Федор Грачев - Записки военного врача Страница 29

— Книжные фонды законсервированы, — уточняет Анна Герасимовна Сиротская. — Изредка кое-что выдаем по заявкам фронта.

— А где Андрей Владимирович Уржумцев?

— Подорвала проклятая дистрофия… В конце ноября…

— А Эрбатова и Шахматова?

— Их тоже… Софья Николаевна спустилась вниз за какой-то справкой. Там ее нашли в обмороке. На полу. Умерла в больнице. А Шахматову подобрали на улице…

Женщины много курили. Особенно Екатерина Павловна Прохорова и бухгалтер библиотеки Нина Павловна Куремирова.

— Это в какой-то степени заглушает голод, — говорит Куремирова.

В печке догорали угли. Красноватые блики освещали потемневшие от копоти лица моих собеседниц.

Тепло печки возымело свое действие. Опустив голову на грудь, задремала Кузьмина.

— Надя! Проснись! — тормошила ее Сиротская. — Надя!

— Ой, батюшки! — очнувшись, тревожно вскрикнула Надежда Александровна.

— Что с тобой?

— Курица приснилась! Жареная! С печеными яблоками! Зачем ты меня разбудила! Только половину съела…

— Подкрепилась, теперь давай разбирать книги, — прервала Сиротская. — Остальное завтра доешь…

Возвращаясь, в коридоре университета встретил женщину. Она молча поклонилась. Я ответил. Но кто она? Лицо закрыто кашне по самые глаза.

Обернулся. Женщина — тоже.

— Не узнаёте? Гуцевич Софья Александровна. Помните, в октябре наши принесли в госпиталь пальмы и прочее, а я — корзиночку шампиньонов? Неужели не помните?

— Теперь вспомнил. Ваши пальмы живы…

— Спасибо. Теперь нас волнуют не пальмы, а совсем другие растения.

Оказалось, что Софья Александровна вместе с другим научным сотрудником — А. Н. Шивриной — подготовляют к изданию научно-исследовательскую работу по изысканию дополнительных пищевых ресурсов из дикорастущих растений.

Летом Гуцевич и Шиврина будут собирать эти травы.

Вот ка: сие заботы одолевают мужественных женщин в холодную и голодную зиму!

Встреча с другом

вадцать пятого декабря — радостное известие: населению города увеличили хлебную норму. Рабочие и инженеры будут получать на 100 граммов больше прежнего, а остальные на 75 граммов.

Первая и заметная прибавка после стольких снижений. Значит, Дорога жизни — ледовая трасса, проложенная через Ладогу, — действует нормально.

По-прежнему трудно. Артиллерийские обстрелы, голод, холод, отсутствие света, воды с каждым днем подрывают силы людей.

В такой обстановке продолжал работать госпиталь.

Слегла старший ординатор нашего отделения Евгения Павловна Кувшинова, начальник второго отделения Маргарита Чинчарадзе. Редко стали появляться родственники, друзья и знакомые раненых.

Вольнонаемные служащие — санитарки, уборщицы, поломойки — приходили на работу с большим опозданием, а иногда и вовсе не являлись. Они жили в разных концах города. Добираться до госпиталя им стало почти невозможно, — пеший путь выматывал последние силы. Трамвай к концу декабря окончательно перестал ходить.

Но те, кто оставался в строю, продолжали работать за себя и за обессилевшего товарища.

Двадцать восьмого декабря в газете «На страже Родины» был опубликован приказ войскам Ленинградского фронта. От имени Президиума Верховного Совета СССР за доблесть и мужество, проявленные в партизанской борьбе и в тылу против немцев, награждена орденами и медалями большая группа моряков-балтийцев. Сорок пять человек!

Радостно было мне встречать знакомые имена друзей: Семен Марков, Григорий Вольперт, Николай Чигиринский, Борис Хирхасов.

В тот же день в нашей ординаторской зазвонил телефон. Спрашивали меня.

— Здравствуй, друже! — послышался в трубке приглушенный, простуженный голос.

— Кто говорит?

— Забыть так скоро! Боже мой!..

— Не узнаю. Скажите еще что-нибудь. Голос, голос!

— Голова! — на сей раз раздалось громко в трубке. — Позор всей дивизии!..

Узнал! Любимое выражение приятеля, электромеханика турбоэлектрохода «Балтика».

— Марков? Сеня?

— Он самый…

— Как ты узнал, что я в госпитале?

— Земля слухом полнится.

— А где ты сейчас? Откуда говоришь?

— Из Ленинграда…

— Понимаю. Я тебя увижу?

— Приду, поговорим…

Вечером мы встретились. Широкоплечий Марков в бурках, полушубке. Серая заячья шапка-малахай. Рукавицы. Лицо похудевшее, но, как всегда, добродушное.

— Что ты так смотришь? Я или не я?

— Ты, конечно. Но…

Передо мной не Сеня, а комиссар партизанского отряда моряков Балтики. Завтра в Смольном будет получать орден Красного Знамени. Он рассказывает о борьбе партизанского отряда моряков Балтийского пароходства. Многие ранены: второй помощник капитана Чигиринский, старший механик Злобин, матрос Дмитриев.

— Арутюнова помнишь? — спрашивает Марков.

— Жоржа? Еще бы!

Я знал Георгия Матвеевича Арутюнова, ресторатора турбоэлектрохода «Балтика». Аккуратно подстриженные волосы, пружинистая походка и присущая кавказцу жестикуляция. Он был жизнелюб, верный, приветливый и внимательный товарищ. Осколок снаряда сразил Арутюнова.

Мы продолжаем беседу.

— Вот ты говоришь: война изменила людей, — продолжает ходить по ординаторской Марков. — Это не совсем точно. Очевидно, война выявила скрытые черты характера, о которых сам человек и не подозревал. Жорж, судовой ресторатор, становится партизаном, закладывает взрывчатку, обезвреживает мины, выводит из строя связь… Идет на смелое дело. Без оглядки!..

— Сеня, а как ты узнал, что я в этом госпитале?

— Гриша Вольперт сказал. Он ведь у тебя лежал? Кстати, Григорий награжден орденом Красной Звезды. Он начальник штаба партизанского отряда. Завтра ему тоже вручат орден.

— Почему же он не пришел?

— После ранения ему тяжело ходить…

Григорий Вольперт — инженер Балтийского пароходства — был ранен на Невской Дубровке, доставлен в наш госпиталь 30 сентября и выписан в конце ноября в часть «по собственному желанию», как было записано в журнале госпитальной медицинской комиссии.

— Григорий лежал в «морской палате», — говорю я. — Есть у нас и такая.

— В «морской»? — встрепенулся Марков. — Наши там еще есть?

— Двое.

— Надо навестить…

В «морской палате» Марков рассказывает раненым о смелых рейдах балтийцев за линией фронта, по вражеским тылам.

— Земля там — крестьянская, леса — партизанские, шоссе — немецкое, а власть — советская!

Он рассказывает о взрывах мостов, аэродромов, гитлеровских эшелонов, о разрушениях телефонной и телеграфной связи и многое другое.