Стефан Газел - Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней Страница 25

– Я понял вашу мысль, но через несколько дней тела всплывут.

– Мы можем привязывать к ним камни.

– А если они начнут обыскивать дно и выловят тело в немецкой форме?

– Мы можем раздевать их и сжигать форму.

– Но, не досчитавшись людей, они кинутся их искать.

– Правильно, но как вы не понимаете. Пока они не найдут тела, не будет репрессий. Они решат, что солдаты просто дезертировали.

– А как мы их заманим на пивоваренный завод? Просто выйдем на улицу и будем говорить всем проходящим мимо немцам: «Будьте добры, зайдите сюда».

– Это моя забота. Я буду их приводить.

– Как? Будешь перед ними петь или танцевать?

– Они мужчины, – закричала она, – а я, как ты, наверно, заметил, женщина.

– О!

– Ваше дело стрелять, – резко ответила она, – когда они окажутся внутри.

– Отличный план! – ехидно сказал я. – На выстрелы тут же сбегутся остальные, и нам не сносить головы.

– Ну, тогда можете их душить или бить чем-нибудь тяжелым по голове. Есть же всякие способы, от которых не будет много шума.

Я не счел нужным отвечать.

– Ну, что скажете? – не выдержала она.

Я упорно молчал.

– Тогда идите к черту, раз вы такой слабак! Идите и наслаждайтесь жизнью, а в это время будут убивать наших людей! Уходите! Возможно, они убьют вас завтра, а может, на следующей неделе.

– С таким же успехом они могут убить и вас, – ответил я.

– Могут! Но я все равно успею отомстить!

Она дрожала от гнева и переполнявших ее эмоций.

– Вы когда-нибудь убивали человека? – спросил я, глядя на нее в упор.

– Нет, не убивала, но после сегодняшних событий убью не задумываясь.

– И вы считаете, что сможете приводить немцев на пивоваренный завод?

– Уверена, что смогу, – твердо сказала она. – Ну и что дальше?

– Все следует очень тщательно продумать, – ответил я. – Иначе нам конец, да и не только нам, а многим другим, не имеющим никакого отношения к нашему плану.

– Так я не поняла, вы что, согласны?

– Да.

Она объяснила, что хорошо ориентируется на территории завода, потому что перед войной там работал ее отец. Завод частично пострадал при бомбежках, и там никого не бывает, кроме случайных прохожих, которые роются в завалах. Вода из очистной трубы, соединяющейся с городской канализационной системой, сливается в реку. Кроме того, на заводе есть печи, в которых можно будет сжигать немецкую форму.

Мы решили завтра днем встретиться, осмотреться на месте и сделать необходимые приготовления. Было уже поздно, и я предложил поспать.

– Можете лечь здесь. Начинайте привыкать. Если нам удастся привести свой план в действие, вам придется провести у меня много ночей.

Мы съели остаток колбасы и запили ее водой. Моя случайная знакомая дала мне какие-то покрывала с кровати, я постелил их на пол и лег. Выключив лампу, она разделась и легла в кровать.

Сон не шел, и я вдруг подумал, что так и не узнал ее имени. Все это время мы обращались друг к другу «пан» и «пани».

– Меня зовут Стефан. А вас?

– Янина.

– А дальше?

– Просто Янина, – ответила она и, не слишком церемонясь, добавила: – Помолчите, я думаю.

Рано утром, договорившись с Яниной о встрече днем, я пошел домой, чтобы успокоить Антека и Ядьзю. Они, конечно, страшно волновались, поскольку до них дошли разговоры о расстреле на берегу Вислы, а они ведь знали, что я пошел ловить рыбу. Я поведал Антеку и Ядьзе историю своего счастливого спасения, рассказал и о Янине, но ни словом не упомянул о наших планах.

– Благодари Бога, Стефан, за то, что остался жив, – сказала Ядьзя.

Днем я встретился с Яниной, и мы пошли на пивоваренный завод. Она показала мне выходящую окнами во двор комнату и сказала, что раньше здесь был кабинет управляющего. На полу валялись разные документы, обрывки счетов, пивные этикетки. В углу комнаты стояла печь.

– Что скажешь, Стефан? – спросила Янина и сама же ответила на вопрос: – Подходящее место. Здесь нас не видно с улицы, значит, мы можем не опасаться немецких патрулей. Люк тоже недалеко. – Она махнула рукой в сторону.

– Нет, это не подходит, – ответил я. – Я не увижу, когда вы появитесь. Они все вооружены. Их надо застигать врасплох и сразу оглушать. С первого удара. Только так, а не иначе.

– Я тоже подумала об этом. Иди-ка сюда.

Я подошел.

– Встань здесь и выгляни в окно. Что видишь?

– Зеркало.

– А что еще?

– Дорогу и вход на завод.

– Зеркало установили там давно. Управляющий наблюдал, когда люди приходили на работу. Так что ты сможешь увидеть, как только мы появимся, и успеешь приготовиться. Что-нибудь еще?

Она раскраснелась от возбуждения. Чувствовалось, что ей не терпится начать действовать.

– Давай здесь немного приберемся, – предложил я.

– Конечно. Сгребем все бумаги в один угол. Я принесу одеяло, накроем эту бумажную кучу, и будет что-то вроде кровати.

– Отлично. Так и сделаем.

Мы убрали комнату, и, пока Янина ходила за одеялом, я принялся искать что-нибудь наподобие дубинки. Обнаружив сломанный стол, я открутил у него ножку. Ничего лучшего я не нашел. Потом утрамбовал в коробку пивные этикетки. Получилось некое подобие стула. Усевшись на него, я стал смотреть через окно в зеркало. Вот во двор вбежала собака. А вот уже идет Янина со свертком под мышкой. Она накрасилась, привела в порядок голову и хорошо оделась.

Войдя в комнату, она развернула сверток, вынула одеяло и накрыла им бумажную кучу. Затем вытащила из кармана пальто шкалик и кусок колбасы.

– Мне надо выпить. А ты хочешь? – спросила она, протягивая мне шкалик.

– Нет, ни в коем случае. Мне потребуется твердая рука.

– А мне – крепкие нервы, – заявила она и сделала приличный глоток.

Мы разрезали колбасу пополам и принялись усердно жевать.

– Это все, что у тебя есть? – кивнув на ножку от стола, спросила Янина.

– У меня еще есть кинжал.

– А у меня есть нож, – сказала она и вынула из внутреннего кармана пальто обычный нож для резки хлеба с зазубренным краем.

– Нам он не пригодится.

– Ладно, тогда завтра я принесу другой, получше.

– Если для нас будет завтра. Ты уверена, что хочешь действовать по плану?

Уверена! Еще как уверена! Мы должны убить нашего первого немца сегодня ночью!

«Это все действие алкоголя», – решил я. У меня такой уверенности не было.

Мы еще раз обсудили план. Она должна завлечь немца и первой войти в комнату. Как только немец появится следом за Яниной, я должен буду ударить его по голове так, чтобы он потерял сознание, а затем зарезать его кинжалом. Затем мы его раздеваем, привязываем на шею кирпич (во дворе лежала целая груда кирпича) и бросаем в трубу. Поток выносит труп в реку, и он опускается на дно. Мы надеялись, что он никогда не всплывет. После этого сжигаем форму и бежим домой к Янине. Мы договорились, что если что-то пойдет не так, каждый должен выкручиваться сам.