Михаил Кириллов - Учитель и его время Страница 27

К 1977 г. кафедры военно-полевой терапии военно-медицинских факультетов достигли максимума своих клинических, педагогических и научных возможностей, приобретя значительную самостоятельность по отношению к головному учреждению – ВМА им. С. М. Кирова. В Москве открылся военно-медицинский факультет Института усовершенствования врачей с терапевтическими кафедрами.

Неожиданно академик Ф. И. Комаров был назначен начальникам ЦВМУ МО. Кому-то в правительстве показалось более правильным, чтобы военно-медицинскую службу возглавлял не организатор, а доктор, умеющий лечить. В связи с этим возникла ситуация, которая возвратила Е. В. возможность карьеры пятилетней давности. Федор Иванович этому активно способствовал. Так и произошло: в декабре 1977 г. Евгений Владиславович Гембицкий был назначен главным терапевтом МО СССР.

Начинался новый этап в деятельности моего Учителя. Этап закономерный, выстраданный им. Кафедра ВПТ была передана проф. Г. И. Алексееву. Евгений Владиславович переехал в Москву.

Главный терапевт Советской Армии (1977—1988 гг.)

Сразу по приезде в Москву Евгений– Владиславович определил содержание своих первых шагов в новой должности. Было много неясного: не было своей клиники и кафедры, к чему он уже привык, неопределенным было его место в московском научном мире – его еще предстояло завоевывать, не было жилья (семья оставалась в Ленинграде). Но его хорошо приняли в ГВКГ им. Н. Н. Бурденко (здесь главным терапевтом был проф. Е. Е. Горин). Заместителем главного терапевта был генерал-майор медицинской службы Г. К. Алексеев, хорошо знавший клинический мир Москвы и, особенно, Главный госпиталь, терапевтическую школу которого он длительное время возглавлял, приняв ее когда-то от М. И. Теодорн. Рядом с госпиталем и частично на его территории размещалась кафедра ВПТ ВМедФ при ЦОЛИУВ (проф. Е. В. Ермаков)…

Самым неотложным для него в то время было ознакомиться с положением в военных округах и решить первоочередные задачи. В связи с этим значительную часть времени он должен был проводить в ЦВМУ. Сфера его профессионального внимания резко расширилась. Очень важно было не увязнуть в мелочах, в бумагах и просьбах.

Поселился он в отдельной комнате общежития ВМедФ на Преображенке. Детально ознакомился с терапевтическими отделениями Главного госпиталя и Центральных госпиталей. Принял предложение Ф. И. Комарова стать профессором на кафедре госпитальной терапии 1-го ММИ. Коллектив этой кафедры принял его обстоятельную манеру работы с больными, подчинился его эрудированности и клиническому чутью, одобрительно воспринял его, чисто ленинградскую, интеллигентность. Конечно, это не было тем, чего бы он хотел, то есть собственной клиники, но для начала этого было достаточно.

Я застал его в первые месяцы его работы в Москве, так как в январе 1978 г. принял участие в сборах начальников кафедр ВПТ всех факультетов (я тогда поехал вместо Л. М. Клячкина). В десятидневных сборах участвовали Е. В. Ермаков, Б. Ф. Мурашов (Самара), А. Ф. Ершов (Томск), И. А. Климов (Горький) и я. Программа была обширная и не только по вопросам ВПТ. Мы побывали в Институте кардиологии, где с нами беседовал акад. И. К. Шхвацабая, в Институте гематологии и переливания крови (акад. О. К. Гаврилов), побывали в ЦВКГ им. А. А. Вишневского, посетили кардиологический центр и Музей истории Главного госпиталя, основанного в 1703 г. По музею нас водили сам Е. В., который его уже хорошо знал, и генерал-майор медицинской службы А. М. Невский, ветеран госпиталя. Евгений Владиславович с большим уважением относился к этому подвижнику. С гемостезиологами мы говорили о «голубой крови», подробно знакомились с асептическими палатами. Г. К. Алексеев прочел нам лекцию о гипертонической болезни… Кстати, Георгий Константинович с 1965 по 1974 г. параллельно со своими основными обязанностями был лечащим врачом маршала Г К. Жукова. Замыслом Е. В., открывшего сборы и завершившего их беседой с нами, было не только собрать нас всех вместе, но и повысить наш кругозор, с тем, чтобы мы полнее связывали проблемы ВПТ с развитием «большой терапии».

