Марина Евтушенко - Воспитание православного государя в Доме Романовых Страница 29

Напомним, что желание протестантов вернуться к истокам христианства, основанного на первоисточнике и освобожденного от поздних философских учений, в том числе и сочинений отцов Церкви, привело их к отрицанию всего, что связано с патристикой и церковными обрядами. Протестанты проповедовали личную скромность в быту, честный труд, аскетизм и бережливость и в связи с этим глубокое уважение к человеческому духу и интеллекту. Роскошь церкви и ее ритуалов, считали они, отвлекает прихожан от молитвы. Можно предположить, что и роскошь Российского императорского двора, и неоправданно пышные церемонии Православной Церкви на фоне бедно живущего российского народа также могли быть темой для обсуждения между наследником и его законоучителем. При этом упор в религиозном воспитании, как принято у протестантов, делался на личном познании Бога и на каждодневном чтении Священного Писания. Видимо, именно такой метод и практиковал отец Самборский, читая ученикам каждый день Евангелие. Кроме того, в отличие от ортодоксального иерея, уповающего на промысел Божий и воспитывающего христианское смирение своей паствы, а также сакральное отношение к монаршей персоне, Самборский сформировал в наследнике нелюбовь к почестям, что нередко отмечали современники императора. Это было в диковинку при русском императорском дворе той эпохи.

В письмах к сыну императору Александру I вдовствующая императрица Мария Федоровна с сожалением отмечала, что при нынешнем дворе нет того блеска, что был во время Екатерины Великой[358].

Мария Федоровна упрекала сына, что с самого своего восшествия на престол он уничтожил весь церемониал, который возвышал бы его в глазах простонародья. «Положение государя теряет, когда подданные смотрят на него как на простого смертного»[359], – сокрушалась императрица. «Вы же во многом снизошли до других», – делала она вывод. И далее следовали наблюдения, которые, на ее взгляд, подрывали не что-нибудь, а устои общества. Она отмечала, что в то время когда царь молится в церкви, его сановники, вместо того чтобы молиться вместе со своим монархом, уклонялись от выполнения своих религиозных обязанностей и на глазах у простых горожан свободно гуляли по улицам. Приемные дни, кроме воскресенья, при Александре Павловиче были отменены, из-за чего придворные и иноземные гости почти лишились возможности видеть царскую семью. Александр Павлович стал пренебрегать обязательным появлением в обществе во всем блеске своего величия даже в особо торжественные дни. Наконец, все отвыкли видеть императора с семейством и вовсе потеряли интерес к самой монаршей персоне.

Глядя на поведение императора, который игнорировал церемонии, народ также начинал несерьезно относиться к их исполнению. Все это пагубно влияло на религиозные чувства подданных, потому что, утверждала Мария Федоровна, «народ все перенимает с императора». В своих наставлениях она прямо связала церковно-государственные церемонии с утверждением престижа монаршего трона и укреплением православной веры. Императрица отмечала, что многие придворные появлялись на церковной службе только во время обедни, и то не всегда аккуратно и вовремя. Поскольку даже император видел их редко, об этих придворных нельзя было составить какое-либо четкое мнение, и нельзя было бы такому окружению доверять. Вечерние рауты, так любимые обществом за то, что в этот момент можно было лицезреть царскую семью, окруженную сановниками, придворными и послами, теперь были упразднены.

Мария Федоровна была убеждена, что лишь устраивая балы, раздавая награды и напрямую общаясь с подданными, можно было «приобрести любовь и уважение, которыми пользовались венценосцы, извлекая из своего положения всевозможные выгоды»[360].

«Публика, сдерживаемая блеском величия, который только и может наложить печать на ее уста, лишенная этой узды, становится строгим судьей, что чревато не только волнениями, но и прямым мятежом, – делала она вывод. – Если бы все думали просвещенно (то есть согласно европейскому кодексу поведения. – М. Е.), престиж власти был бы не нужен, но в данном случае он делается необходимым»[361].

Таким образом, пышность и величественность придворных ритуалов и церемоний, активно поддерживаемых и освящаемых Православной Церковью, содействовали сакрализации власти, укрепляли монархический трон и авторитет персоны императора в глазах народа. Именно этому и должен был учить духовный пастырь своего августейшего ученика.

Парадокс императорской власти в Российской империи заключался в том, что государь, каким бы просвещенным он ни был, не должен был своим поведением вступать в противоречия со своей страной и обычаями своих подданных. Возможно, протестантский подход к личности с точки зрения обывательского мышления гораздо более демократичен и прогрессивен, а протестантский образ жизни более цивилизован, удобен и комфортен. Но это лишь с точки зрения «человеческого разумения».

Православная Церковь, напротив, пережила в своей истории период иконоборчества[362]. В связи с этим она имела в своем арсенале множество богословских трудов, написанных в защиту украшения церкви[363].

Император, воспитанный в лоне православия, просто должен был не уходить так далеко от своего народа в своих стремлениях, а идти впереди, но в ногу с ними. Александр I, напротив, под влиянием европейского воспитания был слишком прогрессивен для своего времени и слишком далек от понимания высокого предназначения монарха, которое было заложено в основах православной религии, в которой он был рожден.

Обязанности законоучителя оканчивались в день обручения наследника. Когда Екатерина Великая нашла своему внуку невесту, то именно в этот день, 10 мая 1793 г., А. А. Самборский сложил с себя обязанности законоучителя. В своем письме с последними напутствиями великому князю он написал, что теперь только Господь Бог тот судья, перед которым Александр будет обязан своим отчетом. «Воспитание Ваше кончилось, – отмечал Самборский, – теперь все вообще ожидают от Вас полезных плодов. Теперь Вы, благоверный государь, должны Богу, отечеству и всякому порознь человеку сами отвечать во всех деяниях за себя! Вы должны отвечать не за себя точию, но и за Вашу будущую супругу, с которой в сей день Вы обручаетесь, благоверную государыню Елизавету Алексеевну. По истине, дело есть крайне трудное отвечати тако! А паче в Вашем высоком рождении, которое обстоит коварное и зловредное ласкательство, угнетающее правду. Проходя всех прошедших веков события, находим, что почти все земные владыки больше или меньше сделались жертвою онаго ласкательства, и кто больше предавался оному, тот в страшнейшее превратился чудовище! Итак, дабы Вы спаслись от будущих несчастий, должны, во-первых, сохранить свято обязанность брака, который начинается теперь обручением. Важное сие дело […] начнем горячими молитвами и возымеем твердую веру, чтобы благодать Божия во всем Вам будет содействовать»[364].