Ирина Рудычева - 100 знаменитых евреев Страница 27

Судьба «Современника», как и судьба его руководителя, никогда не была легкой. С того самого момента, как ушел во МХАТ Ефремов, критики стали наперебой предрекать театру скорую смерть. Даром, что театр выпустил «Валентина и Валентину», «Балалайкина и К°», «Эшелон», «Двенадцатую ночь», цикл чеховских спектаклей, эти «оракулы» не умолкают и сегодня, выматывая душу театрального коллектива. «Критика в лице некоторых своих “влиятельных представителей” вот уже более тридцати лет заколачивает наш театр в гроб. Трудно работать под такой аккомпанемент», – говорит Волчек. Ее родной театр переживал разные времена, но всегда Галина Волчек принимала его судьбу как собственную: радуясь и печалясь, поддаваясь собственным слабостям и не изменяя собственной силе. Так, словно выполняя высокую миссию. А театр для Г. Волчек всегда был и остался именно миссией. Поколению, росшему вместе с «Современником», повезло. Задуманный и созданный как протест против официального искусства, возникший с претензией стать властителем дум, театр эту власть выстрадал, укрепляя ее на протяжении долгих десятилетий. В былые времена театру приходилось бороться за выпуск каждого спектакля. На сдачу «Эшелона», «Провинциальных анекдотов», «Восхождения на Фудзияму» комиссия приходила по пятнадцать раз, это был рекорд, не сравнимый с тремя попытками в спорте. Галина Борисовна тогда с горечью пошутила, что чиновники изобрели новый вид спорта: «Каждый раз мы боролись за выпуск спектаклей. На это уходило полжизни». Когда же само понятие «властитель дум» утратило свою целостность, Волчек осталась едва ли не единственной, кто пытался всеми силами эту власть над умами удержать. Свидетельство тому – ее спектакли: «Обыкновенная история», «На дне», затем «Крутой поворот», «Три товарища». Все они стали подлинными событиями в истории русского театра.

Режиссура – неженская профессия. Недаром слово «режиссер» мужского рода – это вполне естественно. Но Галина Волчек всей своей жизнью доказывает, что женщина-режиссер ни в чем не уступает мужчине. С улыбкой она вспоминает: «В моей далекой молодости замечательная актриса Вера Петровна Марецкая, встретив меня в доме отдыха в Рузе, спросила: ”Галя! Мне сказали, ты собираешься заниматься режиссурой. Неужели ты будешь всю жизнь ходить в мужском костюме и с портфелем под мышкой?” Таков был стереотип профессии режиссера, которого я, видимо, подсознательно ужасно боялась. И я пообещала Вере Петровне, что к каждой премьере я буду шить новое платье и никогда не надену мужской костюм и не возьму портфель». На основе своего профессионального и жизненного опыта Волчек вывела формулу профессии, в которой ей постоянно приходится доказывать свою индивидуальность: «Режиссер соединяет в себе и психолога, и психотерапевта, и экстрасенса, и гипнотизера. Энергетика, которой мы способны заразить партнера, не основывается только на интеллекте. Гениально рассказывая и рассуждая, вы достигнете проникновения только в рациональный “этаж” артиста. Не пробьетесь к его природе, к импульсам, к внутреннему темпераменту. Эйзенштейн гениально назвал кинорежиссера “вулканом, извергающим вату”».

Волчек – одна из тех немногих театральных режиссеров, которых узнают на улицах. Взрослые всех поколений смотрели фильм с ее участием «Осенний марафон», а дети – «Красную Шапочку», где Волчек сыграла Волчицу. Роли не очень большие, но Волчек, актриса широчайшего диапазона, всегда могла даже незначительную эпизодическую роль возвести до уровня символа. Сама же она вспоминать о своей «актерской составляющей» не желает категорически. «Все! Победила до конца, нет во мне актерского сознания! И никакой борьбы не было, я ничего для этого не делала. Так сложилось. Когда мне сейчас говорят: “Сыграйте эту роль, она прямо для вас!” – я удивляюсь: какие идиоты, да я этих ролей играю в год по сто штук. Каждую роль, которую играют артисты в моих спектаклях, я играю с ними. Так я работаю, в этом моя природа режиссерская…. Может быть, поэтому у меня актерство не осталось занозой», – говорит Волчек.

Всю свою жизнь она посвятила театру, на семью времени у нее почти не хватало. «Всей моей жизнью я подвела себя к тому, что семья для меня стала невозможной. Это естественное состояние человека, который продался в рабство театру. Театр перемолол меня в своей мясорубке настолько, что соединить его с чем-то еще было бы неестественно. И это было предопределено мне судьбой, я в этом убеждена». Первый муж Г. Волчек, гениальный, стихийно одаренный актер Е. Евстигнеев – отдельная глава ее воспоминаний: «Он был славный человек, Женя. Необычайный талант, стихия, человек-планета. Когда я, девочка из благополучной профессорской семьи, сказала, что выхожу за него замуж и привела в дом, грянул гром. На фоне моих преуспевающих ухажеров из МГИМо человек в лиловом бостоновом костюме, справленном на вырост, с длинными рукавами, в трикотажной рубашке-бобочке и крепдешиновом галстуке поверх нее, смотрелся невероятно. У него был один длинный ноготь на мизинце, выражавший его представления о шике и интеллигентности… Так в его понимании должен был выглядеть настоящий столичный лев». Вопреки всеобщему мнению Галина вышла за Евстигнеева замуж. Они часто работали вместе, как актер и режиссер, сделали множество ролей. У Евстигнеева всегда было много поклонниц, и однажды Волчек, услышав очередные сплетни о новом увлечении своего мужа, не выдержала и подала на развод. «Я не умею быть второй. И даже первой не умею. Только единственной, – говорит актриса. – У нас были удивительно теплые с Женей отношения. Через, наверное, 25 лет, как мы с ним расстались, незадолго уже до смерти, он вдруг стал мне говорить, как я ему жизнь разрушила, какая я максималистка. И что со своим максимализмом не могла простить что-то, а должна была».

