Владимир Колганов - Иван Дыховичный. Формула жизни Страница 3

Это весьма существенный момент. Иван вырос среди людей не просто остроумных, но даже, в некотором роде, специалистов по части юмора и застольных шуток. А потому не стоит удивляться его исключительным способностям, которые проявились в жанре театральной клоунады. Я уж не говорю о виртуозном исполнении не совсем приличных анекдотов.

Однако шутки кончились, когда пришла пора учиться в школе. Думаю, что для большинства детей первый урок в школе – испытание, некий переломный момент в их судьбе. И не каждому это испытание придется по душе, не каждому удается приспособиться к новым порядкам, которых дома не было. Мне эта перемена далась нелегко, но как-то посчастливилось избежать страданий, которые выпали на долю Вани:

«Учителя, которые мне попадались, были садистами. А в школах царила казарменная система и все строилось на подчинении. Лучшие воспоминания у меня от школы рабочей молодежи. Туда я пошел, чтобы получить стаж для поступления в вуз».

Тут наконец-то выяснилось, когда и зачем Иван пошел учиться в вечернюю школу. В то время для поступления в некоторые высшие учебные заведения требовалось отработать не менее двух лет. Меня горькая чаша сия почему-то миновала – видимо, потому, что я поступал в Физтех. А вот в гуманитарные вузы не брали без такого трудового стажа. Скажем, для того, чтобы получить право освоить актерское мастерство и попытаться сыграть роль Гамлета из одноименной трагедии Шекспира, следовало пару лет постоять у токарно-шлифовального станка.

Но прежде, чем настала юность, Ивану предстояла борьба, в которой многие из нас в те годы потерпели унизительное поражение.

«В первом классе меня хотели остричь наголо. Каждый день директриса – страшная женщина с прозрачными, водяными, как у дога, глазами – стояла на первых ступеньках лестницы, начинавшейся за гардеробом, запускала руку в волосы мальчиков, зажимала их в кулак и, если они были длиннее, чем нужно, била детишек головой о стену. Естественно, ребятам это быстро надоедало, и они шли стричься как надо… Но я не поддался, и вот так примерно год она меня и била, пока не смирилась с моей прической. А я так и не постригся, потому что не хотел унижаться. В этой жизни все тебя хотят прогнуть».

Предполагаю, что здесь Иван немного добавил себе доблести, поскольку удары головой об стену в течение целого года, вообще-то говоря, чреваты… Однако ничего такого я за ним не замечал. Разве что нос, может быть, самую малость пострадал – но это, скорее всего, после бокса.

Уже в двенадцать лет Иван освоил рок-н-ролл. Могу ему в этом только позавидовать. А дело в том, что у Ивана был талантливый учитель – Андрей Миронов, которому в ту пору было восемнадцать. Талант у Миронова был несомненный – достаточно вспомнить его танец в «Бриллиантовой руке». Правда, для меня главным авторитетом в этом жанре остается Константин Райкин, но это дело вкуса.

Дружбе между Андреем и Иваном способствовало не только то, что оба жили в одном дачном поселке, но еще и увлечение Андрея сестрой своего товарища, Галиной, дочерью Александры Иосифовны от первого брака. Как можно понять из воспоминаний Галины, Андрей ей тоже был не безразличен.

«Наши родители очень дружили, мы вместе жили на даче в поселке писателей на Пахре. А в Москве мы учились, можно сказать, через забор – я в женской школе на улице Москвина, а Андрей в мужской на этой же улице».

Увы, как это часто бывает, юношеское увлечение со временем сошло на нет. Все кончилось, когда Андрей поступил в театральное училище. Только представьте, недавний школьник оказывается среди привлекательных девиц, которые горят желанием выступать на сцене. Понятно, что скромность и строгий нрав не очень-то сочетаются с профессией комедиантки. Здесь нет никаких намеков, просто неоспоримый факт. Хотя, возможно, в чем-то я и ошибаюсь. Однако рискну предположить, что соблазнов определенного рода у привлекательного парня в окружении будущих актерок очень много. Вот и Галина так считает:

«Мы поссорились, так как он… Ну, загулял, что ли. Теперь я думаю, что, наверное, причина была в том, что в училище девчонки были более раскованные, чем я. Более доступные, что ли. У нас же близости не было, хотя доходило почти что до… но я была девушкой, может быть, излишне строгих правил».

Ну что за семья! «Строгий, аскетичный» отец, а тут вот девушка «излишне строгих правил». Как мог ужиться в этом обществе Иван? Веселый, озорной и временами довольно легкомысленный в отношениях с подругами… Ума не приложу! Ну просто никак себе не представляю!

