Михаил Армалинский - Максимализмы (сборник) Страница 27

В литературе же медлительность умышленная, искусственно созданная писателями, решающими писать длинные произведения. Оптимально квинтэссенция познания, эврики происходит на кратчайшем пространстве афоризма или пословицы – одной ёмкой фразы, в которую умещается суть большого литературного произведения. Недаром Островский использовал для названий своих пьес пословицы, которые потом разворачивал в длинные повествования. Цель писателя – высказать свои чувства и мысли. И для меня целесообразней сводить роман (жизненный) к афоризму, чем растягивать афоризм (любовный) в роман.

Всеобъемлющей и наглядной метафорой любой цели является совокупление. Путь к этой цели перекрыт множеством преград, надолбов, рвов и минных полей и преодолеваются все эти напасти посредством переговоров с обладательницей отверстий, углубление в одно из которых и является восторгом достижения цели. Однако получив доступ к одному отверстию, нередко нужно возобновлять переговоры для получения доступа к каждому из оставшихся двух. Нередко и то, что получив доступ к одному отверстию, автоматически получаешь доступ ко всем трём. Но в любом случае, едина цель или трояка, существует необходимый период переговоров, как бы краток он ни был в случае острой женской похоти или откровенной продажности.

Этот сюжет переговоров оскорбляет меня своей навязчивостью и раздражает своей повторяемостью, и потому я стремлюсь не к роману (любовному), а к афоризму (совокуплению) – к одной ёмкой фразе, в которую умещается суть всего романа. Пришла в голову идея (как в хуй – желание), – и ты сразу берёшь приглянувшееся тело и заполняешь прельстившее тебя отверстие (извергаешь афоризм).

Необходимость переговоров для женщины объясняется моральной необходимостью установления ею цены за ногоразвод. Это вовсе не связано с физиологическими свойствами женщины, суть которых – их анатомическая доступность. Физиологическая искусственность необходимости переговоров разоблачается мастурбацией: ведь решив испытать оргазм, женщина не начинает сама себя соблазнять, кокетничать перед зеркалом и ломаться, увидев собственный палец. Она не требует к себе уважения от своей руки и не возмущается, что её пальцы обращаются с ней как с сексуальным объектом. Нет, её рука прямой наводкой, не делая крюков, устремляется к пизде и начинает там шуровать, не испрашивая никаких разрешений, а точно зная, что любое прикосновение в этой области доставит наслаждение.

Однако для того, чтобы чужой руке забраться туда же (не говоря уже о хуе), для этого потребуются основательные переговоры, приценивание и торговля.

Необходимость же переговоров для мужчин за женский ногораздвиг объясняется мужской слабостью, как впрочем, необходимость любых переговоров и компромиссов. Доминирующая сила не идёт на компромисс, а просто берёт. И только приблизительное равенство сил вынуждает на компромиссы. Так как мужчины связаны по рукам и ногам законами, моралью, неуверенностью в собственных силах и боязнью пизды, то поэтому они и вынуждены идти на переговоры с женщиной и соглашаться на компромисс оплаты в той или иной форме.

Есть немало мужчин и женщин, которые утверждают, что процесс соблазнения (сюжет) им более интересен, чем само совокупление (цель). Что ж, для женщины, не получающей наслаждения или не достигающей оргазма при совокуплении, эта позиция вполне обоснована – уж пусть её щедро обхаживают со всех сторон как можно дольше и больше, раз хуй в пизде мало что для неё значит.

Для мужчины же, боящегося пизды или не знающего, что с ней делать, кроме как заполнить спермой, предпочтение долгого и изощрённого соблазнения доставляет больше наслаждения как подтверждение его власти над женщиной (воспользоваться которой он либо не сможет из-за страха, либо сможет, но слишком скоропостижно). Другими словами, только у людей, боящихся неминуемой цели, продвижение к ней становится самоценным. Оно даже может использоваться как оттяжка, как уклонение от цели под предлогом тщательного или увлекательного процесса её достижения.

Людей, предпочитающих процесс достижения цели самой цели, принято называть романтиками. Романтичность состоит в неосознанности цели ухаживания и потому ухаживание видится как самоцель, и когда цель и впрямь становится на расстоянии протянутой руки или вытянувшегося хуя, тогда этот романтизм ошарашивается скоропостижностью исчезновения желания.

Методом изъятия сюжета и сведения его к афоризму в любви является изнасилование. Впрочем, процесс насилия: срывания одежды, фиксации рук и ног, – тоже можно считать ненавистным сюжетом, но, во всяком случае, такой сюжет значительно короче и эффективнее переговоров и торговли, да ещё не вынуждает на компромиссы. Существуют и другие методы срезания сюжетных углов, а именно фармацевтические и неврологические, вызывающие в женщине похоть такой силы, которая заставляет её забыть о торговле и выборе. Однако, в любом случае женщина заслуживает собственного наслаждения, ибо только пребывая в нём она способна дать максимум наслаждения партнёру. А посему электрический импульс в точку женского мозга, вызывающую оргазм, является достойной платой за наслаждение, которое предоставляет её тело. Причём импульс этот должен быть такой силы, чтобы в женщине возникла зависимость к электрическому оргазму (как ныне многие впали в зависимость от сверхчеловечной механики вибратора), ради повторения которого она прекратит всякую будущую торговлю и станет перманентным «афоризмом». А ты, ебя её в очередной раз, время от времени нажимаешь на кнопочку и очередной импульс устремляется в оргазменную точку мозга женщины, и она получает свою щедрую дозу рая.

Отношение к женщине как к трёхдырочной горячей плоти, которая должна беспрекословно, тотчас и в то же время страстно подчиняться твоему желанию, а ты за такое подчинение обеспечиваешь женщине особо сильное наслаждение – есть главная форма ненависти и нетерпимости к сюжету. Однако если целью является совокупление, то при ближайшем рассмотрении эта цель тоже «сюжетна», ибо сама ебля может быть долгой и разнообразной. Но «сюжет цели» и «сюжет продвижения к цели» – это принципиально разные литературно-эротические явления. Таким образом, можно сказать, что я принимаю сюжет лишь в самом совокуплении. Сюжет наслаждения, а не сюжет продвижения к нему – вот какой сюжет мне мил.

Другими словами, меня интересует теорема, а не её доказательство, ибо доказательство, то или иное, всегда найдётся. Меня влечёт феномен аксиомы. То есть теоремы, не требующей доказательств, или цели, не требующей её достижения.

Моя же цель – это иметь множество мгновенно и легко достижимых целей, а не плестись к одной, не биться с препятствиями на пути, а перескакивать с цели на цель, полностью минуя процессы их достижения. Я не хочу бальзаковского рабства многотомных романов, а лишь один томик остроумных афоризмов. Можно быть Толстым и Достоевским, а можно Ларошфуко и Шамфором. В последнем случае есть существенное преимущество: для ебли останется огромное время, не похищенное разработкой и написанием сюжетов. А литературная и сексуальная цели будут достигаться кратчайшими путями.