыми днями русский путешественник пропадал в музеях и библиотеках. На полученные, наконец, от матери деньги он приобрел некоторые приборы и инструменты для своего будущего путешествия.

Словно угадывая заветную мечту своего друга, Гексли сказал:

— Я обязан познакомить вас с Чарлзом Дарвином. Без такого знакомства ваши впечатления о нашей стране останутся неполными. Едем в Даун!

Однако поездка в Даун сорвалась: на другой день жестокий приступ лихорадки снова уложил Маклая в постель. Скверная недужная погода… За окном серой стеной стоял туман. Русский ученый метался в бреду. Ему мерещились саванны Абиссинии, раскидистые кроны баобабов и акаций. Он шагал по колючкам африканских мимоз, и колючки впивались в подошвы. А впереди дрожал мираж…

Ученый до такой степени обессилел, что даже не смог составить меморандум, обещанный сэру Мурчисону.

Пришлось бежать из Лондона в Иену.

«Милая моя Оля! Лихорадка выгнала меня из Лондона. Кроме того, мои финансы заставили меня бежать оттуда. Я, однако же, сделал все, что только можно было, в короткий срок моего пребывания там. Теперь я возвращаюсь назад в Иену и теперь имею столько денег, что не мог бы на них вернуться в Петербург», — написал он сестре.

Деньги и на этот раз выслала Екатерина Семеновна. Письмо матери было сдержанным, без упреков. Врачи нашли у нее первые признаки туберкулеза. Следовало немедленно уезжать из сырого, промозглого Петербурга. Но маленькую сумму, жалкие грошики, которые удалось скопить на поездку, пришлось перевести Николаю. Старший сын Сергей восстал:

— До каких пор он будет вымогать у вас деньги?! — кричал он. — Мы не обязаны потакать его дурацким затеям. Пора дать ему понять… Папуасы, альфуры… А мать вынуждена тянуть из себя жилы, отдавать последнее, зарабатывать чахотку…

Но вскоре даже Сергей проникся глубоким уважением к своему непутевому брату.

Случилось так, что великая княгиня Елена Павловна, наслушавшись всяких чудес о Миклухо-Маклае от великого князя Константина и от старого графа Литке, пожелала познакомиться с молодым ученым.