Борис Емельянов - Снежинск – моя судьба Страница 28

Хотя я был уже вполне здоров, утреннюю «побудку» я встретил совершенно разбитым: всю ночь напролёт, за исключением кратковременных погружений в состояние полусна, меня будил мощный храп нашего «вожака». Сначала я стеснялся его тормошить, потом не выдержал и стал толкать в бок. Он на мгновение просыпался, соображая, чтобы это значило, переваливался на другую сторону и снова начинал храпеть.

Следующий день было решено посвятить отдыху. Прогуливаясь по берегу Башкауса, мы встретили двух рыбаков, один из которых ловил рыбу обычной удочкой, а другой – неизвестным нам до этого способом, позволявшим вывести поплавок и крючок с блесной или мушкой на значительное расстояние от берега. Человек этот пояснил, что такой способ хорошо знают местные любители рыбалки, и называется он так: «ловить на кораблик». Самодельный «кораблик» – поплавок в виде продолговатой деревянной планки, которая привязывалась к леске за два конца так, чтобы она самопроизвольно поворачивалась под углом к направлению течения реки и таким образом могла вытягивать за собой леску далеко от берега. Мужчина рассказал, что он здесь проводит почти каждый отпуск, и лучшего отдыха себе просто не представляет. Таким способом хорошо ловится хариус, которого он солит или сушит, и потому домой всегда возвращается с добычей. Мы спросили, можно ли поймать эту рыбу обычной снастью, он сказал, что можно, только ловить надо нахлыстом, спрятавшись за каким-нибудь прибрежным валуном, чтобы осторожная рыба не заметила нашу тень на воде. Решив попытать счастья, мы сделали простейшую удочку, найдя в запасах у Скутельникова подходящий крючок. Повезло всего один раз и только Диме, что вызвало всеобщую радость. Хариус, который потом был отдан рыбаку, весил около 400 граммов.

После ночёвки, которая оказалась для меня столь же мучительной, как и предыдущая, мы повернули назад. За несколько километров до села Балыкча, на опушке соснового леса, мы увидели группу мужчин, которые изучали состояние лесной зоны этого района по заданию какой-то лесотехнической организации. Они рассказали, что работают уже третью неделю и что здесь очень много клещей. Перед заброской сюда все они были привиты от энцефалита, но у одного из их бригады повысилась температура, и они вызвали для его эвакуации в Горно-Алтайск вертолёт, который прибудет утром следующего дня на площадку около села Балыкча. Мы спросили, нельзя ли и нам воспользоваться этой оказией, на что получили положительный ответ. Так мы легко и быстро добрались до Горно-Алтайска, а оттуда – самолётом ЯК-40 до Барнаула, где без каких-либо проблем купили билеты на поезд до Челябинска.

Сервиз в поезде оказался «ненавязчивым», но мы на особое внимание и не рассчитывали. Настроение, особенно у меня, было приподнятое: я надеялся, что под неустанный, умиротворяющий стук колёс мне удастся, наконец, поспать. И действительно, ночью я оказался в быстро охвативших моё бренное тело объятиях доброго Морфея.

А накануне, в дневные часы, Скутельников выдал такой «концерт», которого никто из пассажиров не мог бы себе и представить. Спустя минут сорок, после того, как мы перекусили своими походными «деликатесами», Володя забрался на багажную полку, чтобы, как он выразился, скоротать время. Через несколько минут оттуда раздался настолько сильный храп, что сначала детишки, а затем и взрослые стали подходить к нашему «купе». Слушали с улыбками, подолгу, как будто не веря своим ушам, открыто удивлялись, отпуская беззлобные шутки в адрес новоявленного Ильи Муромца. Мы тоже смеялись, но с некоторой долей сарказма: а как наши соседи будут выражать свои эмоции в ночные часы?

В Челябинске нас встретил Легоньков. Примерно на половине пути он свернул с трассы, пояснив, что вся наша компания отдыхает на озере Карагайкуль – в том числе, и Рена. Встречали нас Виктор и Люся Дедешины, Ярослав и Нина Андреевы. Виктор только что приехал с рыбалки и курил, лёжа на перевёрнутой резиновой лодке, явно готовясь к отдыху: после долгого барражирования по озеру он быстро засыпал даже на солнцепёке. Поделившись впечатлениями об алтайском путешествии, я почувствовал, что еле держусь на ногах из-за почти двухнедельной череды бессонных ночей. Услышав о причине этого бедствия, Легоньков засмеялся: «А я ведь знал, что Скутельников храпит!». Трудно передать словами моё негодование: такого подвоха от своего друга я никак не ожидал!

