Ирина Рудычева - 100 знаменитых евреев Страница 26

Когда Гале было 13 лет, ее родители развелись. По собственному решению она осталась жить с отцом. Это был ее первый серьезный жизненный выбор. Помимо отца Галину воспитывала няня, которая была ей ближе мамы. Она же вынянчила и сына Галины Волчек и Евгения Евстигнеева, Дениса, впоследствии ставшего известным кинооператором и кинорежиссером, снявшим фильмы «Лимита» и «Мама».

Борис Волчек всегда хотел, чтобы дочь поступила в Литературный институт, но она с детства мечтала стать актрисой, хотя стремление это всегда таила в себе. «Я очень стеснялась своей мечты и никогда никому не рассказывала об этом. Когда моя строгая мама выходила из комнаты, где я занималась уроками, я из-под учебника вытаскивала спрятанного Чехова. А папа был так занят съемками, что ничего не знал», – вспоминает Волчек. Повзрослев, Галина не изменила своей детской мечте и поступила в школу-студию МХАТ. На своем сильном курсе (рядом учились И. Кваша, Л. Броневой) она считалась самой способной. Педагоги ценили ее раннее мастерство, своеобразную природу драматического актерского таланта – «на грани гротеска». В годы учебы Галина просто бредила МХАТом – тем, легенды которого еще были живы. Едва ли она подозревала тогда, что через год после окончания Школы-студии МХАТ судьба предложит ей стать одной из создательниц новой легенды – театра «Современник», который будет символом «оттепели» 1960-х годов. Едва ли Галина Волчек осознавала тогда и то, что, став у истоков новорожденного театра, совершает свой второй и определяющий жизненный выбор. Здесь, в «Современнике», пройдет вся ее жизнь. Здесь она сыграет свою первую роль Нюрки-хлеборезки в спектакле «Вечно живые». Здесь поставит «Двое на качелях», «Обыкновенную историю», «На дне», «Три сестры», «Вишневый сад», «Крутой маршрут». Здесь станет народной артисткой СССР. И этот театр возглавит после того, как уйдет во МХАТ О. Ефремов.

Среди блестящего ансамбля раннего «Современника» Галина Волчек выделялась не только яркими актерскими способностями, но и явным характером лидера. Какой-то чиновник того времени среди прочих укоров «Современнику» однажды высказал Олегу Ефремову: «Вообще, Олег, у тебя там сплошные евреи. Есть одна настоящая русская баба – Галя Волчек».

Когда в 1970 году Ефремов объявил о своем уходе, труппа «Современника» пережила настоящий шок из-за потери руководителя. А перед «настоящей русской бабой» Волчек снова встал вопрос выбора: уйти за Ефремовым или оставаться в «Современнике». Она осталась и через два года стала руководителем театра. Волчек не пошла за Ефремовым, несмотря на то, что тот всегда был и остается для нее единственным Учителем. «Остальные на меня влияли. И Товстоногов, и Вайда, и Феллини, который, я думаю, на всех влиял. Но Учитель был один – Ефремов. Он был и остается моим учителем, человеком, создавшим не только этот дом под названием “Современник”, но и всех нас, его “жителей”. Он бывал жестким, даже жестоким, частенько использовал ненормативную лексику. Но я не могла ни гневаться, ни обижаться на него. Обычно это бывал секундный укол в сердце, а уже следующая мысль: да нет, это не Ефремов, это кто-то вместо него… В “Крутом маршруте”, который я ставила, есть персонаж – маленькая Аня. Ей уже дали срок, она сидит в тюрьме, но по-прежнему считает: нет, это не Сталин, это другие… так же, видимо, думала и я. Ему я прощала и простила все», – говорит Г. Волчек. Она не пошла за своим Учителем, может быть, потому, что, по ее словам, главное, что она ценит в людях, – это дар верности: верности слову, верности долгу, верности делу: «Верность я ценю больше всего и избегаю людей, способных к предательству, не важно, в чем оно выражается».

Волчек никогда не скрывала, что перемена судьбы, обрушившаяся на нее после ухода О. Ефремова, надолго лишила ее счастья. «На свете счастья нет, но есть покой и воля», – так вослед Пушкину могла бы сказать о себе Волчек. Когда судьба распорядилась так, что Ефремов ушел, осиротевшим «современниковцам» казалось, что под ними рухнула земля. «Сейчас-то это вспоминают как какое-то далекое темное пятно – с оттенком грустного пафоса. А на самом деле это была большая беда. Кто такие были мы в 1970 году? Да, мы 14 лет просуществовали в любви зрителя, в поглаживании по головке критиками – мол, какие молодые и задорные… Но с Ефремовым ушли все драматурги, постепенно стали уходить артисты. Поэтому, сколько бы мы ни ссорились за эту жизнь с Игорем Квашой и Лилей Толмачевой, но в экстремальные моменты я им – думаю, так же, как они мне, – готова простить все. Потому что только мы остались из тех, кто был в “Современнике” с первого дня», – с горечью рассказывает Г. Волчек.