Вторым ее мужем стал М. Абелев, профессор строительного вуза. Сам он говорит о своем браке с актрисой так: «Я прожил с ней десять почти лет, и эти все десять лет были совершенно разные. Трудно было знать, что тебя ждет. Галя многослойная, она большая. Как кочан капусты – один листочек, другой листочек. Все видят только верхнюю пару листков, и, только прожив с ней много лет, можно понять, насколько это большая и интересная личность. Она очень женщина, во всем, в пластике, в разговоре, в том, как она одевается. Яне знаю, почему мы с Галиной расстались. Наверное, наступил такой период, когда я как личность перестал ей быть интересным». О третьем гражданском муже Волчек известно немного. Говорят, он был человеком высокообразованным, занимал большой государственный пост. 10-летняя история их взаимоотношений закончилась разрывом.

Последние годы Галина Волчек живет одна, ее дом, ее семья – это «Современник». Когда Волчек спросили, что бы она пожелала своему театру, она ответила: «Только одного – чтобы “Современник” был живым до конца. Хочу, чтобы нашлись продолжатели и не позволили растащить театр по разным антрепризам. Для меня самым большим комплиментом было сказанное однажды Зиновием Гердтом: “Есть два места, где никогда не обманывают. Это Консерватория и “Современник”. Пожалуй, это самое ценное в нашем театре – то, что мы никогда не врали. Даже когда не могли сказать всю правду до конца, не обманывали никогда. Люди доверяют “Современнику”. И большей награды не надо».

Как истинного профессионала, Волчек волнует судьба не только родного «Современника», но и русского театра вообще. Увы, прогнозы ее ужасающие: «Сегодня театр – лишь одно из развлечений. С тех пор как в 16 лет попала в студию, я живу под аккомпанемент слов о театральном кризисе. Но его никогда не было. Это вам говорю я, человек, проживший в театре длинную жизнь. А вот сегодня кризис действительно наступил, причем очень глубокий. То, что сейчас происходит, – агонистические судороги. Театр гибнет. Это выражается во всем! В отношении к театру, в количестве вранья вокруг него. Антрепризы испортили зрителю вкус, растлили мозги… Театр умрет обязательно…Не “Современник”, а вообще театр, в том понимании, в котором мы его застали. Пройдет много времени, потраченного на всякую пустоту и ерунду, которую будут называть театром, а потом… на этом пепелище будет какой-нибудь художественный бунт, из которого родится настоящий театр… Однако каким он будет, я не знаю».

На протяжении долгих десятилетий Галина Волчек при своем твердом характере и мужской профессии вершит исконно женское дело – она хранит огонь в очаге, имя которому «Современник». Пламя горит порой неровно, то вспыхивая, то рассыпаясь искрами, но огонь не угасает. Его хранительница Галина Волчек – счастливый человек. Она счастлива, потому что у нее есть сын, были и есть друзья – Г. А. Товстоногов, А. Вайда, А. Миллер, В. Редгрейв. «Бог дал мне в друзья самую лучшую “человеческую коллекцию” в мире! Я умею ухаживать за своей коллекцией. Они мне нужны не тогда, когда мне это нужно, а когда это нужно им. Наверное, они это чувствуют», – говорит Волчек. Счастлива она и потому, что есть у нее «Современник», который по-прежнему любим зрителями. Когда Галина Борисовна встречается с людьми на улице, они говорят ей: «Дай вам Бог здоровья». Откуда они знают, что этой сильной и одновременно такой ранимой женщине так необходимы эти теплые пожелания? «Я ощущаю “доброе поле” вокруг себя и моего театра. Я всю жизнь прожила в Доме, который вместе со своими товарищами построила. Но моя судьба – трудная, – говорит Волчек. – Если начинаю вспоминать свои счастливые моменты, то понимаю, что не умела и не умею удержать их надолго. Ведь человек всегда бежит, летит за ощущением гармонии. И только ему кажется, что он ее ощутил, как она улетучивается. Но ощущения абсолютного счастья в моей жизни бывали. Рождение сына. Утро после премьеры в Хьюстоне, куда меня, первого советского режиссера, пригласили на постановку. В то утро я поняла, что такое победа. Или Бродвей. Издерганная нашей критикой, столько лет пытавшейся меня уничтожить, доказать, что я бездарь и загубила “Современник”, я приехала в Америку. Несмотря на великолепный прием нашего спектакля, ждала рецензий… Когда вышла положительная, я расплакалась. Расплакалась от счастья».