Недели через две я спросил Скутельникова, готовы ли алтайские фотографии. Он замялся, затем сказал, что они не получились. Истинную причину Володя назвал позднее: оказалось, что все снимки он делал, не снимая крышки объектива!..

События 1978 года

В 1978-м году произошло несколько знаменательных для нашей семьи событий. Наиболее важные из них были связаны с детьми: Дима после 8 классов школы пошёл учиться в городское ПТУ №80, а Сергей окончил это же ПТУ и поступил в Пермское военное авиационно-техническое училище. Особенно мы радовались за Сергея, с учёбой и поведением которого в школьные годы возникало немало проблем. Он был троечником, начиная с первого класса, более высокие оценки получал только по труду и физкультуре. Первая классная руководитель Екатерина Петровна Бубнова, будучи очень опытным педагогом и добрым по натуре человеком, многое ему прощала и редко когда беспокоила меня. Но начиная примерно с пятого класса, уже при других учителях, в адрес Сергея всё чаще высказывались нелестные оценки: то он без спроса уходил с уроков, то разбил стекло, то забыл взять на урок физкультуры лыжи и тому подобное. Иногда мне удавалось установить, что какие-то претензии оказывались необоснованными, но и в таких случаях трудно было изменить закрепившееся за Сергеем мнение классного руководителя как о нарушителе дисциплины: на него иногда «вешали» проступки, к которым он не имел отношения. Это ещё больше его озлобляло, а я очень переживал, чувствуя себя бессильным что-либо изменить, ибо школьная философия часто основывается на формуле: учитель всегда прав. Продолжение учёбы в восьмом классе было под большим вопросом, и пришлось отдавать его в техническое училище. Со временем оказалось, что в ПТУ работали педагоги и мастера другой закваски, они проще и с большим доверием относились к учащимся, и, почувствовав это, Сергей стал постепенно меняться к лучшему. В создании атмосферы уважения к учащимся и к родителям большую роль сыграл директор училища Петр Маркович Губаревич, назначенный на эту должность в 1976 году. Здесь особенно проявились не только его великое трудолюбие и педагогические способности, но и умение спокойно, с большим тактом разрешать характерные для такого учреждения проблемы.

Дима первые четыре года учился на пятёрки, всегда без моей помощи и напоминаний выполнял домашние задания и был примерным в поведении. И вдруг в пятом классе в его дневнике стали появляться четвёрки и даже тройки. Объяснение его оказались для меня совершенно неожиданным: «Других ругают за двойки, а мною недовольны, когда я получаю четвёрку, зачем же быть отличником?». Я старался его переубедить, но из этого ничего не получилось, более того, появились замечания и к поведению Димы. Причиной такого изменения отношения к школе, было, по-видимому, его довольно быстрое взросление и стремление к большей самостоятельности в поступках, но я это не сразу осознал, потому и не смог вернуть его в прежнее состояние. На отношение к учёбе Сергея и Димы влияли, вероятно, и их дворовые друзья – зачастую далеко не примерного поведения, о чём ни я, ни Рена долго не догадывались.

Поступление Сергея в ПВАТУ стало настоящим бальзамом на наши души. Довольны мы были и тем, что Дима, несмотря на уговоры школьных учителей, решил тоже пойти в ПТУ: и мы с Реной, и сам Дима считали, что ему будет там лучше.

1978 год был отмечен ещё одним немаловажным событием: меня наградили орденом Трудового Красного Знамени. Сказалась, по-видимому, успешная работа парткома КБ и моё участие в полигонной экспедиции по испытанию очень важного заряда. Заранее о представлении к ордену я ничего не знал, и вначале не мог понять, за что я заслужил столь высокую оценку, хотя был, конечно, очень рад.

В этот же год удалось совершить ещё одно автомобильное путешествие, конечной целью которого был Ленинград: мы с Реной и Димой решили съездить в гости к моей двоюродной сестре Светлане Шевцовой (Серёжа был в это время уже в Перми). До Москвы мы ехали в две машины, вместе с нашими знакомыми Огибиными – сотрудниками математического сектора, у которых там жили родители. Дорога проходила через Челябинск, Уфу, Куйбышев, Пензу, Рязань и не доставила нам каких-либо трудностей, не считая нескольких пустых автозаправок, что в то время порой случалось, но нас выручали запасные канистры с бензином. В Москве мы переночевали у Огибиных и взяли курс на Ленинград. По пути останавливались на несколько часов в Новгороде, где познакомились с главными его достопримечательностями – кремлём и памятником «Тысячелетие России», который произвёл на нас особенно сильное впечатление.