Сергей Михалков - Два брата - две судьбы Страница 26

Поздравляя меня с днем рождения, Патриарх Московский и Всея Руси Алексий Второй вручил мне награду православной церкви — орден Св. Сергия Радонежского. Правительство России наградило меня орденом Дружбы Народов.

Однажды на пресс-конференции в Италии меня спросили:

— Почему вы, известный при Сталине человек, уцелели?

— Даже самые злостные браконьеры не могут отстрелять всех птиц! — ответил я.

Мне кажется, что судьба человека зависит от цепи случайностей. Сегодня, перебирая в памяти события своей жизни, вобравшей все перипетии нашей эпохи, я всерьез думаю о банальной вещи — о его величестве случае.

Красное знамя великой Страны Советов, могучей ядерной державы — СССР!

Оно полыхало на баррикадах революции, осеняло в боях героев Гражданской войны и многонациональной советской армии на фронтах Великой Отечественной. В мае сорок пятого оно взвилось над рейхстагом в поверженном Берлине, возвестив миру о победе над фашизмом.

Под этим красным знаменем утверждали советскую власть, строили и боролись за «светлое будущее» миллионы честных бесправных тружеников, и под этим же знаменем шли на пытки и смерть невинные узники сталинского ГУЛАГа. Их тоже были миллионы!

Красное знамя моей многострадальной, терпеливой Родины! Мы привыкли к нему с детства. Мы клялись ему на верность в пионерских лагерях, в военных гарнизонах, на полях сражений. Семьдесят четыре года оно было символом нашей имперской государственности. Под ним прошла и моя долгая жизнь гражданина и художника. А я присягал этому Красному знамени.

И вот, в одночасье, развалилась советская империя! Нет больше государства с названием СССР! Рухнул «Союз нерушимый», похоронив под своими обломками, казалось бы, незыблемые структуры партийно-государственного аппарата с его равнодушной к судьбе человека правоохранительной и карательной системой, прогнившей экономикой, «развитым социализмом» и призрачными коммунистическими идеалами.

12 июня 1991 года хозяином Московского Кремля стал первый Президент России, бывший кандидат в члены Политбюро КПСС — Борис Николаевич Ельцин.

Кремлевские куранты отбили последний час СССР. В предновогодние дни 1991 года с купола Кремлевского дворца был спущен Государственный флаг бывшего Советского Союза. На его место взмыл в ночное небо флаг России — трехцветное знамя моих предков, верой и правдой служивших под ним Российскому государству.

В 1970 году писатели России избрали меня на своем съезде председателем правления Союза писателей РСФСР.

Черед двадцать лет, в декабре 1990 года, на очередном съезде, я оставил этот пост.

Я был советским писателем…

С. Михалков

О МЛАДШЕМ БРАТЕ

P.S. Не так давно меня посетила знакомая учительница. Она зашла ко мне с сыном — восьмилетним Мишей. Пока мы разговаривали, мальчик скромно сидел в сторонке и внимательно разглядывал мои ордена и медали, висящие под стеклом на стене. Нашу беседу прервало неожиданное появление Ильи Глазунова. Учительницу охватил восторг.

— Запомни, Миша, — проникновенно обратилась она к сыну, — ты присутствуешь при встрече знаменитых людей — твоего любимого поэта Сергея Михалкова и его друга, великого художника Ильи Глазунова! Это — исторический момент! Ты можешь всем рассказывать, что присутствовал при историческом моменте!

Миша понимающе кивнул. Попрощавшись, мои гости ушли.

На улице, как потом мне рассказывала моя знакомая, Миша неожиданно и как-то растерянно сказал:

— Мама! Двух стариков я видел, а где исторический момент?..

В конце 1945 года я вдруг получил неожиданное известие. Из Лефортовской тюрьмы, от младшего брата Михаила: «Я здесь…» Страшное известие. Особенно по тем временам. Во всех отношениях страшное! Первые вопросы: «Почему? За что?»

Но мои предки подарили мне выдержку, хладнокровие и способность искать выход из создавшегося положения… Этим я и стал заниматься тогда, в тот тяжкий для души день…

Но долго, со смаком описывать, каково мне было тогда, — не стану… Впрочем, кому-то может показаться, будто автор гимна Советского Союза, который уже гремел из миллионов репродукторов, — не имел оснований для больших переживаний…

…Вернусь в 1941-й. Когда мы, все три брата Михалковых — я, старший, Александр — средний и Михаил, — служили в рядах Красной армии. Я знал, что Михаил (ему было девятнадцать) в самом начале войны после окончания пограншколы прибыл в Особый отдел 79-го погранотряда, находившийся в Измаиле. Потом узнаю, что этот отряд, и мой брат в том числе, десять огненных дней удерживали кусок нашей границы по Дунаю… Потом они прорывались к своим…

В августе сорок первого, когда я служил на Южном фронте, узнал, что Миша находится поблизости, то есть здесь, на Южном фронте. Схватил машину, поехал… Так хотелось повидаться!

Но не успел. В воинской части знали:

— Ваш брат сегодня ночью ушел на особое задание…

Напомню: мы все, три брата, отлично владели немецким языком благодаря своей воспитательнице Эмме Ивановне…

А мама наша к тому времени уже успела получить повестку с фронта о том, что ее сын… пропал без вести. Конечно же я поспешил сообщить маме, что Миша жив, здоров, воюет…

А дальше — опять от Миши никаких никому известий. Вдруг в январе сорок второго получаю письмо от военврача, где он сообщает: «Я знал вашего брата Мишу. В октябре сорок первого он был расстрелян фашистами».

В сорок третьем умирает наша мама. Ей было шестьдесят три года…

В начале сорок четвертого ко мне домой пришел нежданный гость — Дмитрий Цвинтарный — и рассказал:

— Я знал Вашего брата Михаила, был с ним в одном немецком концлагере в Днепродзержинске… Оттуда мы бежали вместе с ним в феврале сорок третьего…

В марте сорок пятого получаю письмо от латыша Жана Кринки. Этот неведомый мне доброжелательный человек пишет:

«Сообщаю Вам, что Ваш младший брат Михаил несколько месяцев жил у меня на хуторе Цеши, партизанил, бил фашистов и в сентябре сорок четвертого ушел через фронт к своим…»

«Так где ты, Миша?» — думалось мне и ночью, и днем…

И вот — «Я здесь…». То есть в Лефортовской тюрьме. И это в то время, когда наши советские люди не по одному разу отпраздновали Победу, когда на улицах Москвы столько счастливых улыбок, цветов, а из распахнутых окон далеко окрест разносятся голоса самых любимых певцов, певиц и особенно часто «Синенький скромный платочек…». И конечно же эта:

Хорошо на московском просторе,Светят звезды Кремля в синеве,И, как реки встречаются в море,Так встречаются люди в Москве…

Хорошо-то хорошо… Но ведь как кому… За что мой брат попал в каменную ловушку лефортовского узилища? Ему всего двадцать три… Миша всегда презирал опасность, был азартным, любил экстремальные ситуации.