Возможно, в юные годы был Иван совсем другой – робкий, застенчивый ребенок. Голубоглазый мальчик из интеллигентной семьи, воспитанный в строгом послушании родителям. И снова обратимся к воспоминаниям соседки Дыховичных по дачному поселку:

«Галя Дыховичная, очень красивая девочка, часто присутствовала на наших «балдениях». В смысле красоты Галя была, конечно, вне конкуренции, но по части юмора явно не тянула. В то время как остальные катались от смеха, она только удивленно поднимала красивые брови. Вот ее младший брат Ваня, которого она часто приводила с собой, кудрявый и губастый мальчик, похожий на Пушкина-лицеиста с гравюры Гейтмана, – тот от души веселился…»

Что ж, это полностью опровергает мою версию, и слава богу.

В отличие от сестры, роман которой с Андреем Мироновым пришелся на время учебы в старших классах, любовные увлечения Ивана начались гораздо раньше:

«Первой любовью была Таня Жданова… Она была отличница, а папа ее был испытатель парашютов. Влюблены в нее были все. Естественно, на меня она внимания не обращала, потому что я был самым младшим в классе и к тому же плохо учился. Я написал Тане первую в жизни любовную записку: «Я тебя лублю». И она мне ее вернула с исправлениями».

Так вот в чем причина сожалений Ивана по поводу того, что в переполненной родственниками квартире «нет личной жизни»! Видимо, под влиянием переживаний юного отпрыска отец решил покинуть перенаселенную квартиру в центре Москвы, близ Чистопрудного бульвара, и перебраться в Подмосковье, построив семье дачу в писательском поселке «Красная Пахра». Мне тоже в это время повезло, поскольку перед моим поступлением в первый класс семья из коммуналки перебралась в отдельную квартиру. Будь у Ивана отец главным инженером довольно крупного московского завода, он тоже мог бы рассчитывать на получение квартиры. Однако тут ситуация была иная. Серьезных писателей и просто юмористов в то время было много, правда, гораздо меньше, чем сейчас, а ведомственных квартир, как ни удивительно, – в обрез. Зато приличные гонорары позволили реализовать вполне престижный вариант, я имею в виду дачу. Но остается вопрос – где юный Иван учился, в какой школе? Ведь добираться каждый день из Пахры в Москву – занятие совсем не легкое, даже при наличии автомобиля. Скорее всего, дача дачей, а жил Иван в основном в Москве, на улице Чаплыгина.

Следующее известное мне увлечение Ивана случилось в девять лет.

«Я влюбился в девочку Софу из балетного училища. Она пригласила меня на день рождения. Дело было зимой, в лютый мороз, а у меня из обуви были только ужасные школьные ботинки и очень красивые сандалии, которые мне родители привезли из Швеции. И я пошел на день рождения в сандалиях. Околел, конечно. Софа потом не стала балериной, пополнела и стала женой Петросяна».

Возможно, Ивану повезло, хотя как знать – худоба далеко не самое важное, даже не обязательное качество супруги. Однако могу подтвердить, что он предпочитал изящных, грациозных женщин.

По собственному признанию, в юности Иван был «жуткий пижон». Кстати, в определенной степени он им оставался в течение всей жизни, любил красиво одеваться, ездить на дорогих автомобилях. Но чтобы достать модную одежду, а тем более купить престижный автомобиль, нужны были деньги, очень много денег. Со временем денежный вопрос Иван в какой-то степени решил – зарабатывал и выступая на концертах, и в роли ведущего на телевидении, да и за фильмы кое-что перепадало. Но где взять деньги в юном возрасте? К счастью, благодаря строгому воспитанию в семье Иван избежал множества соблазнов, связанных с «легкими деньгами», и оставался тружеником до последних дней.

«Мне было лет одиннадцать, когда моя сестра наняла меня мыть посуду. Я очень хотел ботинки, мокасины, и ради этого мне пришлось продаться в рабство аж на месяц. Заработал я 100 рублей, а приличные ботинки тогда стоили 200. Тем не менее я нашел, правда, эти мокасины были на размер меньше и оранжевого цвета. Меня от такого окраса мутило, но я их все равно купил».

Помню такие мокасины, кажется, их поставляли нам из Индии. Я тоже их купил, правда, они были черные, однако впечатления от обуви остались какие-то неопределенные – по-видимому, я недолго их носил.

Приведу еще одно признание нашего героя, в какой-то мере позволяющее понять его «душевное устройство». Забегая вперед, скажу, что вывод из этого признания следует один: Иван был по натуре лириком, иначе ни в актерской профессии, ни позже, когда стал кинорежиссером, ничего бы не достиг.