Боль множилась много раз, когда Ефремов стал уводить за собой ведущих артистов «Современника»: Мягкова, Вознесенскую, Лаврову, Вертинскую, Табакова… Казалось, театр полностью обескровлен…. Но Волчек сумела заново вдохнуть в свой театр жизнь. Сначала она угадала в маленькой девочке, потрясающе сыгравшей в спектакле А. Эфроса «Турбаза» на сцене Театра Моссовета – в М. Нееловой, ту актрису, которая определит существование театра в последние тридцать лет. В следующем поколении Волчек открыла М. Хазову и Е. Яковлеву, потом Ч. Хаматову и П. Рашкину. Мудрая Волчек и сегодня продолжает формировать труппу. Огромная воля созидания театра пронизывает всю ее деятельность. И еще преданность идее и какая-то особая ответственность за все, чем она занимается. Именно благодаря своей «гипертрофированной» ответственности, Волчек с ее максимализмом и, как считают многие, нелегким характером сумела столько лет продержаться в театральной сфере. «Чувство ответственности у меня ненормальное. Завышенное, – говорит актриса. – Свою театральную судьбу я оплатила своим здоровьем. Правда, я должна честно сказать, что для меня самые страшные стрессы – это не когда нападают извне, а когда внутри театра что-то начинает разрушаться». Театр – сложный механизм, и внутри него происходят разные, не всегда приятные вещи. Волчек очень переживает, что театр для артистов сегодня перестал быть главным делом их жизни. Первостепенным стало зарабатывание денег, т. е. съемки в сериалах и телешоу. Волчек не ханжа и понимает, что жить трудно, но чтобы продолжать любить своих актеров, она никогда не смотрит ни одного сериала, ни одной передачи с их участием. «Я не хочу их видеть в таком качестве», – говорит она, предпочитая видеть своих подопечных на родной сцене. «Современник» – «звездный» театр, в который идут «на Неелову», «на Квашу», «на Яковлеву», «на Гафта». Сама Волчек слово «звезда» не любит и тех, кто действительно заслуживает почестей, называет «талантливыми артистами»: «Слово “звезда” в нашей стране слышать уже невозможно. Титулы “великий”, “выдающийся”, “звезда” присваивают себе кто ни попадя, лепят их себе, как турецкие гостиницы – звезды. Артисты же “Современника” настолько замечательные, что мне не хотелось бы называть их растиражированными словами». К своим актерам у нее особые чувства. В этом отношении показательны слова О. Табакова, который сказал: «Она – единственный в моей жизни режиссер, который остановил работу над спектаклем, где я был занят как актер. Остановила репетиции, потому что я перенес инфаркт. И возобновила она работу только тогда, когда я после инфаркта оправился. Мне было двадцать девять лет. Это был поступок, который, конечно, аналогов не имеет».

Галина Волчек – не просто режиссер, она созидатель, строитель «Современника». Так, после яркой и вызвавшей много споров версии «Марии Стюарт» в постановке известного литовского режиссера Р. Туминаса Волчек приглашает для работы в свой театр двух молодых режиссеров – К. Серебренникова и Н. Чусову, которые на целый сезон превращают «Современник» в самый востребованный театр Москвы. Потом Чусова ставит на сцене «Современника» необычную «Грозу», и кажется, что чусовское «хулиганство» Волчек по душе. Ей нравится приглашать самых разнообразных режиссеров, и география для нее – не ограничение. Вслед за Чусовой к репетициям «Бесов» приступил давний друг Г. Волчек, выдающийся польский режиссер театра и кино А. Вайда. «Я без конца ищу молодую режиссуру не потому, что мне хочется в этом быть впереди планеты всей. Я ищу ее с тех пор, как стала руководителем театра, потому что считаю, что театр, в который не вливаются молодая кровь и идеи молодых, не может не превратиться в музей. Он может быть живым только в борьбе противоположностей, только в соединении “если бы молодость знала, если бы старость могла”». С какой смелостью и решительностью, пренебрегая неприязнью и многолетней предубежденностью театральной среды, Галина Волчек строит свой театр! Вот эта способность движения, сохранения ядра «Современника», привлечение ярких режиссеров говорит еще об одном качестве Волчек – о ее даре художественного руководства, который позволяет «Современнику» быть тем, чем он есть: не только явлением первых пятнадцати лет при Ефремове, но и последующих тридцати с лишним – при Г. Б. Волчек.