Юрий Сушко - Любимая женщина Альберта Эйнштейна Страница 29

Сталин многозначительно кивнул, отпуская Берию. Продолжая расхаживать по кабинету, Сталин размышлял. Все-таки он очень дальновидно поступил, когда отказал Эйнштейну в предоставлении гражданства СССР. Там, в Америке, этот волосатый физик принесет Советскому Союзу гораздо больше пользы. Когда в 1931 году первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Николай Гикало уведомил его о желании Альберта Эйнштейна переехать на местожительство в Минск, Сталин сказал: «Пускай этот сионист продолжает играть на скрипке у себя дома...» Он произнес свой приговор тихо, почти шепотом, но слышавшие его слова все прекрасно поняли и сделали так, чтобы они дошли до «сиониста».

Но предложение Коненкова заняться изготовлением стале-панцирных жилетов (прообразом бронежилетов) для солдат Красной Армии Сталину показалось толковым, и он поручил внимательно изучить его наркому вооружений Ванникову.

Легонько постучав, в комнату заглянула Валечка Истомина:

– Обед готов, Иосиф Виссарионович.

– Спасибо, – поблагодарил Сталин. – Сейчас приду.

Он кушал в одиночестве. Зная вкусы и угадывая настроения Хозяина, подавальщица, как правило, не мелькала перед глазами, появляясь в столовой только в нужный момент, меняя тарелки и предлагая новые блюда. Когда Сталин попросил принести вина, Валюша немного удивилась: за обедом подобное редко случалось. Но тут же на столе появилось красное грузинское вино и тарелка с круто сваренными яйцами. Сталин, наковыряв пальцами желтков, один за другим отправлял их в рот с каждым глотком ледяного «Киндзмараули».

ВАШИНГТОН, Белый дом, 1945

Рузвельт внимательно слушал отточенный доклад Эдгара Гувера относительно будущего состава участников совершенно секретного «Манхэттенского проекта».

– Господин президент, благодаря своим радикальным взглядам профессор Эйнштейн, по моему глубокому убеждению, не может считаться пригодным для использования в секретных работах. – Директор ФБР сделал вескую паузу. – Ибо... кажется маловероятным, чтобы такого склада человек за столь короткое время стал вполне благонадежным американским гражданином...

– Я не буду спорить с вами, господин Гувер, – смиренно проговорил президент. – Целиком полагаюсь на вашу информированность, а не просто на интуицию. Действуйте, как считаете нужным.

– Кроме того, господин президент, не скрою, у военной контрразведки есть также сомнения по поводу назначения мистера Оппенгеймера на пост научного руководителя проекта.

– Какие именно? – спросил Рузвельт. – То, что он и его жена придерживаются левых взглядов и помогают коммунистам финансово, мне уже докладывали. Но это же не сказывается на качестве его исследовательской работы?

– Никоим образом. Но есть один нюанс, о котором вы должны знать. В свое время Оппенгеймер умудрился жениться на Катарине Пуэнинг.

– И что в этом предосудительного?

– Она – родственница гитлеровского генерала Кейтеля. Но, с другой стороны, настроена прокоммунистически.

– В данном случае я считаю, господин Гувер, это делу не помеха. Генерал Гровс за этим проследит, на то он и поставлен шефом атомной программы.

Гровс вспоминал, как ему «с укоризной говорили, что только лауреат Нобелевской премии или, по крайней мере, достаточно пожилой человек может занимать подобное положение. Но я делал ставку на Оппенгеймера, и его успех подтвердил, что я был прав. Никто не смог бы сделать того, что сделал он».

Вряд ли Эйнштейн чувствовал себя ущемленным, зная, что он не допущен к американскому атомному проекту. Конечно, работы Эйнштейна не имели ничего общего ни с открытием, ни с потенциальным использованием деления атомного ядра. Тем не менее все называли его «дедушкой атомной бомбы».

Участие Эйнштейна, хотя бы и минимальное, в организации экспериментальных работ по делению урана было знаменательным событием времени. Не только потому, что Эйнштейну принадлежала формула, связывающая энергию с массой. Теперь интуитивная уверенность в не только теоретической значительности концепции Альберта Эйнштейна начинала оправдываться.

Ученого болезненно мучила другая – чисто нравственная проблема. Ему не было дела до мелких подробностей, деталей комплекса работ по созданию смертоносной бомбы.

МОСКВА, Малая Никитская, сентябрь 1941

Берия закрыл многостраничное досье Елизаветы Зарубиной. М-да, биография у девушки та еще. Одна история с Блюмкиным чего стоит... Как же ей, соплячке, удалось объегорить такого матерого зверюгу?..

Черновицкая чернявая (он улыбнулся собственному каламбуру) девка, Лиза Иоэльевна Розенцвейг... Потом (с нашей помощью) уже Елизавета Юльевна Горская... Учеба в Черновицком, Пражском, Венском университетах... Молодец, девочка... Шесть языков: румынский, русский, идиш (само собой), французский, немецкий, английский... Очень хорошо. В 1928-м проходила спецподготовку в Москве... Потом в Стамбуле ее подложили Яшке Блюмкину, и тот, опытнейший, но (вот беда!) излишне самовлюбленный и самоуверенный ас разведки, легендарный убийца германского посла графа Мирбаха, так легко купился!.. Нежности и покоя сволоте захотелось. Потом поверил в медоточивые сказочки Троцкого, идиот, заметался, не зная, к какому берегу прибиться... Вернулся в Москву, завалился под бочок к этой Лизке, все рассказал ей, поплакался, спрашивая совета, как быть, а она, стервозина, с легкостью сдала любовничка своему начальнику ИНО ОГПУ Михаилу Трилиссеру.

Самого Блюмкина Берия, естественно, не знал. Молод тогда еще был, в верха не был допущен... А Горская (теперь уже Зарубина) после успешно работала в Копенгагене, Париже, Штатах, Лондоне, Берлине... Сколько результативных источников Зарубиным удалось завербовать. С началом войны 29 июня ее вместе с мужем нелегально переправили из Германии в Союз через Турцию...

Лаврентий Павлович поднял телефонную трубку.

– Фитина мне... Фитин, здравствуй. Доставь-ка ты мне, милый, Зарубину. Да, для беседы. Сам знаешь куда. И поскорее.

...Берия откровенно любовался сидящей напротив Лизой. Ему нравились женщины такого типа. Красивые. Внешне недоступные, независимые, с гордо посаженной головой. Но он знал, что за этой строгостью, глухим панцирем неприступности такие могут обнаружиться страсти, каких от профессиональной шлюшки не дождешься.

– Елизавета Юльевна, вам решено поручить задание особой важности, – он внимательно смотрел на нее. – Ну, в детали вас посвятит товарищ Фитин. Мне же хотелось поговорить с вами о, так скажем, общих задачах.

– Я вас слушаю, Лаврентий Павлович.

Боже, а голос какой! Низкий, грудной, бархатистый, с легкой хрипотцой.

– Мне не хотелось бы, чтобы это был обычный официальный инструктаж. Тем более дело, которое мы вам собираемся поручить, особой важности. Понимаете?