В один из воскресных дней в период сборов я уговорил его съездить в Измайлово к моей сестре Любе. Решили прежде пройтись немного по Измайловскому парку, тем более что Евгений Владиславович раньше здесь не бывал. Заснеженный лес был залит солнцем. Бегали лыжники. Январь был теплым, и речка Серебрянка, протекавшая посреди леса, кое-где выбивалась из-подо льда. Заговорившись, мы немного заблудились, но Е. В. возвращаться отказался, сказав, что это – плохая примета. В результате мы вышли далеко севернее 13-й Парковой…

Говорили о Москве, о современных столичных терапевтических школах, о Е. И. Смирнове и его роли в годы войны, о профессорах Г. Ф. Ланге и М. С. Вове и. Вспоминали о кафедре, которую он оставил в Академий. Дома нас тепло встретила Любовь Михайловна, мы посидели за столом, выпили водочки и лишь к вечеру расстались. Этот день запомнился.

Конечно, какое-то время Е. В. еще жил интересами людей своей кафедры, но постепенно московский миф поглотил его. Москва – не Ленинград. В какой-то мере они – антиподы: большая деревня и город, ярмарка и музей, спешка и размеренность, трата я накопление, сердце и ум. Эта разница устойчиво держится и сейчас.

Вскоре Гембицкие получили квартиру ни ул. маршала Тухачевского, где они поселились вместе с внучкой Инной – студенткой мединститута. Пожалуй, впервые у них появилась хорошая удобная квартира, и у Нины Яковлевны, которая к тому времени уже оставила работу, возник собственный объект деятельности, о котором и не мечталось предыдущие 40 лет их семейной жизни.

В 1980 г. возникла идея формирования кафедр терапии и хирургии на ВМедФ при ЦОЛИУВ. И когда эти кафедры были созданы, их возглавили главный хирург МО проф. К. М. Лисицын и Е. В. Гембицкий. Кафедра терапии разместилась на 1-м этаже кардиологического (того времени) корпуса ГВКГ с использованием в интересах учебного процесса лечебных отделении госпиталя. База, конечно, была отличная. Госпиталь, как и прежде, славился своим клиницизмом. Здесь работали мастера. Преподаватели кафедры не сразу доказали свою «конкурентоспособность» в столь мощном окружении. Но со временем и это было достигнуто. Среди помощников Е. В. по кафедре мне припоминаются А. Г. Брюховецкий, Т. М. Ермолина, Парфенов, А. И. Синопальников, В. Г. Алексеев.

Отвечая за очень многое, Е. В. не только не суетился, но даже как будто и не опешил, выделяя главное, и обстоятельно, даже скрупулезно обеспечивая выполнение каждого конкретного дела. Стремление к реальной завершенности череды дел создавало внешне, может быть, и неторопливый, но устойчивый, а главное, результативный и полезный стиль деятельности. Это передавалось окружающим и требовалось от них. Казалось бы, в военной среде, генетически обреченной на исполнительность, работать было и просто, и непросто ввиду не всегда высокой самостоятельности суждений и дела. Но Е. В. вносил в руководимый им коллектив недостающий элемент интеллигентности, то есть умение самостоятельно мыслить и принимать решение. В этих условиях люди обнаруживали скрытые в них резервы, дорастали до задачи, которую перед ними ставили, сами ставили новые задачи, прорывались к солидному чтению, становились творцами. Он не торопил, не распекал, он располагал, показывал, предлагал, увлекал и… умел ждать. И здесь ему нужна была не его собственная популярность, а успех тех, кто шел за ним. Если кто-то отставал, он беспокоился, возвращался к этому человеку, поправлял дело, вносил уверенность и вновь отходил в сторону, не теряя сотрудника из виду. Он полагался на людей, но ведь и на него можно было положиться.