Стефан Газел - Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней Страница 26

Янина ушла на задание.

Я сидел на импровизированном постаменте и смотрел в зеркало. Время шло, и я вдруг осознал серьезный недостаток нашего плана. Мы совсем выпустили из виду, что в темноте зеркало окажется абсолютно бесполезным. Я уже не успевал предупредить Янину. Несмотря на комендантский час, она в это время бродила по улице и строила глазки немцам. Я мог надеяться только на собственный слух.

Несколько раз, заслышав на улице шаги, я бросался к двери с дубинкой в руке. Потом во двор с лаем вбежали две собаки и устроили жуткую возню. Когда они наконец убежали, через двор бесшумно, по всей видимости босиком, проскочила на другую улицу маленькая фигурка. Какое-то время стояла тишина, а затем я услышал, как по набережной медленно проехал грузовик. Я взмок от напряжения; пот застилал глаза и струился по спине.

И вот наконец раздались шаги, и я услышал голос Янины, говорившей на ломаном немецком языке:

– Das ist hier, meine Hebe[2].

В темноте я сумел разглядеть две фигуры. Я встал за дверь, держа дубинку двумя руками. Вошла Янина. Немец предусмотрительно задержался в дверях и зажег фонарик. Луч обежал комнату и остановился на импровизированной кровати.

– Bitte[3]. – Призывно улыбаясь, Янина пошла к кровати, на ходу снимая пальто.

Немец шагнул в комнату, и я ударил его дубинкой по голове. Он беззвучно упал на пол, выпустив из руки фонарик. Янина быстро подняла его и, направив луч в лицо немца, крикнула:

– Добивай его! Скорее!

Я стал наносить удары кинжалом. Один... другой... третий... Немецкий солдат несколько раз дернулся и затих. Он был мертв.

– Теперь в канализацию! – скомандовала Янина.

– Нет, сначала надо его раздеть. Иди сюда и помоги мне!

Мы быстро стащили одежду, вытащили его во двор, привязали по кирпичу к рукам, ногам и шее и столкнули в люк. Вернувшись в комнату, запихнули всю его одежду в печку и подожгли. Янина хотела оставить часы и кольцо, но я был категорически против.

– Слишком опасно. Их могут легко опознать.

Не теряя времени, мы, пока огонь уничтожал улики, засыпали опилками следы крови в комнате и во дворе. Все убрали и сели на «кровать», дожидаясь, пока погаснет огонь.

Я был полностью измотан. Взмокший от напряжения, я, казалось, не смог бы сейчас произнести и слова.

– Он все залил кровью, – нарушила молчание Янина. – Столько крови, словно мы зарезали свинью.

В мерцающем свете огня я заметил бутылку, торчащую из кармана ее пальто, вытащил и сделал большой глоток.

– Оставим себе фонарик? – спросила Янина. – Он может пригодиться.

– Давай оставим, но только унесем отсюда.

В комнате стоял запах горелой ткани и крови. Возвращаться к Антеку было слишком поздно, и эту ночь я опять провел у Янины. На удивление, я спал довольно крепко, несмотря на то что дважды в течение ночи просыпался от стонов Янины – по всей видимости, ей снились кошмары.

На следующий день мы с Яниной не встретились. Мне надо было сходить в деревню за молоком для маленькой племянницы, поскольку Антек отправился в город в поисках еды для всех нас. Но уже на следующий день мы убили еще одного немца. Следующей ночью еще одного. Пока нам все сходило с рук. Тела покоились на дне реки; ничего не подозревавшие немцы не устраивали облав. Движимые ненавистью и жаждой мести, мы, тем не менее, не торжествовали по поводу наших успехов. Мы испытывали чувство удовлетворения, но убийства не доставляли нам удовольствия. Да, мы убивали, но как тяжело нам это давалось. В течение одиннадцати ночей мы убивали немцев и спускали их в реку, после чего я оставался ночевать у Янины. Вскоре я перебрался с пола в кровать гостеприимной хозяйки. Она была одновременно нежной и страстной любовницей, и мне было с ней очень хорошо.

Глава 9

Шла третья неделя ноября. Я уже четыре дня не виделся с Яниной. Когда я возвращался из деревни, на меня напала бандитская шайка и так отделала, что я был вынужден соблюдать постельный режим. В окрестностях Варшавы орудовало несколько подобных банд. Они нападали на возвращавшихся в город людей и отнимали продукты. Мне еще не сняли повязку с головы, я был весь в синяках и ссадинах, но, как только почувствовал себя несколько лучше, тут же днем отправился через весь город к Янине. Дома ее не было. Я немного погулял и опять вернулся к ее дому. Дверь была заперта, и она не отзывалась, как я ни стучал.

Ее забрали, и она больше не возвращалась, – сообщила мне живущая по соседству с Яниной женщина.

– Кто ее забрал?

– Немцы, кто же еще. В последние дни она сильно пила, а потом всюду хвасталась, что убивала немцев. Вообще-то она всегда слишком много выпивала.

– Когда ее забрали?

– Вчера. Рано утром. Приехали за ней на грузовике. Вам повезло, что вы не приходили к ней все это время, а то они бы и вас забрали.

Прежде чем уйти, я попросил женщину сказать Янине, что обязательно приду повидаться с ней.

– Я же ей говорила, что вы придете, но она решила, что вы ее бросили. Это все из-за спиртного. Слишком она любила выпить.

Я пришел на следующий день и еще через день, но Янина так и не появилась. Я бы приходил каждый день, но заметил штатского, следовавшего за мной. Мне потребовалось немало времени, чтобы улизнуть от него. Хотя он был не похож на поляка, но хорошо знал Варшаву. Я решил, что он из гестапо. Неужели они следят за мной? Что же они сделали с Яниной, что она заговорила?

Я вернулся домой, к Антеку, но, как известно, беда не приходит одна. Шел дождь, и я, собираясь сходить за водой, по рассеянности надел вместо обычного пальто свою офицерскую шинель. Уже позже я вспомнил, что, когда шел по улице, поймал на себе несколько удивленных взглядов, но не придал им особого значения. Набрав полные ведра воды, я отправился обратно, и уже у самого дома мне навстречу проехал немецкий грузовик. Я услышал за спиной резкий визг тормозов и топот солдатских сапог. Мне и в голову не пришло, что кто-то может бежать за мной. Раздался резкий окрик:

– Hände hoch![4]

Я повернулся и с удивлением увидел направленный на меня пистолет.

– Hände hoch! – угрожающе повторил солдат.

– Ich kann nicht, – с улыбкой сказал я. – Ich trage Wasser[5].

И это была истинная правда, поскольку в каждой руке у меня было по полному ведру воды.

– Was wollen sie, bitte?[6] – спросил я, все еще не понимая, почему он побежал за мной.

– Du bist eine Polnische offizier?[7] – спросил солдат.

– Nein[8].

– Und was ist das?[9] – Засмеявшись, он указал на лейтенантскую звезду на моем плече.

И только тут я сообразил, что на мне шинель. К нам уже медленно шел второй солдат, и я, недолго думая, ударил одним ведром по пистолету, второе швырнул в лицо стоявшего передо мной солдата и бросился во двор. Все было проделано так быстро, что немцы даже не успели открыть огонь.