Иван Спирин - Записки военного летчика Страница 28

- А как ты считаешь эту? - говорит мне Водопьянов, показывая на огромную, торосистую по краям льдину.

Я внимательно смотрю на нее. Она имеет огромные торосистые нагромождения по краям. Видимо, она уже побывала в сжатии и выдержала его. Трудно сверху определить ее толщину. Но внушительные размеры привлекают. Площадь ее не меньше, чем километра полтора. Поверхность льдины покрыта, повидимому, толстым слоем снега, а в середине - несколько ропаков и снежные заструги.

- Ну, что же, - отвечаю, - это лучшая из всех, что мы видели.

Подходит Отто Юльевич. Водопьянов и ему показывает на эту льдину. Они переговариваются. Шмидт утвердительно кивает головой. [103]

- Давайте садиться! - кричит Водопьянов.

Мы проходим над льдиной бреющим полетом. Я готовлю дымовую ракету. Лежа на полу в кабине, через нижний люк внимательно рассматриваю поверхность льдины. Заструги невелики и среди нескольких ропаков машина может сесть.

- Хорошо, - говорю Водопьянову.

Он делает мне знак. Проходим еще раз, также бреющим полетом. Я открываю передний большой люк, чтобы в него выбросить дымовую ракету.

Корабль зашел подальше от выбранной льдины и низко над водой подходил к ней. Едва поравнялись с кромкой нашей льдины, я чиркнул запал ракеты и быстро бросил ее вниз. Она упала около самых торосов. Облако черного дыма поднялось вверх. Ракета горела полторы минуты, облегчая заход на посадку точно против ветра.

Все было готово. Всех людей переместили в средний и задний отсеки. Я занял место у стабилизатора.

- Давай! - кричит Водопьянов.

Я делаю несколько оборотов штурвала стабилизатора. Машина идет к льдине. Проходит низко над торосами и касается снега. Затем бежит по нему, подпрыгивая на неровностях, вздрагивает, бежит все тише и тише и, наконец, останавливается.

Несколько секунд в корабле была тишина. Как будто чего-то ждали. Казалось, что вот-вот льдина не выдержит тяжести, расколется, лопнет, и наш только что опустившийся на нее громадный самолет пойдет ко дну. Но самолет стоял спокойно, как ни в чем не бывало.

Никто не в силах был первый прервать это удивительное молчание. Неожиданно в какой-то короткий миг оно сменилось бурным взрывом радости. Трудно было понять, что творилось. Мы были уже на льду. Неописуемое ликование, общие объятия, поцелуи и громкое «ура» в честь нашей родины, в честь товарища Сталина.

Папанин дал троекратный салют из нагана и сразу начал распоряжаться выгрузкой грузов с корабля. Здесь, на полюсе, он был хозяином. [104]

Обед на полюсе

Оказывается, на Северном полюсе аппетит у людей нисколько не хуже, чем в средних широтах. В истинности этого утверждения легко убедится всякий, кто съездит туда. Что касается нас, первых поселенцев, то мы это важнейшее для науки открытие сделали сразу же после нашего прилета на полюс.

Не успели мы как следует пережить величие этого исторического момента и излить друг другу свои восторги и поздравления, как нам напомнила о себе самая обыденная житейская проза: завоевателям оси земного шара захотелось есть.

Вот тогда-то и предстал! перед нами во всем блеске своих талантов Иван Дмитриевич Папанин. Пока мы размышляли, что бы такое поесть, он выгрузил на лед свой кухонный инструментарий, развел адский пламень ныне знаменитых «папанинских» примусов и, проделав серию таинственных манипуляций над какими-то тюбиками, пакетиками и коробочками, - приготовил обильный обед, который сказал бы честь любому столичному повару. Эта виртуозность привела нас в такое восхищение, что мы тут же наградили его званием первого в мире шефа-повара полюса.

Иван Дмитриевич гордо носил свой пышный титул и несколько дней охотно кормил нас разнообразными и вкусными яствами. Но блаженство наше скоро кончилось. Прилетел Молоков, за ним Алексеев и Мазурук. Лагерь разросся, и Папанину стало невмочь одному управляться с такой, как он ворчал, «оравой». Наш титулованный повар подал в отставку. Тогда мы устроили совещание и решили перейти на децентрализованную [105] систему питания. Отныне все должны были питаться на своих самолетах и каждый по очереди готовить пищу для всех остальных.

Какие это были обеды! Ни в одном ресторане, ни в одном меню невозможно было бы найти блюда, похожего на те, какие мы тогда изобретали. Тут были самые фантастические сочетания супов и щей, молочной лапши и мясного соуса и иные диковинные смеси, получившие название «сумбура в пище».

Все это изготовлялось из концентратов, которые впервые попали в наши руки, непривычные к обращению с этими новейшими премудростями современной кулинарии. Каждый проделывал опыты на свой страх и риск, и поэтому нам часто приходилось есть жареным то, что испокон веков надлежало есть вареным, и наоборот. Дебюты дежурных поваров обычно кончались провалом, и хотя немыслимые результаты их кулинарной фантазии поглощались без остатка, это не спасало их от расправы. Как только исчезал со стола последний кусок, незадачливый повар попадал под такой обстрел насмешек, что хоть беги с полюса.

Мне казалось это забавным до тех пор, пока не наступил мой черед. Я принял сообщение о своем дежурстве без большого восторга и, предвидя неизбежную развязку, всячески пытался отбиться, предлагая совершить любой полет, сделать любой труднейший астрономический расчет, вместо заранее ненавистного мне дежурства. Но все было напрасно: полярные жители были неумолимы.

Дежурному повару полагается подручный - «кухонный мужик». Я выбрал себе механика Петенина… Его хладнокровие и настойчивый нрав внушали мне доверие.

«С ним как-нибудь вывернусь», - подумал я.

То же самое, видно, думал и он обо мне, и мы приступили к приготовлению обеда с таким видом, как будто всю жизнь только этим и занимались.

- Ну, что будем варить? - спросил я равнодушно своего подручного.

- А что хотите, - ответил он мне в тон и стал наливать в примус бензин.

- Не сварить ли нам щи?

- Вчера были. [106]

- Тогда, может быть, борщ украинский?

- Что борщ, что щи - разница небольшая. Уж лучше суп какой-нибудь…

- А что хорошего в супе? - возразил я. - Просто вода. Его и есть никто не станет.

- Смотря какой суп и как сварить, - ответил механик и взглянул на меня так, будто шла речь о каком-то важном предмете.

Я заинтересовался и спросил с любопытством, как его варить, этот суп.

- Обыкновенно, - нисколько не смущаясь, отвечал Петенин. - Взять мяса, картофеля, луку свежего…

Когда он дошел до сметаны, я не вытерпел:

- Хорошо, но одного супа мало. Тут, говорят, недалеко за торосами водятся замечательные куропатки. Ты б пошел, пострелял на второе…