Марина Евтушенко - Воспитание православного государя в Доме Романовых Страница 30

Однако отношения между законоучителем и его учеником не прекратились. Андрей Афанасьевич до 1808 г. остался духовником императора Александра I. Сохранилась также их многолетняя переписка, из текста которой видно, что Александр Павлович и в дальнейшем питал искренние чувства к отцу Самборскому, оказавшему на него большое влияние.

Неизвестный художник. Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны. Источник: Государственный Эрмитаж

В одном из посланий священник напоминал: «Бог, одарив Вас щедро душевными и телесными талантами, взыщет строго от Вас отчет об употреблении оных, по подобию евангельской притчи о талантах»[365]; далее он дал совет Александру видеть в каждом человеке своего ближнего, и «тогда никого не обидите и тогда исполнится закон Божий».

В исторической литературе период правления императора Александра Павловича оценивается как время либеральных преобразований. Исследователи отмечали, что царь был воспитан на идеалах европейского гуманизма, а религию воспринимал как важное средство просвещения народных масс. Известно, что император Александр I в начале своего правления очень интересовался всеми христианскими деноминациями, в частности протестантизмом. Как было сказано выше, посещавшие столицу квакеры имели личное свидание с монархом[366].

В первой четверти XIX в. государь, убедившись в «пустоте земного счастья», стал проникаться пиетизмом[367]. Кроме того, он вообще стал одержим религиозными метаниями, что выразилось в склонности к дружбе с масонами, а также близостью к мистической секте госпожи Варвары Юлии фон Крюденер. Вместе с императором металось все высшее общество. Однако консервативный слой аристократии, блюдущий религиозные и политические традиции, напротив, конфликтовал с Александром I.

Во внутренней политике вера монарха в универсальное христианство выразилась в основании в 1812 г. Библейского общества, созданного по образцу общества, учрежденного в Англии. Оно прежде всего занималось переводами на языки различных народов Российской империи Библии и их публикацией для просвещения всех «светом Христова учения». Внешним следствием религиозности императора стало создание в 1815 г. «Священного Союза» трех христианских держав с целью сохранения мира и предотвращения военных действий в Европе.

Прусскому епископу Эйлерту в 1818 г. сам император сказал: «Пожар Москвы осветил мою душу, и суд Божий на ледяных полях наполнил мое сердце теплотою веры, какой я до тех пор не ощущал. Тогда я познал Бога»[368].

Современники сомневались, Лагарп ли привил Александру такие взгляды на жизнь, Лагарп ли заронил в его душу любовь к человечеству. Возможно, не последнюю роль в формировании личности императора Александра сыграл именно его законоучитель.

На наш взгляд, принимая в расчет практику придворной жизни с ее искушениями и соблазнами, можно ли только на законоучителя возлагать всю ответственность за религиозные колебания императора? Даже если бы А. Самборский был самым ученым из всех богословов и самым образцовым наставником, то император, находящийся на вершине земного существования, в зрелом возрасте мог быть подвержен множеству искушений.

Известно, что император Александр Павлович, не хотевший править (о чем сохранилось множество свидетельств), вступив во власть, внушал чувство любви и уважения своим подданным. По вступлении на престол он приказал пересмотреть все судебные приговоры прежнего царствования и повелел пострадавшим возвратить свободу, имущество, честь.

Во внешней политике с приходом императора Александра водворился мир. Не забыл государь также об интересах Англии. В свое время император Павел I перекрыл англичанам возможности получения прибыли на российском торговом рынке, а его сын, наоборот, раскрыл им гавани и моря для внешней торговли.

Лишь во второй половине своего правления император отказался от идеи общехристианского единства, так как она совершенно не вписывалась в идею регулярного и самодержавного государства.

Написав в 1811 г. для Александра «Записку о древней и новой России», H. М. Карамзин впервые в истории русского консерватизма сформулировал концепцию российского самодержавия. В частности, он отмечал, что в качестве «основного начала» для устройства государства видел именно православие как религию, освящающую царскую власть.

Один из ярчайших консерваторов эпохи царствования Александра I М. Л. Магницкий, вторя H. М. Карамзину, писал: «Верный сын Церкви православной […] знает, что всякая власть от Бога». И далее прибавлял: «У нас одних Корона самодержавия лежит на алтаре Божием, неприкосновенная для рук черни, но приемлется в таинственном священнодействии из рук Церкви. Над нею крест, над державой крест, над скипетром крест»[369].

Как известно, самодержавие в России отличали внешняя международная независимость страны, завоеванная еще в XVII в. при царе Алексее Михайловиче, и внутренняя абсолютная неограниченности власти императора, сложившаяся уже к XVIII в. и к тому же имеющая божественное происхождение…

После победоносной Отечественной войны 1812 г. государь Александр Павлович не раз отмечал, что почувствовал божественное провидение. Возможно, именно это осознание вмешательства в свою судьбу божьего промысла и стало поворотным пунктом в возвращении монарха в лоно Православной Церкви, и миф о старце Федоре Кузьмиче когда-нибудь найдет свое подтверждение[370].

В любом случае император Александр I оставил много загадок, «он был задачей для современников: едва ли будет он разгадан и потомством»[371].

Не меньше загадок оставил по себе и протоиерей Андрей Афанасьевич Самборский. Основанная им в Царском Селе школа агрономов в XIX в. считалась одной из лучших в России. Плоды его трудов на ниве религиозного воспитания императора Александра Павловича, за неимением письменных доказательств, лучше всего видны сквозь призму высказывания госпожи де Сталь, которая при личной встрече сказала императору: «Ваш характер, государь, – конституция Вашей империи, а Ваша совесть – ее гарантия»[372].

Он же стал приобщать к православию невесту цесаревича Александра Павловича Луизу Баденскую, будущую императрицу Елизавету Алексеевну (1801–1826)[373], и внес в ее религиозное воспитание свою лепту. Государыня активно усвоила православные (общехристианские) истины и прославилась не на балах и увеселениях, а на ниве благодеяний и милосердия, чему монархиня отдавала все свои душевные силы, время, энергию и личные средства. Об этом мы можем судить на примере статьи ее памяти, которая вышла на страницах общественно-политического журнала «Сын Отечества» сразу по кончине императрицы[374].