Лев Лурье - Лаврентий Берия. Кровавый прагматик Страница 26

Процессы отличаются полным отсутствием правдоподобия, как в мотивировке вменяемых преступлений, так и самих деяний. Заслуженных высококвалифицированных инженеров и ученых, цвет русской интеллигенции обвиняли в том, что они сознательно устраивали аварии, тормозили развитие своих отраслей, получали деньги от бывших хозяев из-за границы, устраивали завалы шахт, крушения поездов, пожары на предприятиях, ломали все, что могли. При этом главными доказательствами были признания самих обвиняемых. В этом и состояла новая трудная задача для чекистов. Пытки в те времена еще массово не практиковались. Тем не менее, шантажом, запугиванием, запутыванием, стравливанием одних подсудимых с другими, обещаниями не трогать близких, «скостить» сроки надо было получить признательные показания. Выходило это далеко не всегда. Даже на открытых показательных процессах, проходивших в Москве, обвиняемые публично отказывались от своих показаний, данных на предварительном следствии, – концы не сходились с концами.

7 декабря 1930 года в Москве закончился знаменитый судебный процесс по делу Промпартии. Пятеро были приговорены к расстрелу, трое – к 10 годам заключения. На процессе миру была предъявлена такая картина: восемь руководителей Промпартии протянули свои щупальца во все важнейшие отрасли промышленности, инициируя там вредительство. В том числе называлась и нефтяная промышленность. А это автоматически предрекало судебные процессы над вредителями в Азербайджане и Закавказье. Готовить такие процессы – прямая задача Лаврентия Берии.

15 декабря 1930 года главная коммунистическая газета «Заря Востока» печатает статью с заголовком «Вредительство в нефтяной промышленности». А 22 декабря публикует список 15 инженеров, арестованных за это самое вредительство. Наиболее известные из арестованных – инженеры Иван Стрижов и Иван Покровский – до революции управляли промыслами Нобеля в Грозном и Баку. Другие обвиняемые тоже ранее служили в частных нефтедобывающих компаниях. По версии следствия, с целью экономического подрыва советской нефтяной промышленности они задерживали разведку новых месторождений, препятствовали ассигнованиям на развитие промыслов, нерационально распределяли добытую нефть, сдерживали технический прогресс на заводах по переработке.

Арестам предшествовала большая работа чекистов. В письме Амаяка Кабулова от 8 октября 1954 года говорится:

В 1929 году Берия с группой работников ГПУ Закавказья, 7–8 человек, выехал в Баку для ликвидации филиала «Промпартии» в Азербайджанской нефтяной промышленности, возглавляемой главным инженером Азнефти Татианосовым. Я был в этой группе. Допрашивал крупного вредителя бывшего начальника строительства Баку-Батумского нефтепровода Булгакова, в последующем осужденного.

По иронии судьбы Берия лично руководил арестами и допросами тех, кто учил его инженерному делу, под чьим руководством он так мечтал работать. Вряд ли он хоть на минуту верил в виновность арестованных. Но для него дело бакинских вредителей было важной ступенькой в карьере, он впервые вел крупное общественно значимое расследование за пределами Грузии. Фактически он вышел на уровень полномочий всего Закавказского ОГПУ. И это не могло быть не замечено в Москве.

Следствие продолжалось более полугода и находилось под внимательным присмотром московского руководства. Очевидно, публикации в центральной газете Закавказья должны были предварять громкий показательный процесс нефтяников, естественное продолжение процесса Промпартии. Но что-то у Лаврентия Павловича и его подчиненных не сложилось. Ни в декабре, ни в январе чекисты так и не смогли подготовить арестованных к выступлениям на показательном процессе. Только к февралю появились первые успехи. Ягода доложил Сталину, Орджоникидзе, Ворошилову о том, что «„основной вредитель в нефтяной промышленности“ профессор Горной академии, бывший старший директор нефтяного директората ВСНХ СССР и председатель научно-технического совета нефтяной промышленности Стрижов Иван Николаевич, арестованный 1 июня 1929 года по обвинению во вредительстве, сознался 5 февраля 1930 года в руководстве контрреволюционной организации в нефтяной промышленности».

Однако открытого показательного процесса так и не получилось. Без лишней публичности судило обвиняемых той же весной Особое Совещание ОГПУ. Иван Стрижов был осужден по статье 58, п. 6 и 7 на 10 лет лагерей. Впрочем, подконвойным зэком он не стал, его заключение скорее напоминало ссылку. С октября 1931 года Иван Николаевич работал геологом в системе Ухтпечлага в Коми ССР по своей основной специальности без права смены места жительства. До 1938 года занимал должность старшего геолога промыслов, преподавал в техникуме. Ровно через 10 лет, в 1940 году, был освобожден, получил место профессора Московского нефтяного института им. И. М. Губкина.

Подобная судьба ожидала практически всех специалистов, осужденных за вредительство. Очевидно, с самого начала сталинское руководство рассматривало эти процессы как постановку некой фантастической шпионской пьесы. Всерьез никто не рассматривал виновность этих почтенных интеллигентов в поджогах, крушениях, диверсиях. Задача была не уничтожить, но хорошенько напугать. А заодно заполучить труд высококлассных дорогостоящих специалистов за лагерную пайку. Тем более такие подневольные специалисты были незаменимы для освоения труднодоступных необжитых районов Севера, куда по своей воле они вряд ли бы поехали даже за большие деньги. И совершенно естественно, что 15 мая 1930 года ВСНХ СССР и ОГПУ издали секретный циркуляр «Об использовании на производстве специалистов, осужденных за вредительство». Он предписывал использовать «инженеров-вредителей» для «ликвидации последствий вредительства» и снабдить их для этого «необходимой литературой, материалами и приспособлениями».

Рывок к власти

Итак, с 1926 года Лаврентий Берия возглавлял ОГПУ Грузии, что даже в те времена быстрых карьер для молодого человека 27 лет – высокое достижение. Но в реалиях властных структур его положение не было слишком высоким. До 1930 года он не входил в Президиум ЦК Грузии, не входил в закавказскую правящую элиту. К тому же, Грузинская ОГПУ была структурным подразделением Закавказского ОГПУ, которым руководил после Кацнельсона, назначенный из Москвы, в том же 1926 году крупный чекист Иван Павлуновский. Он большевик с 1905 года, чекист с 1918-го, знаменит расследованием дел о мятежах на фортах Красная Горка и Серая Лошадь в 1919 году, а затем чистками в отвоеванной у колчаковцев Сибири. Знаменитая его операция – пленение барона Романа Унгерна, скрывавшегося со своей армией в Монголии, одного из самых опасных и жестоких противников советской власти. Иван Павлуновский, как сейчас бы сказали, фигура федерального масштаба, человек известный, с безупречной большевистской репутацией.