Эльдар Ахадов - Кругосветная география русской поэзии Страница 28

Ливан

Бунин Иван Алексеевич

ХРАМ СОЛНЦАШесть золотистых мраморных колонн,Безбрежная зеленая долина,Ливан в снегу и неба синий склон.Я видел Нил и Сфинкса-исполина,Я видел пирамиды: ты сильней,Прекрасней, допотопная руина!Там глыбы желто-пепельных камней,Забытые могилы в океанеНагих песков. Здесь радость юных дней.Патриархально-царственные ткани —Снегов и скал продольные ряды —Лежат, как пестрый талес на Ливане.Под ним луга, зеленые садыИ сладостный, как горная прохлада,Шум быстрой малахитовой воды.Под ним стоянка первого номада.И пусть она забвенна и пуста:Бессмертным солнцем светит колоннада.В блаженный мир ведут ее врата.

Ахадов Эльдар Алихасович

БААЛЬБЕКГде это было, скажи, Баальбек?Падал горячий рубиновый снегНа изумрудную воду.Жидкое небо сгибалось в дугу,И выступали следы на снегу,Словно борцы за свободу.Где это было, скорей говори?!Камни свои разогрей изнутриВспышками жгучих наитий!..В небе, исхлёстанном взглядами звёзд,Плавится времени призрачный мост —Сон из невидимых нитей…Где это было?И было ли где?Множатся, тают круги на воде,Ливни срываются в ярость!Но проступают из огненных сновВ воздухе сгустки пылающих слов:«Мене» и «текел», и «фарес»…

Малайзия

Бальмонт Константин Дмитриевич

МАЛАЙСКИЕ ЗАГОВОРЫ

Заговор о стреле

Я спускаю стрелу, закатилась луна,Я спускаю стрелу, чаша солнца темна,Я спускаю стрелу, звезды дымно горят,Задрожали, глядят, меж собой говорят.Я не звезды стрелой поразил, поразил,И не солнце с луной я стрелою пронзил.Все в цветок мои стрелы вонзились, горят,Я сердечный цветок поразил через взгляд.Я стрелу за стрелою до сердца продлю,Выходи же, душа той, кого я люблю,Приходи и приляг на подушку мою,Я стрелою, душа, я стрелой достаю.

Заговор любовный

Черная ягода – имя твое,Птица багряная – имя мое.«Майя!» – пропел я. Внемли,Мысли ко мне все пошли.Мною пребудь зажжена,Любишь и будь влюблена.Будь как потеряна ночью и днем,Будь вся затеряна в сердце моем.Днем семикратно смутись,В ночь семикратно проснись.Быстро домой воротись.Я говорю: «Ты моя!»В месяц ли глянь, – это я.

Заговор к Духу Земли

Мир с тобою, Дух Земли,Мир с тобой, и мне внемли,Дух Земли, ты с виду Бык,Земный Демон, Дух-старик.Бык, кем движется весь мир,Приходи сюда на пир.Угощение прими,Мною разум обними.Разум ворога смути,Замани и обольсти.Поселись в его крови,Навались и задави.

ГАМЕЛАНГ

Гамеланг – как Море – без начала,Гамеланг – как ветер – без конца.Стройная Яванка танцевала,Не меняя бледного лица.

Гибкая, как эта вот лиана,Пряная, как губы орхидей,Нежная, как лотос средь тумана,Что чуть-чуть раскрылся для страстей.

В пляске повторяющейся – руки,Сеть прядёт движением руки,Гамеланга жалуются звуки,В зыбком лёте вьются светляки.

Над водой, где лотос закачался,Обвенчался с светляком светляк,Разошёлся, снова повстречался,Свет, и мрак, и свет, и свет, и мрак.

Ход созвездий к полночи откинут,В полночь засвечается вулкан.Неужели звуки эти ми́нут?В этой пляске сказка вещих стран.

За горой звенит металл певучий,Срыв глухой, и тонкая струна.Гамеланг – как Смерть сама – тягучий,Гамеланг – колодец снов, без дна

Монголия

Заболоцкий Николай Алексеевич

РУБРУК В МОНГОЛИИНачало путешествия

Мне вспоминается доныне,Как с небольшой командой слуг,Блуждая в северной пустыне,Въезжал в Монголию Рубрук.

