Марина Евтушенко - Воспитание православного государя в Доме Романовых Страница 28

Вообще Самборский был человеком разносторонним. Он слыл в обществе убежденным англофилом, состоял членом английского Общества поощрения искусств и был пропагандистом разнообразных достижений английской культуры. Но, возможно, самое главное, что разглядела императрица в Андрее Афанасьевиче, заключалось в том, что Англия, где жил Самборский много лет, была страной протестантской с глубокими традициями уважения к закону, праву, частной собственности и человеческой личности. Сама воспитанная в протестантской вере, монархиня могла предположить, что такие качества полезно было бы усвоить русскому монарху с раннего детства.

Однако Андрей Афанасьевич резко отличался от тех духовных пастырей, к которым привыкли православные миряне и царское окружение. Во-первых, столь долгое пребывание в протестантской стране не могло не отразиться на его внешнем облике, отличном от внешности православного священника: с согласия императрицы он носил светскую одежду и брил бороду[348]; во-вторых, он отличался от прочих православных священников стремлением к самостоятельному изучению Священного Писания.

В качестве учебника по богословию отец Андрей взял Катехизис, написанный для народных училищ. Но это была лишь основа. Самборский поставил цель развить в своих учениках истинное понятие о Боге на основании Евангелия, которое они «слушали и читали весьма охотно с изъяснениями», и также он старался, чтобы их высочества «не почитали уроком Слово Божие»[349].

Таким образом, подход к религии, который он прививал своему царственному ученику, для русского общества того времени казался слишком радикальным.

У России еще не было опыта освоения протестантского мировоззрения, основанного на личном познании Бога. И до настоящего времени, несмотря на то что Священное Писание давно переведено на русский язык, опубликовано и доступно всем, практика его освоения, согласуясь исключительно с личным опытом и опираясь на собственные представления, в Православной Церкви не приветствуется. Несомненно, постижение Библии должно проходить под руководством опытного пастыря, достаточно сведущего в богословии и способного ответить на возникающие в процессе чтения вопросы.

Известно, что в Англии второй половины XXVIII в. уже пустили свои корни материализм, а также деизм, отрицающий мистическую сторону религии и утверждающий силу человеческого разума, воли и личного участия в своей судьбе. Можно предположить, что отец Самборский, несмотря на свою верность православию, все же мог хотя бы в сравнительной форме коснуться основ протестантского вероучения.

Изучение Священного Писания, в котором заключалась основа всех церковных догматов и святоотеческих наставлений, было обязательным на уроках Закона Божия. Но в обучении наследников не было места, где бы освещались учения иноверцев, то есть не было сравнений и полемики, столь характерной для выпускников Киево-Могилянской духовной академии[350]. Кроме того, в обучении студентов этой академии для подтверждения православных взглядов и положений часто приводились ссылки на католические богословские авторитеты[351].

Не случайно представители Православной Церкви того времени отрицательно отнеслись к урокам Самборского. Вообще, историографы XIX в. часто упрекали Андрея Афанасьевича в том, что он не получил должного богословского образования и не сумел внушить наследнику «истинного понимания духа Православной Церкви».

В частности, священник М. Морошкин отмечал, что «влияние уроков Самборского на будущего царя России было слабое […] и ограничивалось только знанием краткого катехизиса […] и формальным исполнением церковных обрядов православных без знания их смысла и значения»[352].

В кругах православного духовенства Андрея Афанасьевича считали больше «агрономом», чем священником. Не случайно однажды появилось его изображение не в иерейском облачении, а в роли пахаря, возделывающего землю[353]. И прославился Самборский не богословскими сочинениями, а книгой по агрономии[354]. Между тем Андрей Афанасьевич был одним из самых образованных людей своей эпохи из числа представителей «белого» духовенства.

Возможно, такое пренебрежительное отношение ортодоксов объяснялось еще и тем, что русские священники всегда испытывали некоторое недоверие к иностранцам и в особенности к тем русским, кто долгое время воспитывался или жил за границей.

Но похожие выводы по поводу религиозного воспитания императора Александра подтверждал и квакер[355] Грелье, побывавший в столице в начале 1800-х гг. и оставивший дневник воспоминаний. Он писал, что назначенные к царю наставники хотя и обладали некоторыми добрыми качествами, все же не были верующими христианами, и первоначальное воспитание царя удалило его от всяких серьезных впечатлений. Несмотря на то что он «согласно с требованиями греческой церкви, приучен был повторять утром и вечером известные обрядные молитвы, но этот способ (молиться) ему не нравился»[356].

Сам император Александр Павлович подтверждал эту мысль и также горько жаловался на такой способ религиозного воспитания. В душе императора, по его собственным словам, до 1812 г. господствовала страшная пустота, и он не знал Бога. «Он произносил утром и вечером молитвы, но делал это сначала по принуждению, а потом по привычке. Из всех его воспитателей ни один не в состоянии был пополнить страшного пробела, оставленного отцом Самборским»[357].

Как своеобразный ответ на всеобщие обвинения в недостаточном православии Самборский в 1788 г. послал графу Н. И. Салтыкову, главному руководителю воспитания царских детей, письмо, в котором подробно изложил суть своих уроков. Они абсолютно ничем не отличались от обычной катехизации, исключая привнесенный метод «личного каждодневного чтения Евангелия», который был так нехарактерен для православия.

Можно предположить, что обвинения в ереси или в склонности к протестантизму – это обычная в церковно-придворной среде придирка, которую достаточно трудно доказать или опровергнуть. Важно отметить, что император и его народ обучались религии по одному источнику, так как основы православия были везде одинаковыми. Поэтому вряд ли можно предположить, что законоучитель преподавал будущему императору какое-то иное христианство. Но все же столь долгое пребывание в протестантской стране не могло не оставить следа в мировоззрении и поведении Самборского.

Напомним, что желание протестантов вернуться к истокам христианства, основанного на первоисточнике и освобожденного от поздних философских учений, в том числе и сочинений отцов Церкви, привело их к отрицанию всего, что связано с патристикой и церковными обрядами. Протестанты проповедовали личную скромность в быту, честный труд, аскетизм и бережливость и в связи с этим глубокое уважение к человеческому духу и интеллекту. Роскошь церкви и ее ритуалов, считали они, отвлекает прихожан от молитвы. Можно предположить, что и роскошь Российского императорского двора, и неоправданно пышные церемонии Православной Церкви на фоне бедно живущего российского народа также могли быть темой для обсуждения между наследником и его законоучителем. При этом упор в религиозном воспитании, как принято у протестантов, делался на личном познании Бога и на каждодневном чтении Священного Писания. Видимо, именно такой метод и практиковал отец Самборский, читая ученикам каждый день Евангелие. Кроме того, в отличие от ортодоксального иерея, уповающего на промысел Божий и воспитывающего христианское смирение своей паствы, а также сакральное отношение к монаршей персоне, Самборский сформировал в наследнике нелюбовь к почестям, что нередко отмечали современники императора. Это было в диковинку при русском императорском дворе той эпохи.