Павел Перец - От косяка до штанги Страница 26

Жигулина, обозванная самой мелкой деньгой, которая рубль бережет, притормозила у бордюрного камня. Игра вопрос-ответ, мы внутри, Серый барабанщик на переднем сидении, я на заднем. Деньги вперед для успокоения молодого водилы. У меня бездник, я перенапрягся, нужно расслабиться.

– Курить можно? – спрашиваю бритый затылок.

– Можно.

Приоткрываю окно, чуть стягиваю с беломорины тонкий папиросный гандончик, сильно дую в штакетину – табак вылетает, как малафья из члена, осыпаясь на посеревший от выхлопов придорожный снег. Разворачиваю бумагу, начинаю забивать хэш. Затылок интересуется:

– Это у тебя что?

– Хэш. Не желаешь? Менты все равно не просекут, даже если в трубку дуть придется.

Машина притормаживает у обочины.

– А ты знаешь, что менты – это я?

Еб. Тво. Ю. Мать.

Интермедия между основными действиями спектакля, заявленного на афишах, как «День рождения Павлика только раз в году». Хватит событий, хватит, хочу к Маше и покурить, больше ничего.

Серый барабанщик, борзый, как Машина собака, интересуется:

– Удостоверение есть?

Затылок вынимает из-за пазухи широких штанин дубликат бесценного груза в красном оформлении, обмахивает им мое вспотевшее лицо.

– Что мальчики, допрыгались?

– Это ты сейчас допрыгаешься! – с этими словами Серый распахивает дверь и пускается наутек в ущелье между домами. Оросив заднее сидение «копейки» несколькими каплями пота и измельченной травой, объемом в четыре косяка, я выскакиваю следом и бегу в заданном предыдущим спринтером фарватере. Сзади хлопает дверь, шаги в мою сторону. Потом тишина (остановился?), шаги удаляются.

Через три минуты скамейка перед незнакомым домом, два широкораспахнутых рта. Человек дышит легкими. Мы дышали тяжелыми. Сердце размером с грудную клетку. Серый барабанщик утирается снегом. Я беру с него пример, и остужаю самоварную рожу нулевой температурой.

– Я знал, – произносит Серый, отдышавшись, – что он машину не оставит.

– Откуда? – спрашиваю я, массируя щеки сырьем для производства снеговиков.

– Да по нему видно. Ему в лом бегать.

– Хуев мент. Зачем я ему деньги вперед отдал? Пакет жалко.

– Забей, – Серый встает со скамейки. – Нам повезло. ПО-ВЕЗ-ЛО.

Серый барабанщик, наркоман и каратист, борзый, как Машина собака, идет, расправив плечи. Уникальный экземпляр питерского андеграунда, мой личный комиссионер по сбыту конопли. Я завидую его самоуверенности. Он продает хэш в «Там-таме», разруливая возникающие в этой связи ситуации. Получает пятьсот рублей с пакета, я получаю две тысячи. В этом бинарном союзе мы нужны друг другу. Мы довольны устаканившимися между нами relationship.

Не доходя до проспекта Ветеранов, ныряем в какой-то подвал, где я наконец забиваю жирный косяк. Зерна взрываются, трескучая канонада игрушечных пушек, глубокий вдох. Обертка «Нож для фрау мюллер» чуть помялась. Я еду к Маше. Все будет окейно.

Отрезок семнадцатый

«Я не употребляю наркотики для того, чтобы словить кайф, как делают другие люди, или думают, что делают это ради получения удовольствия. Я совершил огромную ошибку, когда подсел на это дерьмо. Моя печень никуда не годится, она почти не функционирует, меня постоянно рвет. Это самая страшная боль в мире»

Я все меньше старался курить, все больше пить. Горло першило. Поршень языка гонял туда-сюда слюну, пытаясь использовать ее как смазку. Не помогало.

Есть такие маленькие объявления на стенах (сниму-продам-куплю-сдам), а внизу бумажная лапша, нарезанная ножницами. Ее следует оторвать, если информация заинтересовала. На кусочке бумаги, величиной с полпальца, как раз умещается номер телефона. Перекурившись и перепившись, я нарвал бумажной лапши, и пытался просунуть ее в ларек, уверяя, что это новые деньги.

В училище травой не торговалось, хотя это был самый простой способ поменять ее на деньги. Не хотелось быть застуканным кем-то из учителей или мастеров. Это, во-первых. А во-вторых, в-третьих, в-четвертых, трава была слабенькая – бывалым людям не продашь. А лохам можно и зверобой втюхать. В фильме «Экстази» (не путать с романом Уэлша) героиня продает на вечеринке аспирин, и народ колбасит с аспирина не хуже, чем со «скорости». Там есть замечательная сцена, когда молодые люди сидят в машине, приняв по таблетке, и ждут прихода, дабы выяснить – стоит им брать еще или нет. Квазедилерша сидит рядом и подначивает их:

– Да ты подожди немножко, сейчас тебя накроет.

И тогда один из маменькиных сыночков начинает вещать о том, что его действительно накрывает, еще как накрывает. Опьянение водой в Астрахани – из той же серии.

Приходилось придумывать разные варианты, чтоб продать свою травку, но не от своего имени. Для этого я выцеплял в училище каких-нибудь столяров-первокурсников, которые еще молоток толком держать не научились, но уже горели желанием покурить чего-нибудь зажигательного в самом широком смысле этого слова. Разворачивался план действий.

Хэш есть

Но не у меня

У друга

Который живет в моем районе

Можем съездить после (во время, вместо) учебы

Только покажите сначала деньги

Отлично, тогда поехали

После чего я звонил какому-нибудь своему приятелю и говорил:

– Ты будешь дома в течение получаса?

– Буду, – отвечал приятель.

– Я к тебе зайду.

– Зачем?

– Ни за чем. Просто зайду и выйду. Ты, главное, дверь открой.

– ???

– Жди.

Мы ехали к мифическому дяде Вове, у которого есть турбо-мега-ультра-хэш. По дороге я сооружал у себя в голове историю, которую выдавал маленькими порциями, для лучшей усвояемости собеседников. История эта, как правило, тоже имела изначальный план.

Хэш у дяди Вовы просто улетный

Собирался в Чуйке (Чуйской долине)

К дяде Вове со всего города приезжают

Поэтому он фильтрует посетителей и обслуживает только постоянных клиентов

Я – постоянный клиент

Поэтому мне он верит

А вам не поверит

И вообще, лучше вы со мной в квартиру не ходите

Да вас и не пустят

В парадняке подождете

А то, блин, кругом менты, не знаешь откуда подставы ждать

Таким образом к моменту нашего прибытия на место, ведомые мной покупатели были окучены. Мы заходили в подъезд, поднимались на нужный этаж, но покупателей я заставлял подниматься этажом выше и ждать. Можно было, конечно, оставить их ждать на улице, но хотелось достигнуть максимального эффекта правдивости и достоверности ситуации. А для этого требовалось, чтоб прозвенел звонок, чтоб открылась дверь, чтоб я зашел, дверь закрылась, дверь открылась, я вышел, дверь закрылась – и все эти подвижки на слуху у клиентуры.