«Вернись, Рубрук!» – кричали птицы.«Очнись, Рубрук! – скрипела ель. —Слепил мороз твои ресницы,Сковала бороду метель.

Тебе ль, монах, идти к монголамПо гребням голым, по степям,По разоренным этим селам,По непроложенным путям?

И что тебе, по сути дела,До измышлений короля?Ужели вправду надоелаТебе французская земля?

Небось в покоях ЛюдовикаТеперь и пышно и тепло,А тут лишь ветер воет дикоС татарской саблей наголо.

Тут ни тропинки, ни дороги,Ни городов, ни деревень,Одни лишь Гоги да МагогиВ овчинных шапках набекрень!»

А он сквозь Русь спешил упрямо,Через пожарища и тьму,И перед ним вставала драмаНарода, чуждого ему.

В те дни, по милости Батыев,Ладони выев до костей,Еще дымился древний КиевУ ног непрошеных гостей.

Не стало больше песен дивных,Лежал в гробнице Ярослав,И замолчали девы в гривнах,Последний танец отплясав.

И только волки да лисицыНа диком празднестве своемВесь день бродили по столицеИ тяжелели с каждым днем.

А он, минуя все берлоги,Уже скакал через ИтильТуда, где Гоги и МагогиСтада упрятали в ковыль.

Туда, к потомкам Чингисхана,Под сень неведомых шатров,В чертог восточного тумана,В селенье северных ветров!

ДОРОГА ЧИНГИСХАНАОн гнал коня от яма к яму,И жизнь от яма к яму шлаИ раскрывала панорамуЗемель, обугленных дотла.

В глуши восточных территорий,Где ветер бил в лицо и грудь,Как первобытный крематорий,Еще пылал Чингисов путь.

Еще дымились цитаделиИз бревен рубленных капелл,Еще раскачивали елиОстанки вывешенных тел.

Еще на выжженных полянах,Вблизи низинных родниковВиднелись груды трупов странныхИз-под сугробов и снегов.

Рубрук слезал с коня и частоРассматривал издалека,Как, скрючив пальцы, из-под настаТорчала мертвая рука.

С утра не пивши и не евши,Прислушивался, как вверхуВизгливо вскрикивали векшиВ своем серебряном меху.Как птиц тяжелых эскадрильи,Справляя смертную кадриль,Кругами в воздухе кружилиИ простирались на сто миль.

Но, невзирая на молебенВ крови купающихся птиц,Как был досель великолепенТот край, не знающий границ!

Европа сжалась до пределаИ превратилась в островок,Лежащий где-то возле телаЛесов, пожарищ и берлог.

Так вот она, страна уныний,Гиперборейский интернат,В котором видел древний ПлинийЖерло, простершееся в ад!

Так вот он, дом чужих народовБез прозвищ, кличек и имен,Стрелков, бродяг и скотоводов,Владык без тронов и корон!

Попарно связанные лыком,Под караулом, там и тутДо сей поры в смятенье дикомОни в Монголию бредут.

Широкоскулы, низки ростом,Они бредут из этих стран,И кровь течет по их коростам,И слезы падают в туман.

ДВИЖУЩИЕСЯ ПОВОЗКИ МОНГОЛОВНавстречу гостю, в зной и в холод,Громадой движущихся телМногоколесный ехал городИ всеми втулками скрипел.

Когда бы дьяволы игралиНа скрипках лиственниц и лип,Они подобной вакханальиСыграть, наверно, не смогли б.

В жужжанье втулок и повозокВрывалось ржанье лошадей,И это тоже был набросокШестой симфонии чертей.

Орда – неважный композитор,Но из ордынских партитурМонгольский выбрал экспедиторC-dur на скрипках бычьих шкур.

Смычком ему был бич отличный,Виолончелью бычий бок,

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Вилла (ит.)

2

Г. Ибсен. Пир в Сульхауге (норвежск.).