Ги Бретон - Когда любовь была «санкюлотом» Страница 25

Однажды ночью она так кричала от сладострастия, что разбудила мать, и госпожа Дюпле постучала в дверь депутата.

— Вам плохо?

— Нет, мне просто приснился кошмар, — ответил Робеспьер, а девушка в этот момент пряталась за кроватью. Госпожа Дюпле вошла в комнату, она была в ночной рубашке. Видя своего гостя в волнении, предположила причину этого смущения и, забыв о своем священном супружеском долге, подошла к кровати с искаженным от желания лицом.

Робеспьер пришел в совершенный ужас.

— Я успокою вас, — сказала ему госпожа Дюпле.

Пока она взбиралась на кровать, Элеонора на четвереньках пробралась к двери и убежала в свою комнату.

Тогда, на том же самом месте, где он только что обладал дочерью, Максимильен овладел матерью…» [56]

Бартелеми упоминает эти россказни в своей книге революции:

«Робеспьер был не только тираном, жаждущим крови и славы, но и развратным и лицемерным человеком. В последние годы жизни он квартировал у одного столяра на улице Сент-Оноре, некоего гражданина Дюпле посещавшего все заседания Клуба якобинцев.

Растоптав законы гостеприимства, Робеспьер стад любовником госпожи Дюпле и Элеоноры, старшей дочери столяра, красивой двадцатилетней девственницы.

Иногда тиран отправлялся со своей хозяйкой на прогулку в Шуази, чтобы вкусить естественной любви где-нибудь прямо в поле. Там, потеряв всякий стыд, госпожа Дюпле отдавалась Робеспьеру на ложе из папоротника в обстановке, которая показалась бы идеальной Жан-Жаку Руссо [57].

Вечером, утомленные ласками, любовники возвращались в Париж».

Не разделяя, конечно, мнений этих ангажированных «историков», следует признать, что в то время о Робеспьере ходили странные слухи. Поговаривали, например, что Неподкупный по вечерам часто накачивается шампанским в компании Фукье-Тенвиля, Шабо и других собутыльников в одном темном заведении в Клиши.

Один термидорианский памфлетист договорился даже до того, что Максимильен вовлекал в свои бесчинства Элеонору. У этого писаки была слишком буйная фантазия.

Но послушаем, что он пишет:

«Фукье-Тенвиль устраивал в одной харчевне в Клиши, где даже не ночевали пристойность и мораль. Он приглашал туда молодых танцовщиц и актрис, известных легкими нравами. Все присутствующие раздевались чтобы обедать „по-дикарски“, следуя заветам гражданина Женевы Жан-Жака Руссо».

Этот возврат к природе, — пишет автор, — побуждал сотрапезников забыть о правилах приличия, принятых цивилизованном мире. Мужчины кидались на женщин, удовлетворяя друг друга на коврах или на столе, прямо на раздавленной клубнике…

«На таких любовных пирушках, — добавляет анонимный памфлетист, — всегда присутствовали Шабо и Робеспьер. Тирана сопровождала молодая особа по имени Элизабет, дочь его квартирного хозяина, столяра с улицы Сент-Оноре, которую насмешник Дантон называл Корнелией Копо» [58].

Защитники добродетельности Робеспьера так же категоричны. Но, если те, кто его обвиняет, не приводил — совершенно естественно — никаких доказательств, то и у его защитников аргументы очень слабые.

Так, они считают, что отношения между Максимильеном и Элеонорой были совершенно невозможны из-за расположения комнат в квартире Дюпле. Для того чтобы попасть в комнату Робеспьера, девушке необходимо было пройти через комнату родителей.

Только человек, который никогда не был влюблен, может поверить, что молодых людей остановило бы подобное препятствие…

«Конечно, — ответят мне защитники Робеспьера, — но то, что нам известно о целомудренности и нравственной чистоте Робеспьера, совершенно противоречит подобному положению вещей» [59].

Но о какой целомудренности, какой чистоте может идти речь?

Мы знаем, каким был Максимильен в молодости, как он вел себя в Аррасе, — ухаживал за красотками, а после октябрьских событий даже завел любовницу [60]. Так что те, кто утверждает, что Робеспьер умер девственником, повторяют легенду.

Так как же обстояло дело в действительности?

Мы думаем, что Робеспьер был любовником Элеоноры, он с ней практически обручился. Позже молодую девушку называли, впрочем, вполне добродушно, госпожой Робеспьер; Симона Эврар взяла себе имя вдовы Марат.

Но что было между Робеспьером и мадам Дюпле?

Это навсегда осталось тайной. Существует, однако, одно доказательство ее любви к Максимильену: 10 термидора плотник и его семья были отправлены и тюрьму Сен-Пелажи. Когда госпожа Дюпле узнала, что Робеспьер гильотинирован, она повесилась в своей камере…

ГОСПОЖА БАЛЬБИ, КОРОЛЕВА ЭМИГРАЦИИ

Уверенная в привязанности мсье, она не считалась с общественным мнением и улыбалась, видя Кобленц у своих ног.

После ареста королевской семьи в Варение растерявшийся Ферзен отправился в Брюссель, где уже находились его любовница Элеонора Салливан и лорд Кроуфорд.

Там он очень быстро узнал все детали возвращения королевской семьи в Париж, ему рассказали о тех оскорблениях, которыми осыпали Марию-Антуанетту, о похабных песенках гвардейцев, об отрубленных головах… Все эти гнусности так возмутили Ферзена, что он оправился от растерянности и взял себя в руки. Через восемь дней после того, как монархов заперли в Тюильри, он написал своей сестре Софье:

«Я решил пожертвовать собой ради них и буду служить им, пока остается хоть малейшая надежда. Одна эта мысль поддерживает меня, позволяя терпеливо переносить страдания и горе».

В начале июля королеве удалось переслать ему письмо, нежное и теплое, вселившее в него мужество.

«Я жива… но Боже, как же я волновалась за вас, мне жаль вас, я понимаю, что вы страдали, не имея от нас известий! Позаботится ли небо о том, чтобы это письмо дошло до вас? Не пишите мне, чтобы не выдать себя, и ни в коем случае не возвращайтесь сюда ни под каким предлогом, ведь все знают, что именно вы помогали нам бежать. Все будет кончено, если вы появитесь здесь. За нами следят день и ночь, но мне это безразлично. Не беспокойтесь, со мной ничего не случится. Собрание обращается с нами очень мягко. Прощайте! Я вряд ли смогу написать вам еще раз».

Последняя фраза письма королевы глубоко опечалила Ферзена, но через несколько дней он получил от нее еще одно письмо, очень нежное.

«…Хочу сказать вам, что люблю вас, друг мой. Я чувствую себя хорошо, не беспокойтесь за меня. Надеюсь что у вас все в порядке. Напишите мне, зашифровав письмо: адресуйте его господину Брауну… на втором конверте пусть ваш лакей своей рукой напишет адрес господина Гужана. Напишите мне, кому я могу адресовать свои письма, я не могу жить без этого. Прощайте, самый любимый и самый любящий из людей. Нежно целую вас».