Эрик Дешодт - Людовик XIV Страница 27

Личные траты короля на его гвардию, на Версаль, наконец, на войну приводят Кольбера в отчаяние, и он, контролер финансов, умрет с горьким сознанием того, что контролировать их не удалось, что монарх, которого он мечтал сделать самым богатым в мире, вынужден изворачиваться, чтобы изыскать необходимые средства.

Однако Кольбер, как и король, стоит за «величие и великолепие». Он скажет шевалье де Клервилю, интенданту фортификаций (его учеником и преемником был Вобан[81]), поручая ему укрепление порта Тулон: «В нынешнем царствовании нет ничего мелкого и незначительного. Невозможно представить себе ничего более величественного».

Кольбера можно было бы назвать министром культуры, если бы такая должность существовала в то время. Он взял на себя заботу об этой сфере государственной жизни, не дожидаясь назначения на должность интенданта королевских строений. Главное предназначение искусства, считал он, заключается в том, чтобы прославлять короля и, более того, утверждать первенство Франции во всех областях знания. Он считает, что всё взаимосвязано, и никому не позволяет делать то, что ему вздумается. Художник Лебрен будет законодателем в искусстве, Шаплен[82] — в литературе. У Лебрена есть такой талант, у Шаплена он отсутствует; он всего лишь автор «Девственницы», которую все безжалостно критикуют, а более других — Буало[83], который наградит его прозвищем Девственник, чего Шаплен никогда ему не простит. Однако нужно признать, что он весьма начитан и у него хороший вкус. Вольтер пишет: «У Шаплена были огромные познания в литературе и, что удивительно, у него был вкус и он был одним из самых проницательных критиков». Кольбер поручает ему представить свои соображения для составления списка всех европейских писателей, в том числе французских, которые получат пенсию от короля, ибо пропаганда его царствования не должна ограничиваться пределами королевства. В список будут включены 88 имен, и надо сказать, что вознаграждение, которое будет определено для иностранцев, вызовет изрядное раздражение у некоторых государей. Папа прикажет одному из удостоенных награды итальянцев отказаться от денег, а император удвоит сумму, назначенную одному из его подданных.

Выбор секретаря по вопросам изящных искусств Кольбер также поручит Шаплену. Это будет Шарль Перро, автор знаменитых «Сказок», назначенный генеральным контролером королевских строений.

Третьего февраля 1663 года Кольбер вместе с Шапленом, Перро и некоторыми другими создает небольшой совет, который закладывает основу будущей Академии надписей и изящной словесности, первоначально именуемой Малой академией, чье предназначение Людовик определяет следующим образом: «Я вам доверяю нечто, что мне дороже всего на свете, — мою славу» (Людовик никогда не боялся повторяться). Группа эта возьмет на себя сочинение текстов, целью коих и является сие прославление.

Кольбер, истинный библиофил, влюбленный в книги, переплеты, шрифты и иллюстрации, принимается за реформу королевской библиотеки. Он находит для нее великолепное помещение на улице Вивьен, рядом с собственным домом, и со временем фантастически ее увеличивает. Когда он взял на себя руководство библиотекой, она насчитывала 16 тысяч томов, к концу жизни Кольбера число книг в ней достигло 60 тысяч. Его собственную библиотеку, la Colbertine, также значительно пополнившуюся, купит Людовик. Сейчас она является одним из главных украшений Национальной библиотеки Франции.

Великолепные коллекции Фуке вызывали у Кольбера жгучую зависть: по сравнению с ним даже у короля, можно сказать, не было ничего. И Жан Батист с жаром принимается за создание первого в королевстве собрания предметов искусства. Он набирает команду «загонщиков», которые рыщут по Европе в поисках выдающихся произведений искусства. Лучше не присылать ничего, чем «заурядное и посредственное». В 1661 году у Людовика не было и двухсот картин, к концу жизни Кольбера королевская коллекция будет насчитывать две с половиной тысячи полотен.

Он берет под свою опеку мастерские Лувра, учрежденные Генрихом IV. Во дворце, как в улье, роятся мастера всех родов: там живут и работают чеканщики, краснодеревщики, граверы, ювелиры, художники, обойщики. К ним добавляются печатники королевской типографии; частные же типографии находятся под особым надзором, чтобы не допускать появления изданий подрывного характера. Однако это задача непростая, так как не хватает людей, а типографии возникают тут и там. Кольбер хотел бы сократить их число, но не слишком в этом преуспевает. Да к тому же есть еще и Голландия, где имеются отличные профессионалы, которые вовсе не стремятся курить фимиам «королю-солнце».

Кольбер — «мэтр Жак»[84] абсолютной монархии.

В 1662 году у Кольбера появляется соперник — молодой Лувуа, соперник тем более нежелательный, что является наследником клана Летелье, утвердившегося в коридорах власти раньше, чем клан Кольбера, клана, приобщенного к делам еще при Ришелье и возглавлявшегося тогда Мишелем Летелье.

Возвышение молодого Лувуа, который вскоре станет контролировать огромную сферу военных дел, настолько подорвет влияние Кольбера, что не раз будет казаться, что его вот-вот постигнет опала.

Франсуа Мишель Летелье, маркиз де Лувуа, сьёр де Шаваль, был третьим сыном Мишеля Летелье, создателя современной армии, который занимал столь высокое положение в государственной иерархии при Мазарини, что даже надеялся быть его преемником, пока не убедился в необходимости отказаться от подобных замыслов. Франсуа, как и его отец, стал государственным секретарем по военным делам и государственным министром. В 1655 году, когда ему было четырнадцать с половиной лет, отец добился для него приобщения к своей должности. Официально Франсуа занял его место в 1677 году, когда Мишель Летелье был назначен канцлером Франции; но уже с двадцати двух лет он время от времени исполнял его обязанности, так как король в 1662 году разрешил ему подписывать документы в отсутствие отца, а отсутствовал тот весьма часто.

В 1665 году он приобретает неограниченную власть в этом ведомстве, которое остается самым влиятельным до конца царствования Людовика XIV и еще довольно долго после его смерти. Но в то время Франция еще не воюет, а король без ума от своих замечательных полков и обожает маневры и парады, которые всенепременно должны быть грандиозными и стоят кучу денег. Лувуа поощряет эти наклонности, которые ему самому придают значимости.

Деятельность Летелье внутри военной администрации до такой степени утвердила превосходство канцелярской службы — пера — над аристократией шпаги, откуда родом все генералы, что Людовик стал допускать людей недворянского звания в ряды этой исконной элиты… А Лувуа еще усилит влияние пера.