Любовь Миронихина - Сергий Радонежский Страница 28

Соединив таким образом орду, Тохтамыш стал активно готовиться к новому походу на Москву. Он не только собирал войско, но и тайно сговорился в давними врагами Дмитрия — Олегом Рязанским и нижегородским князем. Чтобы никто не смог заблаговременно оповестить московского князя о нападении, Тохтамыш перебил всех русских купцов на Волге и использовал их корабли для перевозки своих войск.

Новое татарское нашествие было стремительным и мощным, как ураган. Многие князья из пограничных районов сразу же переметнулись к хану, пытаясь спасти свои владения. Суздальский князь не только не помог Москве, но и отправил в помощь хану двоих своих сыновей с войском.

Поздно пришла к Дмитрию весть о приближении Тохтамыша. Он попытался снова собрать воедино всю боевую силу Северо-Восточной Руси. И некоторые князья пришли к нему на помощь. Но русское войско было слишком малочисленно по сравнению с татарским. Не было уже того высокого подъема и уверенности, которые повели князей к Дону два года назад. Теперь в русском стане царили уныние, страх и «неодиначество». Напрасно Дмитрий пытался ободрить князей и повести на Тохтамыша. Большинство отговаривались тем, что их армии поредели после Куликовской битвы, а хан как ни в чем не бывало выставил огромное войско. Значит, надо покориться и снова платить дань.

В середине августа Дмитрий поехал в Кострому, надеясь собрать там войско и двинуть на хана. Туда обещали подойти со своими дружинами ростовский, ярославский князья и белозерцы. Никто не предполагал, что татары смогут так быстро добраться до Москвы. А если вдруг доберутся до возвращения князя, то воеводы надеялись отсидеться за толстыми кремлевскими стенами, не раз спасавшими город он непрошеных гостей.

Князь был уверен, что успеет вернуться вовремя, и даже оставил в Москве свою семью. Однако Тохтамыш обернулся быстрее, чем предполагалось, благодаря помощи рязанского князя. Олег послал навстречу татарам своих бояр и проводников. Они провели поганых самым коротким путем к Москве, указали броды на Оке. Сам же хитроумный князь, чтобы отвести от себя всякие подозрения в предательстве, в это время поехал погостить к сестре в Брянск.

23 августа татары вдруг объявились у стен кремля и вскоре осадили Москву. Три дня Тохтамыш штурмовал ее стены. Осада грозила затянуться надолго, но тут случилось новое предательство. Хан подослал к стене посольство из нижегородских и суздальских князей, которые поклялись москвичам, что татары только возьмут с них легкую дань и уйдут восвояси: «Не на вас бо прииде, хан, воюя, но на великого князя Дмитрия Ивановича, а вам дарует мир и любовь свою, а вы ему врата градные отворите».

И горожане поверили княжеским клятвам! Ворота растворились, и к татарам вышли для переговоров лучшие люди — бояре и духовенство. Они тут же были убиты, а Москву Тохтамыш отдал на разграбление своему войску. Вскоре были отправлены татарские отряды на Можайск, Боровск, Звенигород, Владимир, Коломну. И эти города были сожжены вместе с Москвою. Уничтожены новые монастыри — Чудов, Симонов, Андроников.

Насладившись местью, кровожадный хан поворотил назад, тем более что Дмитрий заходил ему с тыла. И двух недель не прошло, как вернулся князь в свою вотчину «и увидел, что город взят, и пленен, и огнем пожжен, и святые церкви разорены, и люди побиты, трупы мертвых без числа лежат, и о том возгоревали немало и расплакались они горькими слезами».

Только за расчистку кремля от трупов князь заплатил триста рублей — «за сорок мертвецов по полтине, а за восемьдесят по рублю». Отслужили панихиды по убиенным, оплакали родных и друзей, и князь велел оставшимся в живых ставить дворы и отстраивать город.

Пожалуй, больше всех пострадал в ту осень Олег Рязанский. На обратном пути Тохтамыш в «благодарность» за помощь приказал разграбить и сжечь все рязанские города и веси. А спустя некоторое время и князь Дмитрий отомстил вероломному соседу — пришел со своим войском и разорил Рязань. И снова разгорелась междуусобица, полилась кровь за кровь и возродились дикие нравы.

В то время на Руси читали ветхозаветных пророков и у них искали ответы на вопросы: за что же люди терпят такие бедствия, войны, разорения? Пророк Исайя говорил: за грехи, за нарушение заповедей Божиих — «за то возгорится гнев Господа на народ его, и прострет Он руку свою на него и поразит его, так что содрогнутся горы, и трупы будут как помет на улицах».

Иван Калита, пролив море крови христианской во благо русской земли, усердно молился и постился, строил церкви и надеялся испросить у Бога прощение. И внук его много воевал за свою недлинную жизнь — с Тверью, Рязанью и другими непокорными княжествами. И в этих междуусобных войнах немало душ загубил. Оба они, Иван Калита и Дмитрий Донской, задавались тревожным вопросом: можно ли замолить столь страшные грехи? На это преподобный Сергий всегда давал ясный и безжалостный ответ — нельзя! Кровь не искупается ни добрыми делами, ни богатой милостыней. И князя Дмитрия, и всех своих детей духовных Сергий учил принимать бедствия как гнев Божий, наказание за грехи.

Когда Тохтамыш с ратью приближался к Москве, игумен с братиями ушли в Тверь: Сергий предвидел будущее разорение. Хан понимал, что значит для русских монастырь в Радонежских лесах и святой старец. Он послал отряд сжечь обитель. Но Бог не попустил, татары заблудились в лесных дебрях и вернулись назад.

Не в утешение, а в назидание напоминал преподобный князьям слова пророка Исайи: «Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили! Когда кончишь опустошение, будешь опустошен и ты; когда прекратишь грабительства, разграбят и тебя».

Действительно, не так уж много было отпущено лет Тохтамышу для величия и славы. Вскоре новый завоеватель Тимур уничтожил столицу орды — город Сарай на Волге, а сам хан был убит своими же соплеменниками.

Русские князья, конечно, понимали, что пророчества Исайи касаются не только ханов, но и их самих. И они немало разрушали, грабили и губили душ христианских. Сергий никогда не обличал с гневом, но продолжал мягко и кротко увещевать и предсказывать новые несчастья и разорения, если они не укротят свой нрав и не перестанут враждовать. Временами ему удавалось уговорить соперников. Но проходило время, и сердца князей снова ожесточались друг против друга, и распри кипели пуще прежнего.

Московское княжество довольно быстро поднялось после разорения. Через год Дмитрий уже сумел получить в орде ярлык на великое княжение, хотя за него всеми силами боролись нижегородский и тверской князья. Но особенно обострились отношения Москвы с Рязанью.